Первокурсница - Виктория Ледерман

Для меня, например, явилось настоящим шоком, что, когда папа объявил о своем решении уйти от нас, его любовница была уже на шестом месяце беременности. Я бы еще поняла, если бы он встретил ее только что, несколько дней назад, и сразу честно сказал, что полюбил другую. Но он целых полгода врал, унижался, изворачивался и скрывался. Хотя потом я решила, что он все же достоин одной капли уважения, поскольку решился разорвать этот лживый круг и уйти. А некоторые по многу лет живут на две-три семьи и считают такую жизнь вполне нормальной.

Все эти разочарования привели к тому, что я презирала мужчин как класс. Влюблялась, конечно, но отнюдь не слепой любовью. Видела их насквозь и постоянно ждала очередной гадости. И только Кириллу я могла бы простить все что угодно за одну только возможность не быть ему дочерью.

Поняв, что сегодня от котенка мне не избавиться, я решила отдать его до завтра Янке, моей подружке. У нее в семье жили кот и кошка, и Янка знала, как обращаться с животными. Один маленький котенок не должен был им помешать. Какая разница – двое или трое? Вот когда совсем никого и вдруг один – это уже ощутимо. Особенно для моей помешанной на чистоте и порядке мамы.

Я набрала номер Янки, но ответа не дождалась. Странно. Судя по времени, она уже должна была прийти с работы. Я вновь затолкала Анфиску за пазуху и побежала к подруге, решив заявиться сюрпризом.

Мы с Янкой в последнее время виделись не так часто, как нам обеим хотелось бы. В школе мы практически не расставались, но институт забирал у меня все свободное время, а она работала по скользящему графику, плавно «проскальзывая» мимо праздников и выходных. Мы теперь больше общались по телефону или в скайпе, чем вживую. Последний раз встречались две недели назад на ее совершеннолетии, где, естественно, нам не удалось посекретничать из-за обилия гостей.

Янка долго не открывала. Когда я разочарованно повернулась и направилась к лестнице, раздался осторожный щелчок, и из двери высунулся нос и мокрая челка.

– Ты, что ли, Тюлькина? – проворчала Янка, раскрывая дверь. Она была обмотана огромным банным полотенцем. – А позвонить не судьба? Я в ванне отмокаю.

– И небось в наушниках, – сказала я, проходя в квартиру. – Кто же тебе дозвониться сможет?

– Ну, жди тогда, раз пришла. Я только залезла.

Янка пошлепала босыми ногами обратно в ванную, оставляя на линолеуме мокрые следы.

– Иди пока в комнату, фотки на компе посмотри, – сказала она, прикрывая за собой дверь. – У меня новый бойфренд, отпадный, просто супер! Такая зайка, я улетаю.

Я прошла в комнату и выпустила на пол котенка. Тот поджал одну лапу и замер, принюхиваясь. Лежавший в кресле здоровый перс Христофор мгновенно открыл оба глаза и уставился на непрошеного гостя. Сиамская кошка Дульсинея грациозно потянулась на гладильной доске и села, настороженно наблюдая за дрожащим малышом.

Я на всякий случай решила не отходить слишком далеко от моей Анфиски. Вроде бы звери у Янки не агрессивные, но мало ли что.

Что касается кошки Дульсинеи, то она была безобидным, беспроблемным и незаметным существом. Дуська ни разу ничего не украла со стола и могла три часа подряд лежать у вас на коленях, мурлыча и подставляя спину для поглаживания. Зато Христофор был очень хитрым и вредным. Он не подходил близко к людям, никогда не позволял себя гладить. Воровал все, что плохо лежало, даже то, что никогда не употреблял в пищу. Он мог разгрызть и разбросать по комнате сырую картофелину, рассыпать гречку и прокусить баллон с подсолнечным маслом.

Но его коронным номером был поход в туалет. Кошачий лоток с наполнителем стоял в туалете возле унитаза, поэтому дверь в «кабинет» старались держать приоткрытой. Но очень часто случалось, что дверь случайно захлопывалась. Дуська при таком раскладе честно царапала пол, поддевала лапой низ двери и тянула на себя. Если не удавалось открыть, она начинала голосить, оповещая всех, что ей нужно на горшок. Но подлец Христофор поступал иначе. Подходил к туалету, издавал едва различимый мышиный писк, после чего мгновенно усаживался возле двери и делал огромную лужу. Поэтому уши у всей семьи были хорошо натренированы на Христофоров ультразвук. Янка слышала его, даже если гремела музыка, текла из крана вода или громко болтал телевизор. Заслышав краткое придушенное «мя», Янка реагировала на него как собачка Павлова. Она бросала все дела и крупными скачками неслась к туалету, чтобы хоть в этот раз успеть открыть перед Христофором дверь. Обычно она не успевала. По-моему, кот специально выгадывал момент, когда она была далеко, чтобы с удовольствием напакостить. Меня поражало терпение Янкиной семьи. Они уже шесть лет мучились с этим негодником, которого моя мама не потерпела бы и двух часов.

