Час до полуночи - Вадим Астанин

Комбинат оставался государственным до середины 90-х, пригвождённых в нулевых хлёстким термином «лихие», чтобы в 97 быть приватизированным неким московским ООО «ФинансФанГрупп», организованным на паях с анонимными австрийскими гешефтмахерами, прикрывающимися ничего не говорящим постсоветскому уху зубодробительным сочетанием букв и букофф заграничного алфавита «ХренЧегоЭтоНаДелеОзначает, Гмбх». От перемены собственника трудящемуся люду канифольней не стало. Рабочих часов прибавилось, а зарплаты уменьшилось. Старого, советского директора, зубра-производственника, знавшего весь производственный цикл как собственные двадцать пальцев (ибо начинал он свой трудовой путь с азов подсобного рабочего) отправили на пенсию. Правда, с почётом и уважением — наградили Грамотой за подписью Главы субъекта Российской Федерации и Председателя республиканского парламента и присвоили звание Почётного гражданина района. Директор выступил на общем собрании с ответной речью — он говорил долго и волнительно, смущенно улыбался — но в перерывах между славословием и благодарностью сидящим в первых рядах было видно как играют и перекатываются желваки на его скулах. И как смотрит он в зал — жестким, прищуренным взглядом всё понимающего и ничего не прощающего человека. Директор — боец-организатор по натуре недолго оставался на пенсии. Верный коммунистическим идеалам и заветам юности он продолжил классовую борьбу с нарождающимся в стране рыночным капитализмом и достиг в ней определённых высот, став первым секретарём Рескома КПРФ и заместителем председателя республиканского правления ФНПР. Совмещая эти две должности, бывший директор обзавёлся черным представительским джипом «Тойота ЛендКрузер Прадо» и недвижимой собственностью в Греции, Испании и на Кипре. Видом и повадками он теперь никак не отличался от тех, кто вышвырнул его из директорского кабинета. Несмотря на идеологическую пропасть, он мило общался с ними, обедал с ними в ресторанах, обсуждал с ними совместные проекты, зависал с ними в саунах, выезжал с ними на охоту, однако всё так же играли желваки на скулах и взгляд был жесткий — с прищуром — как будто смотрел директор на визави сквозь прорезь автоматного прицела. Так что наблюдательным собеседникам сразу становилось понятно — ничего не забыто, ничего не прощено. Дай только время. И мерзкий холодок безотчётного ужаса поднимал на хребтах наблюдательных собеседников редкие волоски. А что поделать? — атавизм, доставшийся нам по наследству. Наследие животной сути гомо сапиенса.

Новогрудов учился в педагогическом институте (куда же без высшего образования) на историко-этнографическом факультете, но по специальности, учитель истории и обществоведения, не проработал ни дня. Тогда, в 89, в вузах ещё сохранялись правила государственного распределения выпускников, и он получил направление в самою глухую точку республики, отделённую от культурных центров на сотни километров непроходимой тайгой, болотами и разбитыми лежнёвками, недоступными летом для любых видов транспорта, кроме вездеходов геологов и Охраны лесного хозяйства. Место, где он должен был провести следующие три года молодой жизни, соединялось с цивилизацией посредством самолёта «АН-2» выполняющего рейсы «медвежий угол» — «столица автономии» раз в неделю. Понятно, что в никакое «старинное поселение, основанное в 1578 году от Рождества Христова у Полярного круга выходцами с низовий северной реки» он не полетел, найдя себе достойное занятие по месту постоянной прописки, через хорошую знакомую матери, служившую начальником отдела занятости в райисполкоме. Страна потеряла молодого специалиста-учителя, но зато приобрела перспективного совработника, специалиста 2 разряда в районный отдел народного образования.

Из райисполкома (переименованного после бесславно закончившегося «августовского путча» и последующего роспуска Союза Советских Социалистических Республик (создан в 1922 году) главами трёх славянских государств, встретившихся в Беловежской пуще за круглым столом переговоров (под мелодичный перезвон хрустальных бокалов)) — в районную администрацию, он перешагнул в кресло управляющего Центром занятости. Имея за плечами стаж и второе высшее образование, полученное им в республиканском филиале Академии государственной службы при Президенте Российской Федерации он вполне справедливо рассчитывал на поступательный карьерный рост. Однако. Благоприятному развитию его карьеры помешал неблаговидный поступок главного бухгалтера, сумевшего обмануть молодое российское государство и безработных на очень крупную сумму бюджетных денег. Хотя в этом уголовно наказуемом деянии он лично не участвовал, однако был вынужден разорвать трудовой контракт досрочно, по собственному желанию, чтобы не быть уволенным по причине утраты доверия.

