Проект Карфаген - Расул Мухлисов

Тем временем из парадной показалась тоненькая фигурка моей Наташи, закутанная в енотовую шубку, и одетая в енотовую же шапку. Ругаясь, на чём свет стоит (правда, без мата), она кое-как добралась до стоянки.

— И что стоишь! Помог бы дойти! Блин, стоит как истукан, и лыбится! А вы чего смеётесь, товарищи? Ничего смешного не вижу! Поехали — одёрнула она уже меня.

— И куда едем?

— Давай-ка для начала на Пять Углов, если место для парковки найдём…

— А там что, на Пяти Углах?

— Как что? Торговый мультиплекс. ДЛТ-2, недавно открыли. Шесть этажей, бутики, магазины и так далее. А, ты, наверное, со своей плазмой и финансами и не слыхал. Ничего, сейчас посмотрим. Ну давай, чего ты плетёшься как обычно? Дай газу, времени и так нет. Я позвонила портному насчёт примерки, Давид Изевич ждёт нас к семи.

Пока Наташа бродила по бутикам, разоряя мою восстановленную пластиковую карточку, я зашёл в турагентство. Надо было подбирать свадебное путешествие. В принципе, я давно уже для себя решил, что таковым будет у меня поездка в "Ориент Экспресс". Ну вы знаете, элитный поезд, к ужину только в вечерних платьях, дамы больше напоминают ёлки, увешанные драгоценностями, и тому подобное. Но увы, меня ждало разочарование. Такого поезда не было, и из свадебных направлений агентство могло предложить только Сейшелы, Доминикану и… Никарагуа. Когда я недоумённо поинтересовался, почему именно Никарагуа, очаровательная молодая барышня дала мне проспект. Оказывается, ещё с 1992 года эта страна в далёкой Центральной Америке совершенно самостоятельно перешла на социалистический путь развития, и теперь является ассоциированным членом СЭВ и ОВД. Несмотря на то, что Союз уже давно не поддерживал "социалистические" режимы, это не значило, что он мог бросить на произвол судьбы дружественные правительства, да ещё в таком вкусном регионе. Тем более, что президент Ортега навёл даже не железный — титановый порядок в стране, и туда потоком хлынули туристы из стран соц. блока. Тогда ещё свободные поездки в капиталистическую страну были экзотикой, и очень дорогой экзотикой, так что на прямые авиарейсы Прага-Манагуа, Берлин- Манагуа и Москва- Манагуа билетов было просто так не достать. Потом уже первые волны схлынули, но, привлечённые дешевизной и качеством сервиса, многие начали приезжать ещё и ещё. И к началу 2010 года Никарагуа стала туристической жемчужиной Центральной Америки. Тут были открыты громадные отели-казино, как в Лас-Вегасе. Тут проводились Латиноамериканский Кинофестиваль, тут вручалось Золотое Перо лучшему писателю года (альтернатива Букеровской и Нобелевской премиям). Здесь заключались много миллиардные контракты и вербовались двойные и тройные агенты всех разведок мира. Худшего места для носителя информации моего уровня я и представить себе не мог.

Временно остановившись на Евротуре из Варшавы в Лиссабон, я начал смотреть на другие, более экзотические предложения. Безусловно, пальму первенства тут занимала "Неделя на Луне".

— Девушка, а вот сколько стоит полёт на Луну?

— Ой, знаете… Все места на все корабли на Луну проданы до июля. Это у нас так, для привлечения клиентуры висит. Мы и сами не ожидали ажиотажа такого. Знаете, даже из Америки звонили, выкупали по пять-шесть мест.

— Так сколько оно стоит? Мне просто интересно?

— Сейчас… ага…вам сколько полных лет?

— Двадцать пять.

— Так, двадцать пять, мужчина, азиат, рост метр семьдесят, вес…приблизительно семьдесят пять… Ориентировочно, шестьсот тысяч рублей.

— Сколько-сколько? — неверяще прошептал я. Моя квартира стоила около ста тысяч рублей. Это получалось, всего лишь в шесть раз дороже квартиры… Неудивительно, что такие билеты раскупались, как горячие пирожки.

— Это для граждан СССР. Для иностранцев дороже, коэффициент удорожания от полутора до трёх — улыбнулась мне девушка — что ещё вас интересует, товарищ?

