Мечта мужчины - Маша Царева

– Владка, мне бы твои проблемы. Посмотри на себя, ты же выглядишь, как ощипанный цыпленок.

– Много ты понимаешь! Я похудела на полтора килограмма, – огрызалась Влада.

– Поверь мне, тебе совершенно ни к чему худеть. Раньше ты выглядела лучше.

– Я не самая худенькая среди конкурсанток.

– Убийственный аргумент! Думаю, жюри будет выбирать не самую худенькую, а самую красивую, – изо всех сил взывала к ее здравому смыслу Ольга.

– Отстань! – бесилась Влада. – На себя лучше смотри! Была бы умной, последовала бы моему примеру и поменьше жрала бы! А то скоро ни в одну дверь не влезешь.

Оля делала вид, что она не обижается. А на что тут обижаться, когда сестра права… Вот только не стоит, наверное, указывать Ольге на ее недостатки в столь грубой форме. Она ведь и так от грубиянов натерпелась – о ее запредельном весе сплетничали коллеги, самый красивый мужчина телецентра Останкино как ни в чем не бывало называет ее Борцом Сумо, а позавчера в гастрономе, когда Оля покупала ветчину, продавщица невежливо фыркнула – мол, такой туше мясопродукты ни к чему…

Но Влада ничего не замечала с этим своим дурацким конкурсом, она так мечтала стать королевой красоты, что возвела в культ остроту своих коленей. Все ее гонорары теперь тратились на косметологов, солярии и модные журналы. Она даже оплатила участие в каком-то сомнительном психологическом семинаре под названием «Я – супер!». Ольга не знала, чему там учат сестру, но с тех пор, как Влада начала посещать занятия, с ее лица не сходила глуповатая улыбка девушки, рекламирующей жвачку для отбеливания зубов. Каждое утро Влада повторяла волшебную мантру – я супер, я супер. И в конце концов семья махнула рукой на потенциальную коронованную особу – если девчонке хочется славы, поклонников да короны с фальшивыми алмазами, так пускай себе старается, а вдруг и правда выйдет чего?

По сравнению с энергичной сестрой, неудержимо стремящейся к получению статуса первой красавицы, Ольга казалась себе старухой – а ведь Влада была на два года старше. У сестер принято подражать друг другу – вот и Ольга не удержалась, тоже отправилась в салон красоты на неведомую ей процедуру талассотерапии. Сто долларов отдала за то, чтобы ее пышные бедра намазали дурно пахнущей и вязкой горячей массой. Сто зря потраченных долларов – а эффекта ноль. Оля вошла в салон пышнотелой нимфой и вышла через час ничуть не обновленной. Только кожа на ногах горела.

Ну и кому, спрашивается, нужны ее бедра? Толстые ли, худые, загорелые или бледные – все равно, ведь в любви Ольге Бормотухиной отчаянно не везет. Все равно Гошка Кудрин, от взгляда которого просто дух захватывает, обращает на нее не больше внимания, чем на письменный стол. Все равно он вертится вокруг отощавшей Владки, как спутник вокруг малой планеты. Владочка то, Владочка се, королева красоты ты наша некоронованная.

Ядовитая зависть пышным цветком распускалась в Олином сердце. Обычно она вырывала с корнем опасный росток, но сейчас ничего с собой поделать не могла. В сестре ее раздражало все – и походка (ну как можно так вертеть задом, как не стыдно столь нагло навязывать миру собственную задницу?!!), и голос (манерный и писклявый – может быть, сестренка решила подражать Ренате Литвиновой?), и манера хлопать ресницами в присутствии мужчин.

Талассотерапия стала последней каплей.

Ольга крепилась весь день, но под вечер не выдержала – разревелась. Прямо в офисном туалете, заперевшись в одной из кабинок. Она самозабвенно размазывала слезы по лицу и совершенно не думала о том, что макияж «поплыл» и что ей рано или поздно придется выйти из туалета и тогда все увидят, какая некрасивая она, когда плачет. Нет, никто не будет тихо злорадствовать. Все ей посочувствуют – а это так противно, невыносимо!

– Ольгуня? – Нахальный кулачок решительно забарабанил в дверь. – Ольгуня, ты в этой кабинке?

Ну конечно, Владка. Явилась. Оля промолчала, надеясь, что сестра потопчется возле кабинки да и убежит себе по своим «королевским» делам. Но она недооценила ее целеустремленности. Влада толкнула хлипкую дверь плечом, ее, казалось, не заботило то, что в случае чего ей придется платить за испорченное казенное имущество. И Оля не выдержала:

– Дверь сломаешь.

– Так ты все-таки там, – возликовала Влада, – а чего молчишь?

– Неужели так трудно хоть один раз оставить человека в покое?

– Оставишь тут. Ко мне Алиска прибежала и сказала, что ты в туалете заперлась и ревешь.

– Откуда она-то знает? – удивилась Ольга. Все-таки странная это вещь – сплетня.

