50-й КАЛИБР - Шекли Роберт

- Понимаю, - медленно сказал Торнтон. - И именно поэтому вы вывалили на меня всю эту чепуху о моей возможной преступной деятельности? Вы надеялись, что что-то случится?

- Существует возможность, что это отнюдь не чепуха, - улыбнулся Дэйн.

Торнтон обдумал это заявление.

- А зачем же вы таскали меня повсюду? Чтобы те, кто замешан в преступлении, подумали, что я знаю больше, чем на самом деле?

- Полагаю, что они могут подумать так.

- А если в следующий раз стрелять будут в меня?

Дэйн пожал плечами. Похоже, его мало заботило, кто в кого будет стрелять - важно, что дело стронулось с мертвой точки.

- Чудесная система, мистер Дэйн, - сказал Торнтон. - Никто не знает позиций всех остальных. Вы просто распространяете атмосферу всеобщей подозрительности.

- Я не стал бы так расстраиваться по поводу слов мисс Варгас, - заметил Дэйн.

- А почему вы решили... Черт с ним! - махнул рукой Торнтон. - Я возвращаюсь в отель. Мне нужно принять душ.

- Хорошая идея. У нас впереди еще целый вечер.

- Опять кого-то будем подгонять?

- Возможно, - отозвался Дэйн. - Как бы то ни было, обещаю вам хороший ужин.

- Мы будем оказывать давление на метрдотеля?

Дэйн неожиданно усмехнулся.

- Нет. Но я хочу представить вас очень интересному человеку.

- Я не хочу встречаться с интересными людьми.

- Придется, - сказал Дэйн. - Это поможет вам завершить свое образование. И как я уже сказал, обещаю вам превосходный ужин.

- За чей счет?

- Возможно, заплатит интересный человек, - ответил Дэйн. - А если нет, то буду платить я.

- И вы всегда так хорошо относитесь к подозреваемым? - спросил Торнтон.

- Всегда, - заверил его Дэйн, - поскольку все это - за счет правительства.

Торнтон был слишком утомлен, чтобы спорить. Дэйн довез его до отеля и пообещал заехать за ним в восемь вечера.

Глава 10.

Портье сообщил Торнтону, что в его отсутствие ему четыре раза звонил один и тот же человек. Звонивший не назвал своего имени. Также пришло два письма. Торнтон забрал их и поднялся в номер.

Одно письмо было от Дорис, его замужней сестры, жившей в Уотербери. В объемистом послании излагались смешные истории о муже и детях Дорис, сообщалось о здоровье дядюшки и пересказывались все новости и сплетни о приятелях и знакомых. "А ты знаешь, что Бобби Рейнс женился? А Дэн Макдональд, твой старый школьный приятель, помолвлен с девушкой из Рэдклиффа. А ты слыхал, что Эллиот Эйджер, кажется, нашел счастье во втором браке? Видишь, Билл, такое случается!"

Ее забота о нем была почти осязаема. Плотная почтовая бумага палевого цвета, ровные черные строчки просто исходили этой заботой. После смерти матери Дорис взяла на себя обязанность беспокоиться о нем; в этой привилегии ей невозможно было отказать.

Второе письмо пришло от Пола Ленсинга, приятеля Торнтона. Сейчас Пол работал в торговой фирме "Керлайсл" в Сан-Франциско. Торнтон решил, что прочтет это письмо после того, как примет душ.

Освежившись и побрившись, он почувствовал себя совсем другим человеком. Разыскав свежую рубашку и костюм, он уселся читать письмо Пола.

С Полом Ленсингом они познакомились в Индии. Примерно неделю они жили в одном коттедже на окраине Бароды, пока Пол не уехал на север, в Пакистан, где его ждала новая работа. Теперь, вернувшись в родимый офис, Пол непринужденно, но отнюдь не небрежно обрисовывал в своем письме обстановку в торговых кругах Западного побережья. Конечно, он слышал о происшествии в "Майами-Юг": новости распространяются быстро. Он сочувствует. Но он отмечает общую нестабильность торговли в Карибском бассейне. Тарифы и квоты меняются каждый день, никогда нельзя сказать, кто будет у руля и как долго, невозможно даже угадать, когда твоя фирма будет конфискована и национализирована.

В конце письма Торнтону предлагалась работа. Он может вылететь в Сан-Франциско за счет "Керлайсл", посмотреть, как идут дела, поговорить с управляющими отделами, подумать. Никаких обязательств. Однако, писал Ленсинг, "Керлайсл" - это крупная компания с устойчивым капиталом, которой будет очень полезен человек, хорошо знающий Восток.

Торнтон отложил письмо. Он снова напомнил себе, как мало он должен "Майами-Юг". Он может отказаться от ведения дела. Он может сказать "до свидания" всем махинациям Дэйна, подозрениям Эстеллы, страхам Райерсона. Он может упаковать чемоданы и начать все заново в Калифорнии.

