Рождество для шпиона - Жан Брюс

– Тропики? Это слово вам лучше вычеркнуть из вашего словаря. Бразильцам оно не нравится.

– Вы не бразилец.

– Верно, но раз уж мы в Бразилии... Ладно, не буду мешать вам работать. В шесть часов, не забудьте. Я буду там, чтобы пронаблюдать за результатом.

Он вышел и спустился пешком. Сагарра всегда так делал, чтобы поддерживать себя в форме. Снаружи было так же жарко. Он вернулся к машине, проверил наличие плавок в отделении для перчаток и решил остановиться на часок на пляже Копакабана и искупаться. На этом пляже бывали красивые девушки, и если их нельзя было трогать, то смотреть на них никто запретить не мог...

Несколькими кусками клейкой ленты Бенто Итикира прикрепил карту на перегородку своей тесной каюты на борту «Маррис Баррос». Он отступил к койке, чтобы лучше разглядеть ее, и сморщился. План был в слишком плохом состоянии, чтобы перефотографировать его. Чернила выцвели, многие надписи почти стерлись. Со своим прирожденным вкусом к хорошей работе Бенто Итикира не мог отдать Борису подобный документ. Единственным выходом было перерисовать план от руки. Это требовало времени, но у Бенто впереди была целая неделя, и он мог воспользоваться ею, чтобы внести в копию плана изменения, произошедшие на военной базе Рио.

Короткий сигнал сирены отвлек его от размышлений. Шесть часов. Катер, увозивший на сушу членов экипажа, которые имели разрешение ночевать в городе, отойдет через несколько минут. Бенто решил оставить карту на стене. В любом случае, он действительно намеревался использовать ее завтра на занятиях с курсантами.

Он решил съездить на руа до Кортуме за сменой белья и сразу же вернуться, чтобы сесть за работу. Ему будет полезно побыть несколько дней подальше от Марианны. Это даст ему время лучше разобраться в себе самом, и затем он сможет принять решение: искать ли новую квартиру или остаться и снова переспать с Марианной, если она того захочет.

Бенто надел фуражку и поднялся на палубу. Катер плясал возле борта корабля, удерживаемый шлюпочным крюком.

– Мы ждем только вас! – крикнул офицер, стоявший в катере вместе с полудюжиной моряков.

Итикира спустился по трапу и прыгнул в катер. Мотор зарычал. Катер отошел от «Маррис Баррос» и взял курс на материк, огибая с севера остров Кобрас.

Они пришвартовались около Праса Maya, где Бенто Итикира оставил свою машину. Он простился с остальными, сел в автомобиль и поехал в Сан-Кристовао по Авенида Родригес Альвес.

Он не видел Марианну с того момента, когда они расстались, положив к яслям игрушки для ребенка. Во второй половине дня Итикира нанес несколько визитов вежливости своим знакомым, которые могли оказать ему услуги. Его задержали на ужин, а когда он вернулся, семья Моарес спала. Утром он слышал, как Марианна ходит по квартире, но она была на кухне, и он не решился ее беспокоить. Может быть, он увидит ее сейчас, когда вернется. Интересно, спросил он себя, как она теперь поведет себя: будет смущена или нет. Хотела она того или нет, но они занимались любовью и стереть это было невозможно.

Он поставил свою машину в переулке, на обычном месте, и тщательно запер дверцы на ключ, чтобы помешать мальчишкам забраться в нее, что случалось уже не раз. На балконе Моаресов, как и на других, сушилось белье, но он никого не увидел в окне, даже мальчика.

Итикира быстро поднялся по лестнице, сдерживая дыхание, чтобы не слышать зловония, и открыл дверь своим ключом. Такой суматохи он давно здесь не видел. Жоао плакал в углу, загнанный туда руганью матери, казавшейся перевозбужденной. Из столовой выкатился чертыхающийся Хосе Моарес, безуспешно пытавшийся застегнуть ворот новой белой рубашки, явно только что извлеченной из гардероба.

– Что происходит? – спросил унтер-офицер. – Можно узнать?

Марианна выскочила из кухни сзади него.

– Беда! – ответила она, вскинув полные руки к потолку, отчего затрещали швы ее тесного желтого платья. – Отец Хосе попал в аварию! Только что пришла телеграмма. Ему нужно немедленно ехать. В Манаус! Вы себе представляете?

– Это у черта на рогах! – заметил Бенто. – Полетите на самолете?

Ему ответила Марианна:

– Только до Белена, а дальше – на пароходе.

Моряк удивился:

– А почему не на самолете до Манауса? Он же потеряет массу времени!

– Он предпочитает потерять два дня и вернуться живым.

Бенто не понял, и Моарес объяснил ему:

– Одна гадалка, это было уже давно, мне предсказала, что я умру в сертао[4]. Так что я уменьшаю риск. Между Беленом и Манаусом раскинулись девственные леса... А если самолет попадет в аварию, а? Это уже случалось. На корабле риска все-таки меньше.

Марианна помогла мужу застегнуть воротничок, потом втолкнула его в спальню. Поскольку они не обращали на Бенто внимания, он ушел к себе в комнату. Где-то в районе желудка он ощутил сильное возбуждение. Хосе Моарес уезжает... Марианна останется одна... Одна! Его прежние намерения в миг улетучились. Вопрос о возвращении на «Маррис Баррос» для работы над планом уже не стоял. Может быть, такой случай уже никогда больше не представится. Он решил остаться.

