Их любимая кукла - Алекса Адлер

господин, сколько концентратов я должна употребить? – вопросительно смотрю на нага, который с заинтересованным прищуром наблюдает за мной.

− Думаю, трёх будет дос-с-статочно, − сообщает он мне.

А я-то я надеялась, что и одного. Ладно. Берем следующий.

Наг, хмыкнув о чём-то своём, возвращается к шкафчику, изучает некоторое время высвечивающийся на панели список и вскоре достаёт ещё несколько контейнеров.

− Не хочу ждать, приготовь вот эти с-с-сублимы, − распоряжается, кивая мне на всё это добро и уступая место у стола.

− Хорошо, господин Шоа-дар, − киваю, стараясь выглядеть невозмутимой.

Сублимы это же сублимированные блюда, я правильно понимаю? На Земле тоже такие есть и мне даже пару раз приходилось такие готовить и есть. Так что разберусь как-то.

Покончив с третьим «слизнем», выбрасываю пакетики в утилизатор, который приметила в прошлый раз. И решительно направляюсь к столу, на котором наг сложил контейнеры. Они все подписаны. Всматриваюсь в незнакомые символы, и мне всё кажется, что я вот-вот уловлю смысл, пойму что они означают. Слова прямо на кончике языка ощущаются. Но всё же ускользают. Видимо, мне нужно больше времени, чтобы полностью взять под контроль не только тело, но и кукольный мозг. Времени, которого у меня нет.

Что ж… будем действовать по наитию. Как я поняла из прошлого раза, процесс готовки у них мало чем отличается от привычного мне. Только продукты непривычные. Раз сублиматы, значит, скорее всего нужен кипяток. И кастрюльки в которых это можно будет сварить.

Погрузившись в свои рассуждения, я даже забываю о том, что не одна в помещении. Открыв, нижние шкафчики, склоняюсь, чтобы достать нужную посуду. И тут краем глаза замечаю сбоку движение. А в следующий миг понимаю, что наг уже позади меня.

От испуга, чуть не бьюсь головой об столешницу. Выпрямляюсь резко, не в силах сдержать свою реакцию. И как я могла забыть, что к этому хвостатому нельзя тылом поворачиваться?

− Ну что ты… неужели боиш-ш-шься? – сжимаются на моей талии сильные ладони. Миг и меня прижимают животом к столу. А наглые лапищи уже поднимают сорочку, добираясь до обнажённого тела. Сжимают бёдра, раздвигая ноги. – Интерес-с-сные настройки. Не думал, что С-с-са-арду нравятся пугливые крош-ш-шки.

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Он же не собирается…

− Пожалуйста, не надо? – шепчу, кусая губы.

− Что не надо, Эйш-ши? Будем играть в недотрогу? – его пальцы снова пробираются мне между ног, исследуя уже увлажнившуюся плоть. Заставляя это предательское кукольное тело дрожать от удовольствия.

Чёрт. Что бы я сейчас ни сказала, он воспримет это как часть заложенной во мне программы. Как игру. И всё равно возьмёт своё, если захочет. Если только я не скажу правду. Надо сказать. Надо…

Но не успеваю я даже рот раскрыть, как меня резко разворачивают лицом к лицу и, оторвав от пола, сажают на стол. А в следующий миг Шоа-дар уже вторгается своим торсом мне между ног и, схватив за затылок, сминает мои губы жёстким поцелуем.

Глава 6

И всё отходит на задний план, под сокрушительным наплывом неожиданной и непрошенной страсти.

Задохнувшись, я хватаюсь за его плечи. Пальцы впиваются в мужское тело, притягивая ближе. Ноги обиваются вокруг него. Я с ума схожу. От взбесившихся желаний, от всепоглощающего плотского удовольствия, от всей этой жуткой, неоднозначной ситуации − не правильной для моего человеческого сознания, но почему-то такой правильной по внутренним ощущениям.

Длинный змеиный язык творит форменное безумие в моём рту. Изучает, гладит нёбо и мой собственный язык, втягивая его в чувственный танец, скользит в провокационном жарком ритме, овладевая мною уже сейчас, уже вот так, собственнически и бескомпромиссно. А я, вместо того, чтобы чувствовать отторжение и отвращение, почему-то с каждым его движением завожусь всё сильнее. Даже получив контроль над своим предательским телом, я неспособна противостоять заложенным в него реакциям. Которые теперь ощущаются так остро, будто мои собственные.

Мне стыдно. Страшно. И сладко. Так порочно сладко.

Шоа-дар, подтягивает меня выше, укладывает на стол полностью, устраивая так, как его змеиному телу удобней, раскладывая меня на прохладной поверхности как угощение. Наваливается теперь, буквально накрывая меня собой, плавно потираясь между моих ног торсом… и целуя, целуя, порочно, откровенно, глубоко, полностью лишая воли.

Я глохну и слепну, опьянённая его ласками. Разум жалко трепыхается, пытаясь напомнить мне о «правильно и неправильно». И сдаётся под напором физического удовольствия. Это же не со мной… это же не я… как будто во сне… горячем эротичном сне, в котором запретность происходящего и моя собственная беспомощность лишь зажигают мою кровь сильнее.

Возможно, это такая своеобразная защита психики, возможно я потом буду злиться на свою слабость, но сейчас я не могу сопротивляться происходящему – ни физически, ни морально.

Все мои мысли, едва успевая оформиться, сгорают в огне чувственной страсти. В желании подчиниться. Не моём, как мне кажется, но таком непреодолимом. Это всё тело, программа, гормоны… не знаю… я не должна этим наслаждаться, не должна… или… должна. Почему нет? Я не обязана страдать, не обязана терзать себя... нужно просто отпустить всё и принять, как есть. Поверить, что не только моему телу можно получать удовольствие от происходящего.

Возможно, когда-то я проснусь. И с загадочной улыбкой буду вспоминать своего жуткого любовника из этой жизни понарошку. Как сон… как сон… а во сне можно всё.

Мои руки сами собой находят застёжки на мужском кителе, сами стягивают тот с мускулистых плеч, дёргают сорочку из-под пояса… С губ срывается хныканье, когда мне не удаётся добраться до обнажённой кожи. Я испытываю какую-то болезненную потребность ощутить его всей своей кожей. Не знала, что можно так сильно хотеть. Мой небогатый опыт к такому меня не подготовил.

И это тоже тело...

Сорочка трещит под мужскими руками. Слетает с меня в мгновенье ока.

И Шоа-дар набрасывается теперь на мою грудь. Ловит губами сосок, болезненно втягивая его в рот. А потом я вдруг чувствую, как он вонзает клыки в мою плоть. Боль обжигает изнутри, растекаясь лавой по венам. И каким-то невероятным образом преображается в ещё более острое возбуждение. Выгнувшись дугой, я сама невольно подставляю грудь этой жестокой ласке. Закрыв глаза, мечусь на столе, вскрикивая и постанывая. Ощущая, как жалящие поцелуи снова поднимаются выше, перемещаясь на шею. Ко мне прижимается уже обнажённое мужское тело.

Везде. Обездвиживая, покоряя. Что-то оплетает мою ногу, отодвигая её в сторону, открывая меня больше. Вторую ногу наг отводит, обхватив ладонью моё колено. А