Эта мысль не вызвала у него энтузиазма. Слишком часто он начинал все сначала. Предложение действительно было многообещающим, но оно могло подождать.

Зазвонил телефон, и Торнтон поднял трубку. Наконец-то этот человек дозвонился - с пятой попытки.

- Мистер Торнтон?

- Да. Полагаю, это мистер Эберхарт?

Последовала долгая пауза, потом собеседник произнес:

- Да. Мистер Торнтон, вы не передумали?

- Здесь не о чем думать.

- Если дело в цене...

- Нет, - прервал его Торнтон. - Поймите, Эберхарт, я не могу продать вам оружие, потому что у меня его нет. Вы можете это понять?

С тем же успехом можно было втолковывать что-либо дубовому пню.

- Мистер Торнтон, я должен получить это оружие. Таков приказ. Назовите ваши условия.

- Черт бы вас побрал, я не могу назвать условия! У меня нет оружия! Я не знаю, где оно!

- Значит, вы не согласны, - промолвил мистер Эберхарт. - Боюсь, что этим вы навлекаете на себя большие неприятности, мистер Торнтон.

Затем раздался щелчок - Эберхарт повесил трубку.

***

Ровно в восемь часов Торнтон вышел из отеля. Дэйн заехал за ним столь же пунктуально. Он вырулил на Бискайский бульвар и поехал по направлению к 79-й улице. Торнтон рассказал Дэйну о звонке Эберхарта и о его отказе поверить в то, что он, Торнтон, не знает, где спрятано оружие.

- У многих преступников мозги работают только н одну сторону, - сказал Дэйн. - Эберхарт знает, что вы были в пустом складе, где сперва было спрятано оружие. Ему известно о вашем прошлом, когда вы близко соприкасались с контрабандой оружия. И он знает, что я придерживаю вас при себе. Этого ему достаточно, чтобы увериться окончательно.

- Он угрожал мне.

- Вам следует быть осторожным, - кивнул Дэйн. Он сказал это так, как будто разъяснял, что улицу следует переходить только на зеленый свет.

Целью их поездки оказался ресторан "Испанский дуб", располагавшийся на Коллинс-роуд неподалеку от Серфсайда. С одной стороны от ресторана находился мотель "Арабские ночи", с другой - торговый дом "Старинный гобелен", и ресторану приходилось прилагать все усилия, чтобы выжить в столь блистательном окружении. Нижняя половина здания, залитая потоком бегущих огней, была стилизована под гасиенду. Верхнюю часть украшали готические бойницы и зубчатые парапеты из искусственного камня. На остроконечных башенках полоскались под порывами океанского бриза знамена непонятной расцветки.

У дверей ресторана Дэйна и Торнтона встретил усатый метрдотель. Он провел их в главный обеденный зал, где им отвели столик и вручили меню размером со средневековый фолиант. По опыту Торнтон знал, что цены, как правило, прямо пропорциональны величине меню.

К их столику подошел круглолицый лысеющий человек в смокинге. Он улыбался и дружески протягивал руку.

- Дорогой мой мистер Дэйн! Я так счастлив, что вы посетили мой ресторан!

- С полным моим удовольствием, - тепло отозвался Дэйн. Он пожал круглолицему руку. Его улыбка выражала искреннюю приязнь. - Генерал Мендоса, позвольте вам представить мистера Уильяма Торнтона.

Торнтон пожал небольшую холеную, но тем не менее твердую и сильную ладонь Мендосы.

- Быть может, генерал не откажется присоединиться к нам за стаканчиком вина? - вопросил Дэйн.

- Буду счастлив, - ответил Мендоса, садясь за стол. - Но я больше не генерал. Теперь я просто мистер Мендоса. Как вам хорошо известно, мистер Дэйн, искусство войны далеко опередило все мои познания. Теперь мое единственное желание - владеть приличным рестораном в этом прекрасном городе.

За спиной Мендосы появились два официанта. Почти немедленно к ним присоединился распорядитель винного погреба, мрачный старик, одетый в черное и носящий на шее цепь с подвешенным к ней ключом - знак своей должности.

- Что мы будем пить ради такого замечательного случая? - спросил Мендоса. - Шампанское? Мистер Дэйн, мистер Торнтон, вас это устроит?

Торнтон кивнул. Дэйн сказал:

- Во время нашей последней встречи, генерал, мы пили коньяк.

- Помню. И рюмка хрустнула прямо у вас в руке, а? У вас все еще остался шрам?

Дэйн приподнял рукав. По внутренней стороне его широкого мускулистого запястья тянулся нитевидный, едва заметный шрам.

- Как скоро затягиваются старые раны! - промолвил генерал. - Скоро у вас ничего не останется на память обо мне.