Дорога в У. - Александр Ильянен

Прощал и жалел ради имени, Жан Жене. Друг, передняя, черная парадная, где он исчезает. Дороги, дорогие дураки, удаление от романа. Памяти Гоголя.

Памяти Достоевского, речь о Настасье Филипповне. В ее глазах было что-то глубокое. Глубокий и таинственный мрак. Рассказ о святой Земле паломницы Ольги Алексеевны, адмиральши, девятого ноября у Ларисы, в золотом сиянии. Ее грибы из под Великих лук, где течет река Ловать, лилии, кувшинки, дорога лесом пятнадцать километров. Пять стран, в которых она побывала, голоса. Порт-Саид. Рассказ о серебряной статуэтке, собственной дочери, арабском продавце. Голоса певцов и певиц. Песни про дороги, колокольчики, горницу. Стол круглый как земля, но не в голубом сиянии, а при свете свечи. Борьба светов. Неузнаваемость женских и мужских лиц. Потом узнавание, эффект света и круглого стола, вокруг которого сидели. Гвоздики, их нежные стебли в воде и бутоны.

Танцовщицы и певицы в глубине. Вода и воздух, свет свечи. Ольга А. Словно послушница из поэмы, убежавшая из монастыря. Зверь, которого она встретила. Дикий, свирепый, нежный, гибкий, страстный. Борьба и победа. Путь вдруг сужался и расширялся, море, волны, неземной свет. Рассказ о даче. Опять: о дочери, статуэтке, свечах, бусах. О музыканте, певце, которому она подарила на счастье иконку со своим благословением, в добрый путь. Имена растворяются в воздухе воспоминаний, одни голоса: от мужских до женских. Разные: лесенкой от сада до горницы, цветов, реки. Князь, Настасья Филипповна. Чтенье в постели. Голос чтеца, его тело, слух словно у женщины, внимательно-рассеянный.

Рассказ о швейцарских художниках, горах, их деревнях, деньгах. Ежедневный героизм людей, дороги, тихие голоса, крики. Свет. День рождения на Театральной площади, приближение, дорога. Путь на трамвае, пешком, бегом. Мимо голубой, всей в ветках черных, церкви. Вся в небе осени. Религия людей, героизм, острова после борьбы, одиночество, океан, есть время для раздумий. Океан это потоп после всего. Разлился вокруг. Женское имя острова. Дорога к круглому столу, женщины и ожидание. Приближение к трапезе, женские внутренности, голоса откуда-то из-за утробы, из таинственно-мрачного. Золото вокруг. После дороги. Они плыли к святой Земле на «Тарасе Шевченко». Батюшка, братья и сестры, птицы, маленькие и большие, чайки, и альбатросы, матросы. Малларме.

Дорога с дня рождения, Аня, другая, не московская, подруга Кати, Лена, Сережа словно Дягилев. Он принес бутылку коньяка, золотых яблок, бананы, алую коробку конфет. Опустошенье: картина после бала. Пост фестум, лучше не скажешь. Классическая правда. До и после барокко, маньеризма до пост модерна. Хрестоматия по истории стилей. Множественное число, а все в единственном. Небо над греческим или индийским театром во весь экран. Розы, голоса, все проникает до самой глубины. Те же волосы, свет. Таинственный мрак. Еще воспоминание о старце, по дороге назад, с Театральной. Прорубь, которая не замерзает, такое чудо. Рядом с ларисиным домом. Свет из глубины русской деревни, где адмиральша проводила лето. Хватило этого света чтобы озарить нас за столом и дальше. Шаманский дар. Дыры, металл, бумага.

Не сосредоточусь никак ни на чем, новый сезон. После почти-Болдина, пять шесть часов езды автобусом от Криушей, нашей деревни изгнания, где мы провели три месяца в труде и отдыхе среди алжирского и нашего народа, в лесу, после завода, остановки в городе на площади Арзамаса, путешествия по холмам, до Нижнего, до Дивеева, до и после. Проблема интерпретации текста, письмо и слух, соловьи, лес, ландыши. Прогулка перед сном, сон-письмо, письмо-слух. Пушкинское изгнание, память и памятники, камень, бронза, мрамор и соловьи, черные ботинки на заводе, брюки, бэтээр.

Двадцать лет со дня призыва в Советскую Армию, май, возвращение в Питер, после всего, на волнах словно потопа, в метафорическом ковчеге. Перевод слов, цветы на маленьком столе, я просыпаюсь после Москвы, деревня Криуши, наша резиденция подобно болдинской. Наша не-осень, а еще-зима, потом ожидание весны, конец зимы, неожиданная весна. История Арзамаса.

