Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - Эдуард Буйновский

Когда меня спрашивают, откуда я родом, я с гордостью отвечаю, что я казак с Дона. На что мне резонно и с сомнением оппонируют, что на Дону вроде бы Эдуардов сроду и не бывало. По известным причинам я не смог принять активное участие в выборе мне имени, но в свое время (молодые годы, когда мое имя в совокупности с фамилией ассоциировали с другими местами рождения) я провел частное расследование с целью выяснить причину появления на Дону казака Эдуарда. В ходе следствия мои родители, бабушка в один голос отвечали так: тянули бумажку, и почти каждый раз выпадало это неказачье имя, и в свою защиту еще с ехидцей добавляли: скажи спасибо, что назвали тебя именем английских королей. А ведь в те далекие довоенные времена в моде были и Адольф (было время, когда Адольф был лучшим другом нашего вождя), и Рем (революционная молодежь), и Владилен (В. И. Ленин), и Вилиор (В. И. Ленин — инициатор Октябрьской революции), и Луиджи (Ленин умер, идеи живы), и Октябрь (понятно, в чью честь), и даже такие, как Даздраперма (Да здравствует Первое Мая!) и Пистолет (а это-то в честь кого?!). Доводы оказались убедительными, обвинение частично было снято. Но я сделал еще одну попытку. Тогда давайте изменим имя на более благозвучное, казачье. Мой довод: почему муж моей тетки изменил свою фамилию Кукарека на более звучную — Невский, а я не могу стать вместо Эдуарда Степаном? На что был еще более убедительный ответ: Степанов на Дону много, хоть пруд пруди, а ты — один, единственный и неповторимый. Да! Здесь крыть нечем. И я понял, что казак Эдуард — действительно единственный и действительно неповторимый. Для моих родителей. На этом я и успокоился. Эдуард так Эдуард!

Много лет назад я увеличил две фотографии моих родителей тех времен, когда им только-только исполнилось по 20 лет. То, что на фотографии два юных создания, говорит уже само за себя и в комментариях не нуждается. Они молоды, красивы, смотрят на мир широко раскрытыми, немножко наивными глазами. Прекрасная пара! Но даже и на таком фоне мама, кубанская казачка из Кропоткина, выделялась правильными, утонченными чертами лица, огромными, безумно красивыми глазами, горделивой осанкой и чуть-чуть строгим выражением лица. Она действительно была красавицей! Я все удивлялся и спрашивал отца (в порядке обмена опытом), как ему удалось очаровать такую красавицу и уговорить ее стать верной ему женой. На что мой отец или говорил о том, что, мол, мы, донские казаки… или многозначительно, загадочно улыбался. Четкое соотношение сил на тот период излагала мама: это не он на мне, а я на нем женилась. Зная свою маму, я склонен этому верить. Они прожили вместе более шестидесяти лет. Хотелось бы верить, что эти годы для них были хоть и трудными (папа — участник двух войн: с финнами и немцами), но и счастливыми.

Увы, время берет свое. Из старшего поколения нашей казачьей семьи сегодня в живых остался один дядя Даня, который охраняет на Хотунке наш уже полуразвалившийся родовой очаг и даже является председателем Совета старейшин при станичном атамане. Для выполнения этой почетной миссии он достал где-то папаху, отобрал у нас с папой оставшиеся от нашей службы аксессуары (погоны, портупеи, значки и медали). В общем, на фотографии получился справный, бравый казак! А ведь ему уже далеко за 80!

За год до смерти отца мы решили навестить наши родные пенаты. Видно, какое-то предчувствие позвало отца в дорогу Поездка была прекрасной! Мы наблюдали из окна вагона, как меняется картинка от лесного, густо заселенного ближнего и дальнего Подмосковья до широких донских степей (несмотря ни на что, они так и остались привольными и широкими!), отец увлеченно рассказывал нашим попутчикам про свои казачьи корни, чувствовалось, что он волновался, готовясь к встрече со своей родиной. Неделя пребывания в Новочеркасске — это сплошные разговоры и воспоминания, встречи с оставшимися в живых родственниками. Конечно, все началось с посещения старинного, заросшего высоченной травой городского кладбища, где компактно похоронено практически все старшее поколение нашего некогда большого семейства. 1]рустная это, конечно, миссия. Перед отъездом сфотографировались во дворе нашего дома на фоне сарая, которому минимум лет сто, по композиции так, как на фото в музее: шесть человек, положив руку на плечи друг другу: я, мой отец, его брат, его сын и два его внука — все, кто сегодня носит фамилию Буйновский. К сожалению, сегодня нас уже только пятеро.