Он сложил накопившиеся за годы руководства Центром безделушки в картонную коробку, последний раз улыбнулся попавшейся навстречу бывшей сотруднице, робко улыбнувшейся в ответ, закинул коробку в салон вишнёвой «Нивы-Шевроле» и выехал с недавно подведомственной ему территории. Подъехав к дому, он припарковал «Ниву» у подъезда, поднялся на лифте на второй этаж, открыл ключом стальную дверь «Guard Armour-DeLux», оборудованную хитрым британским замковым механизмом, оставил коробку под вешалкой, залёг на диване, как медведь в берлоге и взялся за чтение книг, отвлекаясь на сон, еду, вылазки в магазины и отправление естественных надобностей.

За немецким пластиковым стеклопакетом неслышным победным маршем разворачивала боевые порядки наступающая золотая осень. Холодный ветер теребил озябшие ветви березы, серые низкие тучи отражались в серых, покрытых мелкой тряской рябью лужах. Юркая стайка корольков беззвучно носилась туда и обратно, попутно обкрадывая не успевшие дожить до первых ночных заморозков пышные ярко-красные гроздья рябины. Дворник-таджик в оранжевом жилете поверх болотно-зелёной робы сметал шершавой метлой опавшие мокрые листья с разбитой колесами легковых автомобилей асфальтовой дорожки в некрасивые мёртвые кучки. Ветер, словно взбесившийся пес, вдруг злобно кидался ввысь, рвал тучи в клочья, обнажая пронзительную, до хрустального звона, синеву осеннего неба. Сквозь прорехи и дыры, оставленные ветряными клыками, робко выглядывало солнышко, освещая окрестность тёплыми лучами света.

Журнальный столик был уставлен пустыми пивными банками. Банки вперемежку с чипсами и книгами. «Старый мельник», «Арсенальное Крепкое» и клубное «Ротор» со вкусом-ка…са. Последнее — благодаря знакомству. «Ротор» производится в Голландии. Доставляется в Россию контрабандой на судах Балтийского морского пароходства, ходящих под флагами Панамы, Либерии и Республики Вануату. Вануату — государство на островах Новые Гебриды. Преобладающее население — меланезийцы. Официальные языки — бислама, английский, французский. Большинство верующих — пресветериане. Основа экономики — сельское хозяйство. Главная сельскохозяйственная культура — кокосовая пальма. Помимо кокосов возделывают кофе, какао и хлопок, разводят крупный рогатый скот. Занимаются добычей марганцевой руды, лесоразработками и рыбным промыслом. Столица Республики Вануату — Вила. Продается «Ротор» в ночном клубе «Вермеер Club Chaos». Торгует пивом бармен по имени Вадик.

Новогрудов сидит, закинув на журнальный столик ноги в толстых шерстяных носках, жуёт чипсы и бездумно пялится в окно. Раскрытая книга, обложкой вверх, лежит на коленях. За стеклом глубокая ночь. Лампа на столбе горит с перебоями: вспыхнет ослепительно белым, выхватив часть двора, мигнёт и погаснет надолго.

Дремотная нега ползёт на глаза, смыкаются веки, голова откидывается на спинку дивана, оголяя беззащитный кадык. Он засыпает, но внезапно пробуждается от неприятного чувства, что кто-то смотрит на него сквозь незашторенные окна гостиной. Он вскакивает и подбегает к окну. Книга с громким стуком падает на пол.

Над верхушкой березы парит самолёт. Весь угловатый и ребристый, кажется, он сложен из разноразмерных треугольников. Силуэт самолёта дрожит и колеблется. Причина в том, что по его обшивке безостановочно катится радужная волна, от хвостового оперения до острия носовой антенны. Самолёт разворачивается. Кабина пилота освещена, летчик в пластинчатом комбинезоне и шлеме, маска дыхательного аппарата отстегнута. Лётчик играет машиной, поворачивает её в горизонтальной и вертикальной плоскости, заставляет скользить боком, возвращает на место. Кажется, самолет прицеплен к берёзе эластичным жгутом. Лётчик развлекается. Он выключает и включает проблесковые сигнальные огни на хвостовой плоскости, крыльях и корпусе, освещает гостиную лучом узконаправленного носового прожектора. Лётчик смеётся, довольный произведённым эффектом. Он отдает честь, прикладывая ладонь к краю шлема, застёгивает маску дыхательного аппарата. Интенсивность волны нарастает. Самолёт расплывается в воздухе и исчезает из виду.