— Нет, спасибо, я просто смотрю — улыбнулся я в ответ, и начал листать проспект, посвящённый лунной эмиграции. Те лица, которые подходили под высокие требования ГлавЛуны (официально — Главного Управления по НовоЛенинграду), и имели желание покинуть родную планету, обеспечивались гарантированной работой на два года и высоким денежным содержанием, выплачиваемым в твёрдой советской валюте. В случае гибели или смерти сотрудника, ГлавЛуна обязывалась выплачивать пенсию в размере половины оклада ближайшим родственникам усопшего. Фактически, это было советским аналогом Иностранного Легиона. ГлавЛуне было плевать, какого вероисповедания или политических убеждений потенциальный работник. Главное, что бы у него было крепкое здоровье, и отсутствие вспышек немотивированной агрессии. И те, кто соглашался — подписывали пожизненный контракт и отправлялись на Луну. Таким образом, НовоЛенинград за последние пару лет серьёзно разросся, уверенно догоняя Луна-Сити с её полутора тысячами.

— Вот ты где, а я тебя ищу везде! Всё, посмотрел? Побежали, мне уже Давид Изевич звонил, торопил. Давай, бери сумки, иди к машине, я ещё брюки из ателье заберу и приду. Нагруженный каким-то барахлом, я пошёл к машине, удивляясь этому миру всё больше и больше.

Костюм оказался великолепен. Старый портной, оказавшийся другом Фреймана долго ворчал, ругаясь на спешку, но в итоге скептически посмотрел на меня, и высказался в том духе, что "вот бы ещё хорошую еврейскую невесту, и этот юноша станет почти похожим на человека". Наташа поджала губы, молча собрала костюм в охапку и оставила меня расплачиваться с портным. Давид Изевич Рубин долго шамкал губами, считал деньги, и в итоге, притянув мою голову к своим губам, сказал:

— Парень ты хороший. Будь с Исааком осторожным — и так посмотрел на меня, что я тут же ретировался…

Мы вышли от портного, и тут Наташа дала волю эмоциям:

— Жид пархатый! Козёл! Невесту ему приличную еврейскую подавай! Чем это я его не устроила, а? А ты чего ржёшь, как лошадь, сказал бы хоть чего! Тут его жену, можно сказать, оскорбляют! — раскрасневшаяся на морозе и от негодования Наталья была прекрасна. Но несмотря на это я ухмылялся во весь рот её реакции.

— Ладно тебе, пошутил он. Чего ты так взбеленилась?

— Да ничего — гневно бросила она и зашвырнула костюм на заднее сиденье — стой, не заводи. Пошли попьём кофе, а то меня всю аж трясёт.

Мы перешли Садовую, и нырнули в один из торцовых входов Гостинки. Здесь она была точно такой же, как и у нас. Длиннющие ряды дорогих бутиков, рассчитанных на туристов и гостей города, редкие и дорогие сувениры, стеклянные витрины и толпы иностранцев. Неподалёку от входа располагалось небольшое кафе, принадлежащее международной сети кофеен и закусочных 'Витрина'. Почему израильско-советские совладельцы выбрали именно такое название, я не знаю. Но 'Витрины', если верить их рекламе в Паутине и Интернете, пользовались большим успехом и методично покрывали своей сетью всю Европу. К нам подбежала официантка:

— Чего пожелаете, товарищи?

— Сейчас, секунду…

— Мне пожалуйста, двойной эспрессо, и кусок 'муравейника', если есть. В эспрессо положите немного корицы.

— Хорошо, а девушка пока выбирает, да?

— Да, несите кофе, я пока придумаю…

Пока Наташа разбиралась с меню, я обернулся к телевизору. Он работал тут больше в качестве фона, и я услышал с детства знакомые звуки. В очередной раз показывали 'Ну, погоди!'. Я пригляделся к экрану и остолбенел — если верить изображению, то транслировалась 17-ая серия шестого сезона. Ничего удивительного, ведь такой шикарный инструмент по созиданию человека нужного тебе типа, как детские мультфильмы, не мог пройти мимо столь прагматичных людей, как руководство местного СССР.

На экране, между прочим, Волк гонялся за Зайцем по лунной американской базе, попутно разбивая стальные переборки кулаком, и расшвыривая накачанных хряков — американских морских пехотинцев. В итоге Заяц улетел в сторону НовоЛенинграда (так гласил указатель), а Волк кричал ему 'Ну, погоди' в безвоздушное пространство.

Между тем, девушка принесла мне кофе, и получила заказ от Натальи. Тут из глубины коридоров послышалось какое-то стройное пение. Я было не обратил внимания, но мелодия… Мелодия будила что-то детское, что-то настолько чистое и давным-давно упрятанное под прошедшими годами, что я поневоле стал внимательно прислушиваться. И тут пение стихло — из-за поворота вышли дети. Класс, наверное, пятый, не больше — все, как один, одетые в белоснежные рубашки, тёмно-серые брюки, и самое главное — на шее у каждого ярким, слепящим пламенем горел алый галстук. Это были пионеры. Я сглотнул какой-то горький комок, вставший в горле, и тут они продолжили свою песню. Вы даже не можете себе представить, что почувствовал я, в тот момент, когда три десятка молодых голосов дружно грянули:

— И Ленин такой молодой,