Дороги на Ларедо - Лэрри Макмуртри

Зная, что ей сейчас не до него, Пи Ай все же чувствовал, что ему просто необходимо повидать жену. В первый момент после того, как капитан вежливо пожал ему руку и вернулся в вагон, Пи почувствовал облегчение. Хоть вид у капитана был не совсем обычный, но он, по крайней мере, не злился и не стал настаивать, чтобы Пи Ай поехал с ним.

Но стоило поезду скрыться из виду, как от облегчения Пи не осталось и следа, и он стал ощущать в себе нечто странное. У него появилось такое чувство, словно из него, как из простреленного ведра, вытекает содержимое, и внутри образуется пустота, которую заполняет печаль — та же самая печаль, какую он испытывал накануне ночью. Тогда он лежал в кровати рядом с Лореной, согретый теплом ее тела, и желал только одного — чтобы ему не надо было никуда ехать. Теперь уже все решено, и уезжать ему не надо. Он может остаться с женой и детьми и заниматься своими многочисленными делами по хозяйству. Весенние ветры снесли угол крыши амбара. Все лето и осень он собирался починить крышу, но руки так и не дошли. Теперь он может взяться за это и другие необходимые дела. Он сможет заняться любым делом на ферме, каким только захочет.

Однако печаль была такой, что хоть плачь. Вместе с ней нахлынули воспоминания. Протекавшая крыша амбара напомнила о другом амбаре, некогда принадлежавшем компании «Хэт крик» в долине Лоунсам Дав. Тот амбар вообще не имел крыши. Правда, в долине редко шли дожди, и припасы не страдали так, как если бы это было в здешних местах. Но не это занимало его мысли. В памяти прежде всего возникали его старые companeros — товарищи, с которыми он годами гонял по прериям. Капитан Калл, конечно, и Гас Маккрае, и Дитц, и Ньют, и Диш Боггетт, и их повар Бол и Джейк Спун, и Соупи, и Джаспер Фант, и все другие. Теперь их всех разбросало, и не только по стране, но и между жизнью и смертью тоже. Гас умер в Майлс-Сити в Монтане от гангрены ноги. Дитц погиб в Вайоминге от руки индейца-подростка. Джейка им пришлось повесить в Канзасе. Затем славный мальчишка Ньют, который так нравился ему, лишившийся жизни под Чертовой Сукой на реке Милк.

Пи любил жену и детей и не представлял себе жизни без них. Он не хотел ехать с капитаном и все еще не хочет. Но, несмотря на это, ему не хватало его старых товарищей. Они никогда больше не соберутся вместе. Это было печально, но такова жизнь.

Он знал также, что капитану, наверное, было нелегко сдержать свой темперамент, когда выяснилось, что ему придется ехать за Джо Гарзой одному. Однако сама по себе поимка бандита не волновала Пи Ая. Он не мог представить себе бандита, с которым капитан не смог бы справиться. Все это в порядке вещей, хотя Лорена все время твердила ему, что порядок вещей может меняться.

— Нет ничего неизменного, — настаивала она. — Мы будем стареть, а дети становиться взрослее.

— Сначала стареть буду я — я уже сейчас старый, — отвечал Пи Ай. — Тебе же это еще не грозит.

— Не говори ерунды, — сказала Лорена. — Я родила пятерых детей, а это не делает моложе.

Теперь, направляясь вдоль широкого русла высохшей реки и изредка взглядывая на виднеющийся вдалеке домик, где проходила значительная часть жизни его жены, Пи Ай вынужден был признать, что в жизни действительно многое меняется.

Лорена увидела Пи Ая через застекленное окно маленькой классной комнаты. Стекло в свое время пришлось заказывать в Форт-Уэрте, и жители Квантаки гордились этим. Сами поселенцы редко могли позволить себе застекленные окна.

— Вон едет твой папа, — сказала она Клэри. — Интересно, задал капитан Калл ему перца или нет?

— Еще чего. Он не хозяин моему папе, — возмутилась Клэри. Она не любила капитана, хотя никогда не видела его. Он даже не появлялся у них, чтобы взглянуть на нее и других детей, но его тень постоянно витала над ней, ибо он в любую минуту мог забрать у нее отца. Она знала, что отец чувствовал себя обязанным капитану, но не знала почему. Деньги, которые получила мать, чтобы купить ферму, дал ей не капитан. Мать тоже не любила его. Клэри узнала это, подслушивая разговоры родителей.

Половина всех подслушанных споров между ними была связана с капитаном Каллом. Хотя их трудно было назвать спорами. Отец не умел спорить или не хотел, а вот мать умела. Мать могла наговорить много чего, когда выходила из себя. Отец же, главным образом, только соглашался с ней и изо всех сил старался угодить матери. Единственным исключением являлись случаи, когда он был нужен капитану. Тогда он просто седлал коня и уезжал.

— Я думала, он уехал с капитаном, — недоуменно проговорила Клэри.

— Нет, на этот раз он не поехал с ним, — ответила Лорена. — Наконец-то отец устоял перед этим человеком.

— Господи! — вырвалось у Клэри. Уж такого она никак не ожидала. — Ты рада, мама?

— Буду, когда увижу, что этому можно верить, — откликнулась Лорена.

Собравшаяся было проверить, как старшие ребята усвоили таблицу умножения, она захлопнула учебник арифметики и пошла к задней двери школы. Пи Ай подъехал с видом слегка побитой собаки. Он знал, что ей не нравилось, когда он появляется в школе. Она не любила также, когда он был похож на побитую собаку — это заставляло ее испытывать угрызения совести. Ей не хотелось думать, что она плохо обошлась с ним. За годы их совместной жизни он ни разу не повысил на нее голоса, не говоря уже о том, чтобы поднять руку. Ей было известно, что Пи Ай не ангел, и тем не менее годы шли, а его отношение к ней оставалось ангельским. Такое постоянство в мужчине было редкостью, и она знала об этом.

Но, что ни говори, в данный момент она была занята. У нее шел урок арифметики, в которой преуспевали лишь немногие из детей.

— Так вот, капитан поехал без меня, — тихо проговорил Пи Ай, чувствуя себя не в своей тарелке. Он всегда чувствовал себя так, когда бывал у нее в школе. Но сейчас он даже не знал, зачем приехал сюда. Ему было тоскливо и хотелось несколько минут провести с женой.

— Он кричал на тебя? — спросила Лорена, польщенная тем, что он вернулся. В ее жизни было много сомнений, но ни разу ей не пришлось усомниться в том, что она нужна Пи Аю. Если он в ком-то нуждался вообще, так это в ней. Сейчас он был мрачен и бледен. В последнее время его мучили головные боли.

— Ты плохо себя чувствуешь, милый? — спросила она неожиданно смягчившимся тоном. Почему она так часто была резка с ним? Похоже, что на это ее толкало уже одно только сознание того, что он любит ее до самозабвения. Ей нравилось, что он любит ее, но иногда хотелось, чтобы это было не столь очевидным.

— Нет, он просто пожал мне руку и уехал, — сказал Пи Ай.

— У тебя опять болит голова? — спросила она.