Нэцкэ - Михаил Владимирович Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
берег. Если эта вода есть, то каппа на суше непобедим, но если вода выливается, каппа слабеет, и с ним легко справиться. Тело у каппа клейкое, от него исходит дурной запах. По этому запаху, так же как и по особой гибкости конечностей, каппа может быть узнан даже в тех случаях, когда он прикидывается человеком. Проделки каппа зловредны: считается, что он имеет обыкновение затаскивать людей и лошадей в воду и пить их кровь.
В нэцкэ каппа чаще всего изображается сидящим на листе лотоса или на раковине, реже – затаскивающим в воду лошадь или в виде конюха. Частое изображение столь вредных существ, как каппа, объясняется тем, что их символика имеет и оборотную сторону: если каппа победить или оказать ему услугу, он начинает служить людям, и особенно полезен бывает рыбакам, загоняя в сети рыбу. О таких ситуациях сохранилось немало сказок и преданий.
Иногда каппа изображается вместе с Рокусукэ – богатырем, жившим в XII столетии. Рокусукэ прославился тем, что сумел победить каппа и сделать их своими слугами. Бакэмоно – общее название для духов, привидений, оборотней самого разнообразного облика. Суеверия получили большое распространение в японской литературе и изобразительном искусстве. Описание фантастических существ есть уже в «Нихон Рёики» («Японские рассказы о чудесах», конец VIII – начало IX в.), «Кондзяку-моногатари» («Рассказы о ныне давно минувшем», около 1110 г.). Среди изобразительных материалов можно назвать свиток «Гаки-дзоси» («Рассказы о голодных духах», вторая половина XII в.), приписываемый Токива Мицунага. Однако расцвета своего эта тематика достигает в период Токугава, когда формируется и приобретает популярность особый жанр беллетристики – кайдан – рассказы о привидениях. По-видимому, кайдан оказал влияние и на изобразительное искусство, в первую очередь на живопись и гравюру. В этой области особенно известен такой мастер, как Торияма Сэкиэн (1712-1788). Возможно, некоторые его произведения, прежде всего знаменитый «Сэкиэн гафу» («Альбом Сэкиэна», 1773), использовались как образцы для нэцкэ.
В нэцкэ изображаются различного вида бакэмоно, особенно часто встречаются Рокурокуби – оборотень с длинной шеей,
Микоси-нюдо – существо с лысой головой, высунутым языком и с третьим глазом во лбу, и другие. Но в большинстве случаев трудно определить, какой конкретно бакэмоно изображен. Особенностью японских призраков является отсутствие у них ног.
Значительное место в народной демонологии японцев занимают такие персонажи, как лисицы и барсуки. В Китае огромной популярностью (в Японии неменьшей) пользовались «рассказы о лисьих чарах». Как и в Китае, в Японии лисица считалась зловредным существом, обладавшим к тому же магическими силами. Лисицы могли прожить несколько столетий и были наделены способностью к перевоплощениям. Они морочили людей, порою доводили их до смерти. Особенно часто лисицы принимали облик красавиц или странствующих монахов.
Не менее зловредным и, пожалуй, еще более изощренным в своих кознях был барсук – тануки 53. Лисица обладала способностью к семи перевоплощениям, барсук – к восьми 54. В Китае между барсуками-оборотнями и лисицами-оборотнями не проводилось особенного различия, разве что барсуки
чаще перевоплощались в мужские образы, а лисицы – в женские. В рассказах о тех и других (сюжеты их очень часто совпадают) подчеркиваются их похотливость и распутство как главные качества. В Японии же тануки-оборотень выступает как вполне самостоятельный мифологический персонаж, и характер его проделок совершенно иной. Японцы считали, что любимое занятие тануки – сбивать с толку людей, и в первую очередь буддийских монахов, причем нередко их поступки довольно беззлобны.
Наиболее популярными историями о проделках тануки были так называемые «бумбуку-тягама» и «тануки-но харацудзу-ми».
«Бумбуку-тягама» – это история о волшебном котелке для чая. В годы Оэй (1394-1428) в дзэнском храме Мориндзи, находящемся в южной части города Татэбаяси (провинция Кодзукэ), жил монах по имени Сюкаку. У него был котелок для чая, обладавший необъяснимой особенностью: вычерпать из него весь кипяток было невозможно. Как-то Сюкакупоказал котелок настоятелю монастыря, и тот определил, что это – тануки, обернувшийся котелком. Разоблаченный тану-ки принял свой настоящий вид и убежал из монастыря. Это лишь одна из многочисленных версий истории. «Тануки-но харацудзуми» – дословно «барсучий живот-барабан». Когда ночью раздаются непонятно откуда идущие звуки, слышные то близко, то далеко, – это, как утверждает народное поверье, барсук, надув живот, колотит по нему лапами. Есть разные мнения о том, зачем он это делает. Одни считают, что для собственного увеселения, другие – для того, чтобы пугать путников. Этот сюжет называется также «тануки-баяси» – «барсучий оркестр». Существует даже фарс
(кёгэн) «Тануки-но харацудзуми», в котором фигурируют барсуки-оборотни.
«Бумбуку-тягама» и «тануки-но харацудзуми» чаще других историй о проделках тануки иллюстрируются в нэцкэ. Нередко тануки изображается завернувшимся в лист лотоса. Наряду с этими пришли из Китая в Японию и многие другие образы, ставшие неотъемлемой частью собственно японских представлений.
Среди них – сёдзё – мифическое существо, которое впервые упоминается в мифолого-географическом сочинении IV-I века до н. э. «Шань хай цзин» («Каталог гор и морей») 55. Рассказы о сёдзё содержатся и во многих других китайских источниках, например, в исторической хронике «Хоу Хань шу» («Книга о династии Поздняя Хань», автор Фань Юй), изданной в период Южная Сун (1127-1279). В разных сочинениях сёдзё описываются неодинаково. В «Шань хай цзин» говорится о том, что они похожи на обезьян, в «Хоу Хань шу» – на собак, в сочинении «Шу чжи» («Записки о княжестве Шу», 233-297 гг.) сказано, что у них тело кабана, а лицо напоминает человеческое. Различные мнения высказываются и о цвете волос сёдзё: зеленые, красные, желтые. Однако из всех описаний можно составить общее представление об облике мифологического сёдзё – это существо с внешним видом и повадками большой человекообразной обезьяны.
Почти во всех источниках отмечаются такие привычки сёд-зё, как их любовь к одежде и обуви, пристрастие к вину. Упоминается и то, что сёдзё
