Вера (СИ) - Т. Юлия

Замечаю, как у младшего по щеке стекает слюна. Подхожу ближе и начинаю щекотать своих сорванцов, обнимать и целовать в родные макушки. Мальчишки сначала недовольно ворчат, пытаясь спрятаться от меня под пледом. Но потом, радостно хихикая, подключаются к этой весёлой игре.

— Так! — хлопаю в ладоши. — А сейчас пулей чистить зубы, завтракать и в парк.

Сыновья радостно прыгают на своих кроватях и на перегонки бегут занимать ванную комнату. А я медленной поступью направляюсь на кухню.

Мама уже во всю жарит ароматные блинчики, аромат которых растекается по всей квартире, а может и по всему этажу. Такие тонкие, ажурные, настоящее произведение искусства. Мне никогда такие не удавались. Поэтому я чаще пекла оладьи или сырники.

На столе стоят сметана и мед. Во рту, как по щелчку, начинает собираться слюна.

— Мамочка, спасибо, родная, — обнимаю со спины родную женщину. Она хлопает меня по руке и переворачивает очередной румяный блин.

— Как тебе так удаётся? Вроде и тесто тонкое делаю, и сковородку разогреваю. Но все-равно такие не получаются, — сокрушаюсь.

— Научишься, дочка. А сейчас поставь чайник. Заварю вам смородиновый чай.

— Как в детстве, — улыбаюсь.

— Да, родная.

Завтрак проходит вперемешку со смехом и поеданием на скорость блинов. Больше всех себе в рот умудряется затолкать Павлик. Правильно говорят. Маленький, да удаленький. Пашка всегда был шустрее старшего брата. Зато Александр у нас настоящий профессор. Всегда сначала всё обдумает, а потом примет взвешенное решение. Мама говорит, что я в детстве такой была. Но видимо разумность меня покинула, с приходом Игоря в мою жизнь.

Подходим с мальчишками ко входу в парк. Сыновья, перебивая друг друга, взахлёб рассказывают про школьную жизнь. Кто понравился, кто не очень. Какая училка классная, а которая ужасная. Столько эмоций на детских лицах. Я просто слушаю их и улыбаюсь. Вряд ли им важно сейчас моё мнение. Главное, что их слушают и слышат.

— Вер! — слышу мужской крик сбоку.

Поворачиваю голову и замечаю знакомый силуэт, бегущий в нашу сторону.

— Василий? — удивляюсь я.

— Да. Привет! — как обычно улыбается в тридцать два зуба мой теперь коллега.

— Как ты меня нашёл?

— Позвонил тебе домой. Мама сказала, что ты гулять в парк пошла. А так как рядом с твоим домом только одна парковая зона, решил попытать счастья. И как вижу, не прогадал.

— И зачем ты меня искал?

— Вер, я просто подумал, — замялся мужчина, — раз у нас никак не получается выбраться в будни. То почему бы нам не прогуляться сегодня. Тем более я в парке сто лет не был. Если ты не против конечно.

— Нет, конечно. Правда я не одна, как видишь.

— Так это же отлично. Познакомлюсь с твоими пацанами! — совершенно не теряется Вася. Надо же его не пугает наличие детей. Мужчины от своих-то бегут. А здесь чужие. Похвально.

— Саша, Павлик, познакомьтесь. Это Василий Степанович, наш с папой когда-то хороший друг и одногруппник. А теперь мой коллега.

— Здравствуйте, Василий Степанович, — хором отвечают сыновья.

— Привет, парни! Хотите мороженого?

— Да! — раздаётся радостный крик. И мы идём к ларьку.

— А ты умеешь найти подход к детворе, — смеюсь.

— Да. Я вообще люблю детей, и они мне всегда отвечают взаимностью.

— Жаль, что у тебя своих нет. Но думаю, что это поправимо.

— Вер, я тоже на это надеюсь, — переводит на меня задумчивый взгляд Васька и улыбается. Я почему-то тушуюсь. Как-будто он мне только что предложил родить ему ребенка. Но это же всего лишь моё разыгравшееся воображение. Василий явно ничего такого не имел ввиду.

Сашка выбирает себе обычный пломбир. А Павлик облизывается на шоколадное и клубничное. Василий смеётся над метаниями моего неуёмного сына и в итоге покупает оба.

— Ты в курсе, что ты сейчас для него вроде кумира? — смеюсь.