Открытие страны весной, поездка по стране, Владимир, Суздаль, снова, Александров, Ярославль, вокзал, ночной перрон, дождь, поезд увозит в деревню к тетушкам, наша праздность, леность в работе, наши путешествия в мир звуков, слов. Глаголь. Дом в Арзамасе, где Горький провел пять месяцев ссылки, с мая по октябрь, кажется. Рождение и школа Голикова, Гайдар, гражданская война, Великая отечественная, яблони цветут на улице, площадь перед Собором, прогулки с алжирцами, французская речь. Мой поэт, часть и целое, от памятников до метро, на площади, в середине улицы в сквере, что видно с Невского, освещенный светом черный господин стоя, сидя черным лицеистом, до улицы, площади, города, где казарма гусарского полка, звона колоколов св. Софии, с памятью о Чаадаеве, Лермонтове, Давыдове, всех поэтах, гусарах, мыслителях. Памятник Лермонтову в моей Москве, посередине Евразии, огромный монумент, открытый после забытья в мою поездку на Осенний бульвар к Ане, Демон и борьба с барсом. История памятников, создание памяти это процесс, сказал профессор Прост из Сорбонны. Памятник Гоголю напротив Генерального штаба континента. Евразия, строительство Москвы после пожара. Воображение пожара, памятник пожару, фотография потопа, рисунок из св. Писания, иллюстрация Доре. Монстры слов из серебра, прогулки, посещение лекций не смотря на сезоны, философия сумеречного сознания, доктор Ф. Это история болезни, чудом найденная в подвале академии. Лес, ландыши, соловьи. Чтение романа на немецком языке американца Доктороу, регтайм, перед письмом в тетрадь, после сна, чая. Книжечка о Распутине, купленная в лавке женского монастыря. Лошади на площади, рынок, мои алжирцы. Память о войне. Нервное беспокойство после удивительного покоя. Поездка в Москву. Из Пэ в Эм, вот две точки. Строительство скоростной жэ дэ. Непереводимое. Попытка перевести именно это. То что сопротивляется переводчику. Война смыслов. Ключи и шифры. Флейта и барабан войны. Желтое с белыми колоннами здание Адмиралтейства и аллегории. Армия и переводчики-офицеры, их война с языком и смыслом. Романс про гейшу, точнее слова про гейшу в романсе о бразильском крейсере. Вертинский-Северянин.

Небо и герань, роман-окно, осенние ветки. Серый цвет мелодии. История болезни, подвал розового здания академии. Война и медицина, Бехтерев, Боткин, Бородин. Настоящая могучая кучка. Все тот же поход князя Игоря на половцев. Опера сочиняется. Московский вокзал, интерьер, письма Ван Гога, одна из моих любимых книг. Удаление от романа, комментарии. Отдых на пути, вокзал. Путь в дом-Египт. В Грецию, Индию. За три моря.

Конституирование памяти, то есть ее создание, процесс, замок. Здесь и суд и иерархия подчинения, вертикаль и горизонталь как в науке о связях. Мучительный процесс, суд, совесть по-гречески. Точка безумия. Может быть моя, твоя, своя-чужая. Черный мрамор Врубеля, могила. А пока осень на кладбище. Контр-реформация Казанской церкви. Желание. Рассеянность, вот нашел слова о моем, как сказать? Ветры над Рассеяние чувств, аффективные состояния, учение об эмоциях. Крылатское, ночная Москва, потом утро. Переживание опыта. Поездка в Москву, осень, другое измерение. Аня, те обезьяны. Ноги, волосы, голова далеко. Песни о Москве, поездке туда и обратно, занавеске, русский пейзаж за окном. Приближение к русскому сезону. Лермонтов. Иль демонэ. Перевод на итальянский язык. Бред переводчицы. Воскресенье, болезнь, день без строчки. История переводчика с доисторических времен, до потопа, ковчега. Язык всех минералов, трав, неживых вещей. Блажен кто понимает. Магазин, облака, история. Открытие сезонов, то есть времен года. Неправильная интерпретация (толкование) календарей.

Коля с Миллионной, его календари, стена с иконами и картинками, пришедшие спрашивают, кто это? Деятели балета, певицы, поэты. Голоса, сундук, буфет. Одиннадцать лет работы в Эрмитаже дворником, квартира четырнадцать, цветные витражи на лестнице, салют на набережной. Флоренский, иконостас. Его красные и черные жилетки, рубашки из крепдешина, шелка, крепжоржета. Серебряные цветы на фиолетовом. Его измученное лицо, учеба в университете, работа агентом по недвижимости. Пьет пиво и читает незнакомого немецкого автора, гефэрлихе мэхтэ. Опасные силы, перевожу. Бутылка коньяка принесена Сережей Ш., у него торговая точка на Чернышевской. Что делать, кто виноват. Чернышевская, цветы, Фурштатская. Там Коля иногда встречает Сережу на его торговой точке, там он продает продовольственные товары. Колин салон, не притон, не малина. La Framboise. Словно название виллы на Миллионной. Этот Север, его несомненная польза. Три века русской поэзии. Сужение и расширение пути. Классическое состояние. Владимирка, одно из названий русских дорог. Сезоны. Страхи, шуршание занавески в поезде, испуганный взгляд за окно, взгляд без любопытства, а от нервного напряжения, чтобы успокоиться.