Не для печати! - Сью Уэлфер

Сунув письмо Лиз в стопку других писем и газет, Ник побежал вверх по лестнице.

Лучи утреннего солнца хлынули через окно второго этажа, бросая рассеянные золотистые блики на сосновый дощатый пол. У окна стоял стол из мореной канадской сосны в классическом стиле и два изящных стула с перекладинами на спинках — копии работы Шейкера, которые Ник сделал, будучи еще студентом, — а между ними — красивый резной табурет. Даже пылинки, пляшущие в солнечном свете, радовали глаз.

В центре стола стояла плетеная корзинка с фруктами, кофейник, большая чашка и десертная тарелочка холодно-голубого цвета, на которой лежал единственный круассан. В цитрусово-желтых солнечных лучах эти предметы напоминали картины импрессионистов. Совершенство.

Ник уселся на стул, с которого открывался самый лучший вид на террасу, и разобрал остальную почту. Помимо счетов и рекламы, он обнаружил открытку от Джоанны с благодарностью за букет цветов, который он послал ей с пожеланием выздоровления.

Спасибо за заботу, было написано в маленькой записке, приложенной к открытке с изображением одного из коттеджей компании. Джоанна пространно извинялась за то, что пришлось так неожиданно отменить встречу.

Может, как только ей станет лучше, Ник заедет и пообедает с ней, предложила Джоанна. Врач посоветовал ей отдохнуть недельку-две, но она знает пару чудесных деревенских ресторанчиков недалеко от ее дома. Она с удовольствием показала бы ему мастерские. И у них будет шанс поговорить о том, что Ник может предложить фирме «О'Хэнлон». Еще раз большое спасибо за цветы. Как мило с его стороны проявить такое внимание. Она очень тронута.

Ник густо покраснел, будто его уличили в позорной лжи. Вообще-то это цветы предназначались вовсе не Джоанне. По крайней мере, он вовсе не хотел проявить заботу, как она вообразила. Это была отчаянная попытка задобрить богов, благоухающая жертва тому божеству, которое он разгневал в отеле «Флаг» своей ложью.

Прочитав открытку, он взбодрился, налил еще кофе, открыл письмо Лизи, отложив приложенную к нему записку, стал читать интервью. Раньше начнешь, раньше закончишь.

Он пробежал глазами первую строчку, вторую, третью. Ник представлял себе эту статью совсем по-другому. Плоские, мертвые, ничего не выражающие фразы и слова. К его удивлению, первой реакцией было не облегчение, а острое разочарование.

Он ожидал что-то намного лучше. Ник дочитал до конца страницы, надеясь, что дальше будет интереснее, но ошибся. Это его встревожило. Неужели он не произвел на Лиз Чэпмен никакого впечатления и ей пришлось чуть ли не слово в слово скопировать статью о Джеке Сандфи из выставочного каталога?

И тут до него дошло. Боже! Разумеется, именно это она и сделала. Ник задумался на секунду или две и понял, что прав: увидев его реакцию на диктофон, Лиз решила подстраховаться. Настоящий Джек Сандфи наверняка подал бы на нее в суд и потребовал бы изъять статью из печати или даже заплатить денежную компенсацию, — разыграл бы драму, которая произвела бы огромный фурор. Скорее всего редактор Лиз, пытаясь избежать проблем, предложил ей просто переписать статью из каталога. В данных обстоятельствах это имело смысл. Ник улыбнулся, разломал круассан на кусочки, расслабился и пригубил кофе. Эта девушка просто гений.

Благодаря сообразительности Лиз не нужно писать письма, лихорадочно звонить в редакцию и требовать остановить тираж, угрожать судом. В интервью не было ничего возмутительного. Пусть Лиз Чэпмен давно не работала журналистом. Очевидно, она — настоящий профессионал. Благодаря ей Нику теперь не нужно делать ничего. Ничего. Последние остатки чувства вины растаяли.

Ник положил копию статьи в конверт и взглянул на маленький обратный адрес. На ярлычке был и телефон Лиз Чэпмен, и Ник испытал сильное искушение позвонить и поблагодарить за то, что она так отважно поступила.

Но он не позвонил. Может, просто послать ей цветы и этим отделаться? Ник взял чашку и остатки импрессионистского круассана и направился в комнату для гостей, которая служила ему студией.

К планшету были прикреплены несколько последних набросков для одного из проектов «Ньюленс»: интерьер в стиле барокко с обилием клетки, разработанный для бывшего жокея, у которого денег было явно больше, чем вкуса. Как сказал Ник Лиз Чэпмен, когда думал, что она — Джоанна О'Хэнлон, «Ньюленс» была коммерческой компанией, но, по крайней мере, она платила по счетам.

— Я как раз проезжал мимо, еду составлять смету и решил: дай-ка загляну ненадолго. Повидаюсь с тобой, с мальчиками, проверю, все ли в порядке в нашем старом домике…

Майк, бывший муж Лиз, воздел руки ладонями кверху, пытаясь этим жестом показать, какое невероятное великодушие проявил. Но в то же время попытался притвориться, что для него это — раз плюнуть.

— И как у вас дела?

Лиз ничего не ответила. Не считая интервью в пятницу — маленький всплеск адреналина, — новая неделя началась так же, как и бесчисленные недели до нее. Никаких сюрпризов, только странное ощущение отупения. В среду днем Лиз меньше всего ожидала увидеть Майка.

— Ты же знаешь, сегодня у меня занятия, — безразлично ответила она. — Тебе повезло, что ты меня застал.

— Точно. Я и не помню, в какие дни ты дома, в какие нет. Так, просто проезжал мимо.

Майк недавно побрился, и от него пахло чем-то терпким и изысканным от Пако Рабанн. Он из кожи вон лез, чтобы выглядеть сексуально, и даже надел рубашку из мягкого хлопка, очень похожую на ту, что Лиз подарила ему на прошлое Рождество, когда они еще были вместе. Цвет был ему очень к лицу. Темные волосы слегка вились на шее, и он немножко загорел. Лиз поймала себя на мысли, что у нее текут слюнки, и отогнала непрошеные эротические воспоминания, прежде чем они отразились у нее на лице и выдали ее с головой.

Майк улыбнулся. Неужели он угадал ее мысли? Вот было бы весело.

— Знаешь, Лиз, а ты хорошо выглядишь. Очень хорошо. Одинокая жизнь тебе на пользу, — сказал он.

Лиз сложила руки на груди, как бы защищаясь.

— Ты прав. Мальчиков нет дома, они сегодня ночуют у моих родителей. Мама и папа забрали их из школы, и они пошли купаться. — Лиз хотела было добавить: «Потому что ты обещал отвезти их купаться, но так и не приехал», но поборола искушение.

Ее слова должны были расстроить его, разрушить все его маленькие планы, все, что он задумал, хотя Лиз сразу же пожалела, что не промолчала. Теперь он знает, что она одна. Вдруг он примет ее слова за приглашение, за отчаянную просьбу? Майк может подумать все, что угодно.

Когда он пришел, Лиз сидела на террасе босиком, наслаждаясь тем, что наконец-то за многие недели у нее появилась минутка свободного времени. Приятное ощущение: никуда не надо спешить, не нужно нести ответственность и быть единственным взрослым в доме. Это чувство заполнило Лиз как теплое масло. Напряжение в плечах спало. Было так чудесно спокойно есть куриный салат, пить вино, читать газету и, не думая о времени, нежиться и подставлять лицо золотистым лучам послеполуденного солнца. Боже, самые простые вещи в жизни всегда оказываются самыми приятными.