Солнце в декабре - Эмиль Брагинский

До того как увидеть Тадж-Махал в натуре, я видел его в документальных фильмах, в художественных фильмах, просто в фотографиях. Видел вырезанным из слоновой кости (продавался в антиквариате на улице Горького), видел на обложках книг, в рекламах «Посетите Индию» и на почтовых марках.

Реклама, которая двигатель туризма, может испортить все! Не помню, попадалось ли мне изображение целующейся парочки (он — в белом костюме для тенниса, она — в миниюбке) на фоне Тадж-Махала с такой надписью: «Любовь на фоне вечной любви. Посетите Агру!» Если не попадалось — странно, чье-то упущение. Одним словом, я боялся встречи с Тадж-Махалом и решил так: если мавзолей не произведет на меня должного впечатления, никому об этом не скажу!

Был серый день, и по пути он, то есть гид, объяснял нам, что Тадж (он его называл фамильярно, как старого приятеля) лучше смотрится в ясную, солнечную погоду, когда он плывет по синему небу, как белый фрегат, или в лунную ночь, когда купол недвижимо висит в воздухе — он близко, и он далеко…

Мы остановились на площади, на которой туристов ждали другие машины и другие гиды, прошли сквозь парадный вход — нечто вроде глубокой арки из красного песчаника, увидели Тадж-Махал… и потеряли способность соображать.

Тадж-Махал презирает рекламу, все эти открытки, диапозитивы, изделия из слоновой кости или папье-маше. Он существует сам по себе. Все восторженное, что писали о нем или будут писать, — святая правда, но плюс к этому писать про Тадж-Махал — нелепица. Его необходимо увидеть, и тогда пройдешь несколько этапов.

Сначала просто смотришь в немом восхищении, забыв обо всем на свете. Минуты полного отрешения.

Второй этап — вбираешь в себя общий контур здания и отдельные детали. Напрягаешь зрение, стараешься все увидеть, все запомнить, ничего не забыть.

Третий этап — ясно осознаешь, что понятие невесомости было открыто здесь, в Агре. Потому что этот гигантский мавзолей (в высоту он поднялся на семьдесят пять метров) ничего не весит! Его можно поднять вместе с четырьмя стройными минаретами, которые стоят по углам, и унести на память. Самое сильное впечатление он производит именно издалека. Его авторы отлично это понимали. Прежде всего видишь приподнятую каменную площадку и на ней Тадж-Махал весом в сто граммов или вообще безо всякого веса. Как это удалось, не известно никому. Но это удалось.

Четвертый этап — веришь в то, что находишься здесь, в Агре. Робея, начинаешь приближаться к Тадж-Махалу. Он увеличивается в размере, оказывается, он громаден!

Еще не хочется задавать вопросы, но гид свое не упустит:

— Тадж построен внуком Акбара — императором Шах Джаханом как усыпальница для любимой жены Мумтаз Махал. Ее называют теперь леди из Таджа. Вы видели ее изображение?

Видели. Чернобровая красавица в расшитой золотом одежде. В правой руке держит цветок. Губы прячут лукавую улыбку, будто знают — вот меня не станет, века будут сменяться, а вы будете приходить на мою могилу…

— Леди из Таджа умерла в 1630 году в возрасте тридцати девяти лет при рождении четырнадцатого ребенка. Через год после ее смерти безутешный император приказал начать строительство мавзолея. Его строили долгих двадцать два года десятки тысяч рабочих…

— Кто же автор Тадж-Махала?

— Неизвестно, — отвечает гид. — Одни говорят, что архитектор был из Ирана, другие уверяют, что это мог построить только итальянец. Судя по старинным рукописям, возглавлял работы местный зодчий Устад-Асе. Но, возможно, он был только исполнителем…

Здесь, в Индии, возле индийского Тадж-Махала, самая мысль о том, что его построил иностранец, кажется святотатством.

Внутри мавзолея — кенотаф Мумтаз Махал из целого куска желтого цейлонского мрамора, будто выточенный из слоновой кости. Как и в делийском Красном форте, мрамор инкрустирован узором из маков. Каждый мак — тридцать два драгоценных камешка. А в мраморной решетке, окружающей кенотаф, — 64 лотоса.

Рядом вторая гробница — самого Шах Джахана. Тоже инкрустацией написаны на ней 99 имен бога. Эту гробницу украшал когда-то бриллиант Кох-и-нур — «гора света». Теперь этот бриллиант — украшение британской короны. Англичане поработали в Тадж-Махале. То, что добрые христиане не должны осквернять могилы, их не остановило. Чем была бы Англия, если бы двести лет не грабила Индию? Поездите по Индии, будете не раз над этим задумываться…

Гид прокричал что-то хриплым голосом. Звук поднялся кверху, несколько раз повторился, он держался, не таял секунд пятнадцать, не меньше.

Внутри мавзолея находятся, если можно так выразиться, символические могилы. Тела умерших захоронены внизу, в подвале.

Мы пробыли возле мавзолея столько, сколько смогли. Одним словом, пока он, наш гид, не дал нам понять, что пора. Иначе сорвется программа, а это для гидов — трагедия.

Мы покорились. Из-под красноватой арки в последний раз взглянули на Тадж-Махал. Нет, честное слово, он ничего не весит!

На обратном пути, уже в самом городе, в центре маленькой площади мы увидели постамент, а на нем бюст, неизвестно чей, потому что бюст был обернут материей и перевязан веревкой. Правда, кто-то уже успел повесить на него гирлянду цветов.

— Это кому памятник?

Водитель остановил машину. И оба — водитель и гид — внимательно поглядели на неизвестного, спрятавшегося под материей.

— Раньше тут торчал какой-то англичанин, — сказал гид.

— Его скинули… — добавил водитель. — И теперь, я слышал, собираются поставить… — Он назвал Шиваджи, вождя одного из индийских народов, маратхов, возглавившего борьбу против Великих Моголов.

Спустя некоторое время мы ехали во дворец Великих Моголов, в форт. Его красные стены высотой в 21 метр возводили при Акбаре. При нем строили крепко, надолго. И главным образом из камня. Это уже потомки Акбара занялись мраморным украшательством.

По пути мы опять увидели памятник в состоянии реконструкции. Здесь уже не бюст был обернут покрывалом, а фигура в рост. Опять произошел аналогичный разговор.

Я. Это кому памятник?

Гид (водителю).

Давай остановимся и подумаем.

Водитель (остановил машину). Ну, я остановился.

Гид (водителю). Это кому памятник?

Водитель (открыл дверцу, сплюнул). Правительству!

Гид (водителю). Они все правительству, но какому именно?

Водитель (философски). Наверно, снесли кого-нибудь из старых, а теперь ставят кому-нибудь из новых.

Гид (оборачиваясь к нам). Кому, по-вашему, здесь поставлен памятник?