– Видела, как ты на всех парах неслась в туалет. Вариантов может быть два. Либо у тебя понос, либо ты рыдать бежала.

– Неужели. – Кусочком туалетной бумаги Оля попыталась удалить с лица чернильные потеки размазанной туши. Бесполезно. Водостойкая, широко разрекламированная тушь элементарно смывалась слезами с ресниц, зато намертво оседала на щеках.

– Естественно, – усмехнулась Влада, – все наши здесь плачут.

– Уж не ты ли? – хмыкнула Ольга.

– И я в том числе, – вздохнула сестра. – А ты что, считаешь меня бесчувственным роботом?.. Эй, ты надолго там застряла? Выходи, будем производить ремонтные работы.

– Что?

– Ро́жу тебе реставрировать, вот что. Я специально с собой косметичку прихватила. Дура ты, Ольга, не знаешь, что ли, первого правила девушки, которая решила всплакнуть в общественном месте?

– Издеваешься?

– Так знай же, – невозмутимо продолжила Влада, – что первое правило – захватить с собой салфетки для снятия макияжа, капли для глаз и пудреницу. Косметичку взяла – и реви себе на здоровье.

Влада забарабанила кулаками в дверь.

– Учти, если ты не выйдешь, я дверь снесу!

– Тебе-то что до моих слез?

– Во-первых, твои беспричинные рыдания и на меня отбрасывают тень. Все подумают, что раз мы из одной семьи, то обе спятившие, а не только ты. А во-вторых… ты же моя сестра. Я тебя люблю.

И Оле пришлось выйти. Она не смогла найти контраргумента на эту простую фразу: «Я тебя люблю». Она еще раз промокнула салфеткой глаза, открыла дверь и тут же попала во Владины пахнущие модными духами «Хьюго Дип Ред» объятия.

– Ну ты даешь, сестренка! – Влада взъерошила светлый пух Ольгиных волос. – Хотя ты права, иногда надо даже поплакать. Это полезно.

– Не знала, что ты тоже плачешь здесь, – только и смогла выговорить Ольга. Ей вдруг стало стыдно – за ревность и зависть, которую она испытывала к сестре.

– В последнее время частенько, – вздохнула Влада. – Ты же не замечаешь ничего, а ведь Гошка, кажется, встречается с Верой из бухгалтерии.

– С кем? – удивилась Оля.

– С Верочкой, – Влада брезгливо скривилась, будто бы слово. «Верочка» было нецензурным.

– Ты уверена? Я почему-то думала, что ты и он…

– Все так думали! – махнула рукой Влада. – А на самом деле мне он неделю не звонил, а с ней позавчера ходил на премьеру «Матрицы».

– Но это еще ничего не значит.

– И все равно, мне тоскливо… Хотя что мы об этом подлеце, давай лучше о тебе, – спохватилась Влада. – Так вот, держи пудреницу и тени. Сейчас как новенькая будешь.

– Спасибо. – Оля погладила пуховкой лицо. Красные пятна стали менее заметны, но не исчезли совсем. В тот момент, перед зеркалом, было еще более заметно вопиющее несходство сестер. Оля старалась не смотреть на отражение Злады. Видеть красивое лицо сестры рядом с собственной опухшей физиономией – пытка.

– И что у тебя случилось? Не хочешь рассказать?

– Да так, ничего особенного… Просто накопилось.

– Может быть, тебе отпуск взять?

– Да, и что делать? Лучше уж на работе. Хоть отвлечься можно.

– Отвлечься от чего? – удивилась Влада. – Я бы на твоем месте куда-нибудь съездила. Прошвырнулась в Европу, например.

– Я поговорю с Эдуардом. – Оле пришло в голову использовать имя несуществующего любовника как щит.

– С кем?

– С Эдуардом. Моим новым мужчиной. Не придуривайся, я же рассказывала.

Влада улыбнулась и взяла Олю за руку.

– Ольгунь, мы же сестры. Мне ты можешь доверять.

– В смысле?

– Я знаю, что никакого нового мужчины у тебя нет. Ты придумала этого Эдуарда… Но ты не волнуйся, я никому не расскажу. Просто это так… так по-детски.

– Ты хочешь сказать – по-идиотски? – повысила голос Оля. – Ты не права. Эдуард действительно существует.

Влада покачала головой. Оля с громким щелчком захлопнула пудреницу – чуть замочек не сломала. И откуда эта проныра все знает? Почему она так проницательна? Это же высшая несправедливость. Если Влада красавица, то роль умницы должна по праву принадлежать Ольге. А то что же получается – уродливая младшая сестра придумала себе красивую сказку, настолько убедительную, что сама умудрилась в нее поверить. И тут – бац! – умная и красивая старшая сестричка разоблачает завравшуюся идиотку.

– Не расстраивайся, – Влада притянула Ольгу к себе и, как маленькую, погладила ее по голове, – никто, кроме меня, не знает.