Алмазная реальность - Виктор Бурцев

Позади меня зашипел всасываемый заборниками огнемета воздух.

Коваленко потребовалось всего три навесных заряда, чтобы выполнить мое указание.

Когда в дыму и пламени, черные и закопченные, как черти, расстреливая мечущийся в панике персонал, мы ворвались в помещение станции, внутри уже все было готово к эвакуации.

Строго по правилам уложенные железные ящики с информацией, рюкзаки цвета хаки без слов сообщили мне, что худшие предположения подтвердились, скоро тут высадится десант.

Мне в глаза бросился болтающийся на одном из вещмешков белый мохнатый медвежонок с оторванным ухом, что придавало ему исключительно боевой отчаянно-решительный вид. Зачем он здесь? В качестве талисмана? Подарок? Или на станции были дети?..

Этого я так и не узнал. Та часть персонала станции, которую не расстреляли мои солдаты, ушла по подземным переходам. Догонять их в темноте незнакомых переходов, туннелей и пещер, которые помнили еще доисторические времена, было полным безумием. На всякий случай я приказал завалить вход в катакомбы и занялся осмотром станции.

Небольшая станция, немного ретранслятор, немного шпион, немного корректировщик огня. Последняя функция не использовалась ввиду значительной удаленности от фронта. Частичка электронного щита Мозамбика. Полувоенный объект. Этим, кстати, и объяснялась та тупость, с которой была организована засада.

Впрочем, моя тупость, с которой я в эту засаду попал, была не меньшей.

– Мой генерал! В гараже обнаружены два грузовика. Баки полные.

Уйти на грузовиках, а потом их бросить?..

Пешком мы не сможем уйти от станции так далеко, чтобы избежать встречи с эвакуационной командой, которая наверняка вот-вот будет здесь. Однако грузовики слишком заметны в этой местности, где и дорог-то нет, одни тропинки, протоптанные босыми ногами здешних жителей.

Уйти на грузовиках подальше, а потом их бросить?.. Ногами не уйдем…

– Грузитесь… Берите все, что может представлять какую-либо ценность.

– Что делать с пленными?

– С пленными? – Да, мой генерал, четверо связистов. Киборги, мой генерал.

Использовать чужих киборгов для собственных нужд?.. Это еще хуже, чем стрелять из трофейного оружия, найденного в болоте. Оставить в живых?.. Невозможно.

– Расстрелять. – В конце концов это просто киборги.

– Есть!

Разведывательная группа, выдвинувшаяся вперед с локаторами биообнаружения, поймала местного жителя – согбенного старичка в одной набедренной повязке. В его редких волосах кишели насекомые, во рту не имелось ни одного зуба. Старичок с ужасом смотрел на нас глазками, вокруг которых засох гной, и мелко дрожал.

– Ты кто такой? – спросил Нуйома, стараясь не испугать старика еще больше. Тот что-то пискнул.

– Он лози, господин, – вмешался кто-то из рядовых. – Не знает португальского и чиньянджа. Земледельцы, они с начала войны совсем одичали, кто выжил… Я немножко знаю язык лози, я жил в Солвези до войны.

– Спроси, кто он, где живет, не видел ли поблизости людей с оружием, – велел капитан.

Рядовой некоторое время переговаривался со стариком, причем последний несколько осмелел и даже подобострастно хихикнул под конец. Закончив беседу, рядовой повернулся к нам:

– Он говорит, их деревню сожгли еще прошлой осенью. Он ушел к родственникам в соседнюю, но и ту сожгли несколько дней назад. Приходили люди с ползучими машинами, искали еду. Забрали одну свинью, совсем худую, а потом убили хозяина за то, что прятал ее, и сожгли деревню. Старик уплыл по реке, потом ходил по лесу. С тех пор людей не видел.

– Когда это было точно?

Старику перевели. Он что-то сказал, тыча узловатым пальцем в небо.

– Пять дней назад, – сообщил рядовой.

– Ладно. Дайте ему поесть, да немного, пусть идет по нашим следам на восток, – велел Нуйома. Повернувшись ко мне, он поинтересовался: – Что скажете?

– Думаете, доберется до лагеря? – ответил я вопросом на вопрос.

– Возможно. Если не пристрелит патруль или не убежит опять в лес. Он боится нас не меньше. Я стараюсь не думать об этих людях, которые попали под топор случайно. Их слишком много, чтобы думать о каждом. Вы были до войны в Салиме? Это курорт на озере Ньяса.

– Не довелось.

– Очень, очень красивое место. Куда там Копакабане или Ривьере… Я был там в прошлом году. Вся прибрежная линия забита трупами, свежими и разложившимися.

После этого выброса воспоминаний он ушел к своей машине.