Я горжусь моими родными и ближайшими родственниками. От каждого из них я взял что-то хорошее, нужное мне по жизни, каждый из них вложил какую-то лепту в мое воспитание, в становление меня как человека, в формирование меня как личности. Я верен традициям нашей семьи, верен памяти моих родных и близких, старался и стараюсь до сих пор не отступать от принципов и жизненных правил, которые они во мне заложили. Это — мои истоки. Это — тот жизненный корень, откуда я сегодня черпаю физические, моральные и духовные силы.

Ростов

Тяжелые послевоенные годы. Наши недавние союзники по антигитлеровской коалиции не дают нам прийти в себя и оправиться после войны. По инициативе У. Черчилля создается «железный занавес» — широким фронтом ведется экономическая блокада нашей страны. Создаются военные блоки НАТО, СЕАТО, СЕНТО. В ответ страны Восточной Европы объединяются в Совет Экономической Взаимопомощи и заключают Варшавский Договор. Наступил длительный период военного противостояния, период «холодной войны».

Американцы испытали в конце войны свою атомную бомбу. Встал вопрос о создании носителя, который доставит это смертоносное оружие в любую точку планеты. В этом им помог немецкий конструктор — один из создателей ракеты Фау-2 Вернер фон Браун, которого американцы вывезли из Германии. Уже в 1945 году США имеет ракеты «Редстоун», «Юпитер», ракету-носитель «Сатурн».

В советской зоне оккупации Германии оказались заводы по производству Фау-2, жидкого кислорода, а также исследовательский центр в Пенемюнде. В Германию срочно командируется группа конструкторов под руководством С. П. Королева. Принимаются меры по отправке заводского оборудования на наши заводы. И уже в октябре 1947 года на государственном полигоне Капустин Яр осуществлен первый запуск ракеты Фау-2. Далее пошли модификации этой ракеты, разработанные Королевым. А в августе 1957 года Советский Союз объявил о создании сверхдальней межконтинентальной многоступенчатой баллистической ракеты, которая может доставить ядерную и термоядерную боеголовку в любую точку земного шара. Таковы темпы «холодной войны», навязанные нашими оппонентами.

Стране нужны военные кадры, высококлассные специалисты, знающие и умеющие обращаться с новым грозным оружием — ракетами, оснащенными ядерными боеголовками. И первым таким высшим военным учебным заведением, где начали готовить будущих ракетчиков, стало Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище, образованное в 1951 году. И что примечательно, первыми слушателями этого сверхсекретного, покрытого завесой таинственности и неизвестности учебного заведения были в основном выпускники артиллерийских подготовительных училищ. Преемственность поколений! Вот что вспоминает про первые годы учебы в Ростове выпускник Харьковского подготовительного училища А. С. Кучеров: «…Мы жили по установленной свыше легенде: якобы учились в обычном артиллерийском училище. А сами не знали, где учимся и на кого учимся. Нам даже никто не говорил о сроках обучения. С каждого слушателя взяли подписку о неразглашении деятельности войсковой части 86608 и запрещении каких-либо контактов с иностранцами. Все наши письма проверялись представителями КГБ, о чем нас официально предупредили…» К 1954 году, к моменту нашего прибытия в Ростов, завеса таинственности чуть спала, но порядки оставались суровыми. Помнится, одному слушателю из нашего уже потока пришло письмо с адресом «Ростов-на-Дону, Филиал Академии имени Дзержинского…». Пришлось здорово потрудиться представителям органов, пока разобрались, кто кому посылал письма с таким «откровенным» адресом.