Итикиру охватило такое возбуждение, что он смерил пульс и температуру. Затем записал результаты в книжечку: пульс – 90, температура – 37,9 – и решил как можно скорее снова сходить к врачу.

Он принялся расхаживать по комнате, нервно грызя ногти, прислушиваясь к приготовлениям к отъезду, продолжавшимся за стеной. Ему не терпелось увидеть отъезд Моареса.

Вдруг его осенила идея, и он вышел в коридор и громко спросил:

– В котором часу самолет?

Они находились у себя в комнате и ответили не сразу.

Маленький Жоао продолжал хныкать в темном углу.

– В восемь двадцать, – крикнул наконец Моарес.

– Я могу отвезти вас на машине, если хотите! – предложил Итикира. – Так будет быстрее.

Моаресы долго тихо шептались, дольше, чем нужно для ответа на такой простой вопрос. И он крикнул снова:

– Давайте без церемоний!

Ему ответила Марианна, сухим тоном с ноткой враждебности:

– Нет, спасибо. Не нужно!

И сам отказ, и его тон страшно удивили моряка. Что случилось?

Он заволновался, в горле пересохло.

– Но, почему?

Марианна бросила с непривычной для нее резкостью:

– Вам уже сказали: не нужно.

Он отступил, как будто она залепила ему пощечину, и услышал, что Моарес отчитывает жену. Встревоженный, Бенто вернулся в свою комнату и закрылся в ней. Почему она так с ним разговаривала? Действительно злилась за происшедшее? Или из-за дурацкого признания, сделанного им?

Он стал ходить по кругу, как лев в клетке, не переставая грызть ногти. Ему было совершенно необходимо основательно обдумать ситуацию, а потом объясниться с Марианной. Дальше так продолжаться не могло! Он испугался частого биения своего сердца, подумав, что может заболеть. Затем, не в силах оставаться в четырех стенах, вышел из квартиры, хлопая дверьми.

Внизу лестницы двое мужчин оживленно спорили о будущем футбольном матче между командами «Флу» (Флуминас) и «Фла» (Фламенго). Один из них хотел узнать его мнение, но моряк пробежал, не остановившись, и пошагал по направлению к порту.

Улицы еще не были освещены, и фиолетовая тень сумерек вытягивалась над городом.

Энрике Сагарра остановил машину на улице Фигейра Мело, в месте, откуда он мог следить за той частью руа до Кортуме, которая заканчивалась тупиком перед домом, где жили Моаресы.

Он приехал к шести часам и увидел, как «форд» Бенто Итикиры, номер которого ему назвал Моарес, въехал в тупик. Через некоторое время он увидел, что унтер-офицер ушел пешком, что позволило Энрике рассмотреть его, запечатлев его лицо в своей памяти.

Он продолжал ждать. Энрике Сагарра имел большое терпение, когда это бывало нужно, и считал, что умение ждать – одно из немалых достоинств в его профессии. Начав скучать, Энрике копался в воспоминаниях и, по его выражению, «смотрел свое кино». А воспоминания Энрике были практически неистощимы.

Прошедшая хрупкая блондинка вдруг напомнила ему одно приключение, случившееся с ним в Лондоне вскоре после войны. Был ноябрьский вечер, Сити придавил ледяной туман, а Энрике вовсе не хотелось возвращаться к себе, где, как он думал, его могли ждать несколько неприятных типов, желавших его уничтожить. Тогда из тумана возле Тайме Сквер вышла девушка и скромно окликнула его, как это умеют делать только лондонские проститутки: «Хелло, Джекки! Попытаешь удачу?» Он увидел в этом знак судьбы и способ провести ночь в тепле и безопасности. Он из принципа поспорил о цене, потом пошел с девушкой на ее квартиру, находившуюся у черта на куличиках, где-то в Кенсингтоне.

Ее звали Синтией. Он узнал только это, когда они пришли к ней в маленькую однокомнатную квартиру на первом этаже, скромную, но удобную и теплую. Было всего одиннадцать часов, и она предложила «перед началом» выпить по стаканчику, потом спросила, хочет ли он есть. В этот момент в дверь постучали. «Должно быть, соседка», – сказала Синтия, немного удивленная. Это оказалась не соседка, а ее тетка – здоровенная пузатая, в нелепо сидящей на ней форме Армии Спасения, рыжая англичанка, с волосами на подбородке и немного горбатая. Захваченная врасплох, Синтия представила Энрике как своего жениха; возможно, это было единственным выходом, потому что тетушка наверняка не потерпела бы, чтобы ее дорогая племянница принимала у себя в одиннадцать часов вечера просто знакомого. Тетя, ее звали Глэдис, чуть не задушила Энрике, обнимая его, потом сразу затянула благодарственный псалом, к которому Синтия благоразумно присоединила свой голос... до того момента, когда тетя заметила, что Энрике молчит. Тогда, терпеливо и упрямо, она начала учить Энрике этому псалму, потом второму, потом третьему... Она принадлежала к тому типу женщин, которому не может сопротивляться даже Энрике Сагарра, имевший на совести разграбление во время гражданской войны нескольких испанских монастырей.