Капитан, философ и кадровый офицер, мне положительно не нравился, и я не мог ничего с этим поделать. За интеллигентностью и склонностью к размышлениям скрывалось что-то скользкое и жестокое, что пока не проявилось, но, несомненно, проявится… В пути я поделился своими наблюдениями с Войтом.

– Согласен с вами, – сказал тот, опустошая флягу с водой и вытирая пот. – Очень неприятный человек. Однако это единственный приличный собеседник.

На открытом месте мы увидели небольшое стадо зебр, пасшееся метрах в двухстах от дороги и пугливо бросившееся бежать. Кто-то для острастки пальнул по ним, но не попал.

– Хорошая еда, – заметил наш водитель, с сожалением причмокнув. – Очень вкусная.

– Странно, как они тут выжили, – удивился Войт.

– А как выжил старик лози? Кстати, не хотите? – Я протянул ему упаковку финских компенсаторов в голубоватой пачке.

Войт скосил глаза:

– Что за отрава?

– Компенсаторы. Кажется, 2087-К-13. У них коды, а не названия, это ж не аспирин и не цитадин… Мне выдали на всю нашу троицу. Полные карманы.

– А если их не есть?

– ВВС Нкелеле тут все к чертям засыпали мутагенами, – серьезно сказал я, отковыривая серебристый язычок-фиксатор и бросая в рот большую круглую таблетку. Она зашипела на языке. Какой-то морковный вкус, противный…

– Послушайте! – поднял палец Федор, получив свою порцию компенсатора. – Стреляют?

– Стреляют, – подтвердил водитель. – Передовая, Они там все время стреляют…

Я прислушался. Действительно, впереди еле-еле что-то попукивало. Как житель Новой Москвы, я бы классифицировал это как автомат Калашникова, бьющий одиночными. Патроны кто-то экономит.

Попукивание приближалось, потом что-то натужно загудело и грохнуло.

– Мина, – констатировал водитель. – Китайский миномет. Конголезцы, суки, о себе напомнили.

Через минуту пришла команда остановить колонну и пробираться дальше россыпью на своих двоих. Мы пошли вдоль дороги, оставив водителя у машины. Федор со своей винтовкой был начеку, я держал «пигмея», а Войт, по-моему, прикидывал, кого ему лучше щелкнуть своим «никоном». Любопытно, чего это он так взъерепенился со съемками… Я его фотографий в «Рейтере» сроду не видел. Репортажики делал, да, но фотографом не считался.

Мозамбикцы появились из зарослей высокой травы абсолютно бесшумно, и их старший, очень загорелый, но все равно светлокожий сержант, сказал галантно:

– Рады приветствовать гостей на позициях отважного Второго армейского корпуса!

Прозвучало это по-русски, а потом по-английски.

– Земляк! – заорал Федор и полез обниматься.

Выяснилось, что сержанта звать Костик, а сам он из Москвы, с улицы Антошина. Костик и Федор были знакомы. Когда-то в бурной юности они даже дрались друг против друга. Фамилия Костика была сложная и длинная – Чечельницкий, поэтому для местных он был Костик, так и значилось на его нагрудной табличке.

Черные пехотинцы переглядывались и улыбались.

– Ну и как тут у вас? – спросил я, поправляя автомат. Костик хмыкнул:

– Как всегда. Землю задницей гребем. Роем окопы, выпрямляем линию обороны. Конголезцы тоже роют окопы, выпрямляют линию обороны… Вчера со спутника лучом дали, почему-то не попали, мили три в сторону, слона убили. Какого черта он залез сюда, не представляю, местные уже сто лет их не видели… Кстати, пробовали слоновье сердце? Замечательно. Как шашлык: кусочек сердца, кусочек жира из грудной полости, и все это на костер… Настоящее охотничье блюдо.

– С тебя слон, – ткнул пальцем в сержанта Федор. – С нас выпивка.

– Идет, – согласился тот. – Пойдемте, размещу вас с удобствами.

Удобства были куда хуже, чем в штабном городке. Спальные мешки грязные и рваные, в которых явно кто-то недавно спал. Помещались мешки в природной лощине, немного углубленной и прикрытой хворостом и листвой. Поодаль валялась груда банок и пакетов из-под концентратов.

– Бардак, конечно, – согласился сержант, глядя на наши физиономии, – но это еще ничего. Жить можно. Биотуалета нет, соответственно, гадить можно везде. Главное – если накроют, не падать мордой в дерьмо. Так что лучше сразу договоритесь, где будете этим заниматься. Непосредственно до линии фронта около мили, но долетает и сюда. А бывает, что даже перелетает.

В подтверждение слов Костика что-то грюкнуло на севере, да так, что мы почувствовали, как вздрогнула почва.