— Правда? Всего-то надо было купить две порции мороженого?

— Для Павлика да. С Сашкой сложнее. Он у нас очень рассудительный.

— Значит старший не только внешностью в тебя пошёл, но и характером.

— Да, все так говорят.

— А Пашка такой же шубутной, как Игорь. И внешне от него много взял.

— Ага. Но это всё неважно. Обоих люблю бесконечно, — с обожанием смотрю на своих сыновей. Мальчишки с упоением поедают лакомство и не обращают на нас никакого внимания.

— Всегда знал, что из тебя получится отличная мать.

— Спасибо, — перевожу взгляд на носки своих туфель. Меня всегда смущает откровенная похвала.

— Пацаны, а как вы смотрите на то, чтобы покорить местные аттракционы?

— Да! — снова визжат в оба голоса мои парни. И мы бредём в конец парк. Именно там располагаются развлечения ещё советских времён. Парк давно не обновляли, но детей это не останавливало. Ребятня с радостью катались на воздушных каруселях, вращались на виражных самолётах, покоряли Тройку и замирали от высоты на Панорамном колесе.

— Хотим вон на те, — с энтузиазмом сыновья тыкали пальцем на крутящийся длинный гриб с качелями на длинных цепочках по кругу.

— Не вопрос. Стойте здесь, а я схожу за билетами.

Василий действительно вернулся быстро, Павлик как раз доел второе мороженое и я оттирала носовым платком его перепачканное лицо. Через минут пять сыновья уже летали над землёй, заливая всё вокруг своим звонким смехом. Мы с Василием решили немного прогуляться вокруг. Ведь несколько минут у нас точно есть.

— Вер, я понимаю, что это не моё дело. Но у меня все-равно в голове не укладывается, как можно было отказаться от тебя и от таких классных пацанов.

Вздыхаю. К горлу вновь подкатывает колючий ком от неприятных воспоминаний. Совершенно не хочется чернить Игоря перед глазами нашего общего друга. Но молчать больше нет сил. Хочется выговориться, хочется, чтобы послушали, пожалели, поняли. И возможно даже обняли. Собираюсь с духом и начинаю свою исповедь.

— Я сама от него ушла.

— Ты? — удивляется мой коллега.

— Да, — закрываю глаза, вновь воскрешая болезненную картину.

— Почему?

— В тот день ко мне приходила его любовница. Мальчишки были тогда в школе. Они ничего не видели. И до сих пор не знают, почему мы здесь. Так вот. Оксана, так зовут любовницу, сказала, что вот уже больше года спит с моим мужем. И всё продолжалось бы дальше. Но недавно она родила, — сипит мой голос. Грудь стягивает, словно канатом. Не отболела я эту ситуацию, не отпустила. — Теперь у Игоря есть ещё один сын, Богдан.

Замолкаю. Василий подходит ближе и обнимает. Рука нежно гладит меня по спине, отчего тело начинает расслабляться. Пару соленых капель падают на его кожанку.

— Она дала мне адрес, и я своими глазами видела эту милую идиллию, — продолжаю я. — А потом побросала вещи в сумку, схватила сыновей и первым же поездом уехала из Саратова. Так что по факту, это я от него ушла.

— Ты даже с ним не поговорила? — доносится мне мужской голос в затылок.

— Нет. Да и о чем? — отстраняюсь от теплого мужского плеча, понимая, что в любой момент могут подойти мальчишки и тогда придётся отвечать на неуместные вопросы.

— Ты права. Вер, это ужасно. Никогда не думал, что Игорь способен на такую подлость.

— Я тоже, — смахиваю непрошенные слезы, — я тоже.

— И что ты намерена делать?

— Всё просто. Жить дальше. Растить сыновей.

— А с Игорем?

— А что с Игорем? У него всё хорошо. Новая семья, жена, даже новый сын. Кстати, надо будет у Давыдова отпроситься на следующей неделе и сходить в ЗАГС. На развод подать.

— Может ты и права. Но поговорить всё же стоило.

— Пока не могу. Как представлю их вместе, сидящими на лавочке в обнимку, так плохо становится. Хоть вой. Вась, не готова я к разговору с Игорем.

— Прости, что заставил вновь пройти через всё это. Мне даже представить себе трудно, что ты тогда испытала.

— И не надо, Вась. Это моя боль, моё испытание.

— Вер, просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться ко мне. По любой просьбе, даже самой пустяковой.