Животные один за другим спрыгнули на пол и приблизились к котенку. Христофор потянулся к нему носом, фыркнул, мотнул головой и величественно удалился. При знакомстве с Дуськой Анфиска на всякий случай слабо зашипела, и то больше для порядка, чем для обороны. Взрослая кошка отошла на три шага и села, внимательно следя за неуверенными передвижениями маленького существа. Я успокоилась, что моему питомцу ничего не угрожает, и подошла к компьютерному столу.

Ну и ну, новый бойфренд! А где же старый, интересно? Я его и увидеть-то не успела. Вот только на дне рождения Янка хвастала, что познакомилась с клевым мужиком на «БМВ», который буквально завалил ее цветами и сводил в «Белую акулу», где она объела его на целых три тысячи. Прошло чуть больше двух недель, и где теперь этот мачо? Испугался ее аппетита и слинял?

Я потеребила компьютерную мышь, монитор засветился. Я посмотрела на фото Янкиного «зайки» и вздохнула. И от чего здесь улетать, скажите на милость? Понятно, все как обычно. Чем больше мне не нравился парень, тем сильнее Янка от него балдела. Вкусы у нас были диаметрально противоположными. Если мы вместе прогуливались по рынку, она кидалась именно к тем вещам, которые вызывали у меня презрительную гримасу. И наоборот, когда я примеряла понравившиеся мне шмотки, она говорила, что не понимает, как можно всерьез хотеть это носить. Поэтому ничего удивительного, что ее новый бойфренд не произвел на меня никакого впечатления. Тем более гаишник, по форме видно. Тот, на «БМВ», был перспективнее.

Я полистала фотки, послонялась немного по квартире, потом подошла к двери ванной и крикнула:

– Лисименко, вылезай, прокиснешь!

– Да ну тебя, дай отмокнуть спокойно. Я вся рыбой провоняла за смену! На меня коты как на валерьянку кидаются.

Янка не смогла поступить в экономическую академию, на модное отделение «Менеджмент и управление», и временно устроилась торговать рыбой на ближайшем рынке. Подружка перестала есть копченую рыбу уже через неделю с начала работы. А через месяц от рыбного запаха ее просто мутило. Она постоянно покупала всяческие ароматизированные соли и дорогие пены для ванной, кисла в них по часу, и все равно ее преследовал ненавистный копченый запах, которого другие совершенно не ощущали. Вероятно, он просто крепко засел у нее в голове, не давая спокойно жить.

– Лисименко, это паранойя, вылезай, – стукнула я в дверь. – Ежедневные ванны по три часа – прямой путь в психушку.

– Отвали, Тюлькина! – отозвалась Янка. – Пока не отмоюсь, не выйду.

Моя мама, услыхав однажды, как мы с Янкой общаемся, пришла в неописуемый ужас. Я так и не смогла втолковать ей, что мы нисколько не оскорбляем друг друга и ничего обидного в наших репликах нет. Просто так повелось с детства, как и то, что мы постоянно зовем друг друга по фамилии. Нам так нравится. Лисименко и Тюлькина. Намного лучше, чем слащавые «Яночка» и «Сашенька», к которым нас пытались приучить наши родители.

Глава 11

– Вау! Постриглась! – завопила Янка, появившись в комнате в банном халате и с огромным махровым тюрбаном на голове. Она кинулась ко мне и стала крутить меня в разные стороны, детально разглядывая стрижку. – Как это ты решилась?

– До сих пор удивляюсь, – созналась я.

– Ну классно! И цвет суперский. «Каштан»?

– «Горький шоколад».

– Обалдеть! Совсем другой человек. Как тетя Марина пережила?

– Да как? Чуть не порвала на британский флаг. Вот, выгнала нас из дома. Приютишь?

– Кого это «нас»? – удивилась Янка и тут увидела выскочившего на середину комнаты котенка.

– Это кто? – поперхнувшись от неожиданности, воскликнула она.

– Это ваш новый квартирант, – сказала я. – Зовут Анфиска. Ну или Афоня, как получится.

– Ты с ума сошла, Тюлькина! Мой папа каждый день грозится устроить кладбище домашних животных. Как наступит в Христофорову лужу, так орет: всех повыкидываю, надоели, заразы! А ты еще одного тащишь!

– Ладно, расслабься, это не навсегда. Завтра-послезавтра заберу. Или Кириллу верну, или матушку уговорю. Да и наши-то лужи небось поменьше будут, не то что от вашего мамонта.