Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

class="p1">Был еще один клич: «асса», что означало «остановить резню». Им не пользовались настолько давно, что многие не понимали, для чего он применялся, хотя все о нем знали. Смысл его был в том, чтобы в битве случайно не зарезать обнаруженных женщин и детей, которые были так нужны для пополнения ксанфата. Уже при бывшей ксанфе Зирде этот клич не использовался.

В своей повседневной жизни амазонки общались между собой на общем языке, принятом на всем континенте, только произношение у них было более грубое и резкое.

Настал день, когда Сатирра поняла: она не готова больше мириться с тем, что ее никогда не выпускали охотиться за пределы реки.

— Арда, прошу, возьми меня завтра с собой. Я вас не подведу. Зачем я всю жизнь учусь сражаться, если всегда остаюсь в лагере?

— Но кто-то же должен охранять женщин, которые не могут постоять за себя, — с улыбкой ответила Арда.

— Я тебе не верю и хочу отправиться на охоту. Вдруг мы столкнемся с мужчинами, ведь мне никогда не приходилось видеть гадов и то, как они сражаются. Давно хотелось снести голову хотя бы одному! Хочешь, докажу, что умею постоять за себя? Ты стала нашей ксанфой в семнадцать лет, а я в девятнадцать даже не могу на охоту отправиться! — В голосе Сатирры было слышно негодование.

— Нет, ты останешься здесь. Тут мы в безопасности. Никто не переберется через реку, не зная, где находится наш подводный мост. Сотни лет назад амазонки сделали его ради того, чтобы защитить себя. Даже если кто-то заметит нас за рекой, он сюда не доберется, а мы успеем выслать за ним погоню и уничтожить, прежде чем он выдаст нас. Всякое может случиться, поэтому ты нужна нам здесь, — Арда стала строже и серьезнее.

Сатирра редко позволяла себе плакать. Из-за слез лицо отекало, отчего стягивало старые шрамы. Чувствовалась тугая боль по левой стороне лица. Она молча ушла в шатер, не проронив ни слова. Она не понимала, почему с ней так обошлись. Арда воспитывала ее не так сурово, как других девочек, поэтому страха не было. В душе появилась скорее злоба на ксанфу, а из-за возраста, в котором хочется быть непокорной, обида была еще сильнее.

Сатирра сидела в шатре в полной тишине, все время возвращаясь в мыслях к разговору с ксанфой. Соплеменницы, жившие с ней, были заняты тренировкой, которую она пропустила. Вдруг девушка услышала, как кто-то вошел в шатер, и немного удивилась.

— Ох, Элен, это вы! Простите, я не хочу сейчас ни с кем разговаривать, — раздосадованно, подавляя всхлипы, сказала Сатирра. — Если только вам не нужна моя помощь? — спохватилась она.

— Я думаю, раз ты плачешь, то скорее тебе нужна моя, — спокойно ответила та.

— Чем же вы можете мне помочь? Ксанфа до сих пор не позволяет мне покидать лагерь. Я как отшельник, не видела ничего, что происходит на той стороне реки. Каждый день тренируюсь, но зачем это все? Такую покалеченную меня могли отправить в вашу часть лагеря, где я могла бы ухаживать за ранеными, больными, или за животными.

— Дорогая, послушай меня, Арда боится. С тех пор как она нашла тебя маленькой израненной девочкой, она печется о тебе больше всех. Когда она поняла, что ты выживешь, то стала думать о том, как тебя защитить от всех ужасов, что происходят по ту сторону реки. Я жила там много лет и знаю, почему она не хочет брать тебя с собой.

— Она рассказывала мне, как убила медведя, чтобы спасти меня. Это отважный поступок. В одиночку, думаю, никто бы из нас не смог одолеть такого зверя. Но ведь я уже взрослая и тоже имею право выбора. Постоять за себя могу и сама.

— Именно поэтому я и пришла с тобой поговорить. Слушай меня внимательно и не перебивай. Ты же знаешь, я попала к амазонкам уже в зрелом возрасте. Мне было некуда пойти. То, что меня в свое время нашла Зирда, спасло мне жизнь, — Элен осеклась и умолчала о том, что ее мужа и сыновей убили на войне.

Про жизнь с мужчинами рассказать она была еще не готова, и поэтому продолжила говорить о себе.

— Воином мне, конечно, не суждено было стать, но, как видишь, не все женщины здесь владеют мечом. Хотя стрелять из лука я все же научилась, — она подмигнула. — Арда намного жестче правит нами, чем Зирда, но при этом справедлива. Никто не усомнился в ней, когда она в честном бою одолела нашу предыдущую ксанфу. Перечить ей никто не имеет права, и тем, кому известно, как ты сюда попала, строго запрещено говорить об этом. А нас всего лишь трое — я, Арда и Норда. Раньше девочек забирали маленькими из поселений, где они были беззащитными, но ты очутилась здесь немного по-другому. Арда убила мужчину, рядом с которым тебя нашла. Он ничего не успел сказать перед своей смертью, кроме того, что на тебя напал медведь. Никто до сих пор не знает, как этот мужчина, только с тобой вдвоем, очутился так далеко от тракта и любой ближайшей деревни. Как он забрался в такую глушь? Когда ты оказалась у меня, конечно, первое, что я должна была сделать, — это спасти твою жизнь. Я сделала все что смогла, и только когда закончила обрабатывать раны, обратила внимание на то, во что ты была одета, Сатирра. Я думаю, что ты была украдена тем мужчиной. Никогда бы маленькая девочка не выжила, оказавшись в пасти у медведя. Возможно, никакого медведя и не было, а мужчина сам нанес тебе эти раны, мне это неизвестно. Но твое платье выдало мне, что ты благородных кровей. Я говорила Арде, что тебе здесь не место. Нам следовало найти людей, у которых тебя украли. Вернуть тебя домой. Мы не знаем, кто ты, но я знаю, что простые люди не носят такое, — Элен выглянула наружу, удостоверилась, что поблизости никого нет, и достала что-то из небольшого мешка.

Маленькое платье, расшитое золотыми нитями и украшенное драгоценными камнями. Оно было разорвано, сильно испачкано высохшей кровью, но при этом на нем остались участки, где было еще видно безупречный бирюзовый цвет.

Сатирра с замиранием сердца слушала рассказ Элен и одновременно рассматривала принесенное платье. Происходящее не укладывалось у нее в голове.

— Смотри, видишь эти камни? Они очень дорогие в мире по ту сторону реки. Простые крестьяне, какой была я, не могут себе позволить такие. Арда приказала сжечь платье, чтобы ты никогда не узнала о нем. Она