Забвение (ЛП) - Джессика Вуд

— Это штука называется чип трезвости, милая, — сказал он сдержанным голосом, продолжая смотреть на маму.

— Лив, папа хорошо себя вел на протяжении трех месяцев. Поэтому ему дали зеленый чип.

— Трех? — я пристально посмотрела на родителей, наблюдала, как они обмениваются взглядами, значения которых не поняла. — Мне три. Могу я получить такую же?

Они дружно рассмеялись, а я возбужденно захихикала от того, что в мамины глаза вернулось счастье.

— Нет, милая, но ты получишь что-то получше, — папа поставил меня обратно на землю. — У тебя будет вот этот новый дом. Хочешь посмотреть свою комнату?

— Да, хочу!

Держась за руки, мы пересекли тротуар. Я восторженно раскачивала папину руку, приближаясь к зданию. Я смотрела на большой, красивый дом, стоящий перед нами, широко распахнутыми от возбуждения глазами. Он казался намного более привлекательным, чем наша двухкомнатная квартира.

Вдруг мое внимание привлек смех, раздающийся из соседнего двора. И когда я увидела двух кричащих и хихикающих от восторга детей, которые игрались внутри шалаша на верхушке высокого дерева, растущего по соседству, мои глаза загорелись от волнения.

— Папочка! Смотри! — я потянула отца за джинсы, чтобы привлечь его внимание до того, как он скроется внутри дома.

— Знаю, Лив. Здесь в округе живет много детей.

Увидев возбуждение в моих глазах, мама просияла.

— Мамочка, неужели мы на самом деле будем здесь жить?

— Ты бы этого хотела?

Я усердно закивала, наблюдая, как девочка и мальчик чаевничают в домике на дереве. По моему лицу расплылась такая широкая улыбка, что у меня заболели щеки. В здании, где мы жили прежде, не было других детей. Я проводила большую часть времени дома, играя с мамой. Не считая редких встреч с детьми ее подруг или походов с мамой по делам, я никуда не выходила и никогда по-настоящему не видела других детей.

— Папочка? — он посмотрел на меня, стоя перед открытой дверью. — Не могли бы мы остаться здесь навсегда?

Он усмехнулся:

— Мы будем жить здесь столько, сколько тебе захочется, сладкая.

Я захлопала в ладоши от восторга:

— Сегодня лучший день в моей жизни! — я обернулась в сторону шалаша и закричала детям: — Привет! Я Оливия! Хотите дружить?

Видимо, они меня не услышали, так как продолжали хихикать и кричать.

Я начала возбужденно махать руками, пытаясь привлечь их внимание, и родители засмеялись.

— Пойдем, дорогая, — отец протянул мне руку. — Давай сперва посмотрим твою комнату. У тебя будет достаточно времени, чтобы завести здесь друзей.

— Правда?

Он расплылся в многообещающей улыбке и кивнул.

Я просияла в ответ и приняла его руку.

Все так же улыбаясь, я напоследок кинула взгляд на детей в шалаше. Действительно, это был лучший день в моей жизни.

По моему лицу заскользил солнечный луч, и я открыла глаза. Сделав длинный, глубокий вдох, я позволила этому новому воспоминанию укорениться в моем сознании.

«Лив, это важное воспоминание. Пожалуйста, постарайся больше не забыть его».

Я вновь проигрывала увиденную сцену у себя в голове, надеясь, что смогу запереть ее в глубине моего разума настолько хорошо, чтобы больше никогда не потерять. По моему лицу потекли слезы.

Впервые после выписки из больницы две недели назад, я вспомнила что-то о своих родителях. В моей памяти всплыла сцена, где они выглядели счастливыми и влюбленными.

Меня отвлек тихий шелест, и я почувствовала, как Коннор притянул меня за талию к своей груди в оберегающем жесте. От его прикосновений я рефлекторно застыла, и мне пришлось заставить себя расслабиться. Он не был для меня чужим, несмотря на то, что я не могла его вспомнить.

«Он твой жених и, предположительно, ты его любишь», — напоминала я себе.

Я отчаянно хотела, чтобы все мои воспоминания о нем вернулись, и я смогла бы вспомнить нашу совместную жизнь, свои чувства и любовь к нему.

Он открыл глаза, зевнул и, вздохнув, сказал:

— Эй, доброе утро, — затем придвинулся ко мне и смахнул пряди волос с моего лица, изучающе на меня глядя. — Как спалось?

Я встретила взгляд его теплых карих глаз и улыбнулась:

— Хорошо. А тебе?

— Рядом с тобой — замечательно, — он подтянулся выше и навис надо мной. — Знаешь, я не мог нормально спать по ночам на протяжении всех двух недель, пока тебя здесь не было.

От его слов я расцвела. Он наклонился и нежно меня поцеловал, и по моему телу прошла чувственная волна. Я пропустила его густые коричневые волосы сквозь пальцы и ответила на поцелуй, желая раствориться в этом моменте. Он нежно и неторопливо раздвинул своим языком мои губы и начал меня смаковать. Почувствовав, как его руки продвинулись под мой топик и достигли груди, я издала низкий стон. Мое тело немедленно отреагировало на его ласки, и я поняла: он знал, как меня завести. Я почувствовала его твердость, упирающуюся в мои трусики, недвусмысленно намекающую, что он уже готов для меня, и задохнулась от переизбытка ощущений. Коннор неспеша покрывал поцелуями мою шею, продвигаясь дальше вдоль ключицы, и остановился на груди. Я невольно выгнула спину, когда он стал жадно лизать и посасывать мои соски, заставляя их затвердеть за несколько секунд. Все ощущения были знакомыми, но одновременно и очень необычными, и от запутанного клубка эмоций, пробегающих через все мое тело, я была смущена и чувствовала головокружение. Я заставила себя закрыть глаза и попыталась больше не думать ни о чем, кроме возбуждающих прикосновений Коннора.

Но как только я почувствовала, что он потянулся, чтобы стянуть с меня трусики, то тут же в панике распахнула глаза.

— Коннор... — я застыла, а затем протянула руку, чтобы помешать ему продвигаться дальше. Он оторвал рот от моего соска, и наши взгляды встретились. Он не смог скрыть своего явного разочарования, как бы ни пытался. — Извини. Я...

— ...просто еще не готова, — закончил он за меня. Потом слез с меня и сел на краю кровати.

Я отвела взгляд, ощущая облегчение и чувство вины из-за того, что мы не будем заниматься сексом.

— Мне жаль. Просто это... все это очень ново для меня. Мне кажется, что я знаю тебя всего две недели, — я посмотрела на него, надеясь, что он сумел услышать муку в моем голосе. — Я так сильно хочу все вспомнить, — я села, схватила его за руки и прижала их к своей груди. — Посмотри на меня, пожалуйста.

Он встретился со мной глазами, и я увидела застывшую в них боль.

— Понимаю, Лив... я действительно пытаюсь быть терпеливым.

— Знаю.

— Извини. Мне не следует на тебя давить.