Королевство иллюзий - Элина Градова

И я хочу! — шепчет тихо-тихо мне на ушко, — так и будет. Я сделаю тебя самой счастливой королевой из всех, что когда-либо были в Абекуре! Золотая моя, сильная, хрупкая девочка… — он говорит на своём тягуче-мелодичном эсперато, и я уплываю по волнам блаженства и сна всё дальше и дальше…

Глава 7

* * *

Просыпаюсь во флигеле, в постели, в Мириной сорочке, за небольшим оконцем брезжит розовый рассвет.

— Берти! — любимого нет рядом, но он откликается уже на выходе,

— Тань, ещё рано, поспи, я скоро.

— Куда?! — подскакиваю, сон слетает мгновенно.

— Не волнуйся, — возвращается, усаживается рядом, обнимает плечи, — дальше сада не сбегу, есть одно небольшое дело, надо выполнить его, пока не ушли отсюда. Спи, — целует в макушку, — Тео уже ждёт, я быстро…

Уходит, снова валюсь на подушку, и вязкая дрёма пока ещё прохладного полумрака, забирает опять в свои чертоги…

* * *

Окончательно пробуждаюсь уже, когда солнышко дотягивается тонкими пальчиками золотых лучей до моего лица, отодвигаюсь насколько могу, отворачиваюсь и натыкаюсь на могучую грудь Костика. Ммм — вкусный мой,

— А мне приснилось, что ты ушёл!

— Я вернулся, — смеётся, убирает со лба мою непослушную чёлку, целует.

— Ты вообще, спал? Как я здесь оказалась? Ничего не помню… — последнее воспоминание: ночь, купель, твёрдая грудь под моим затылком и шёпот ласковых слов.

— Моя маленькая богинюшка заснула прямо на руках в воде, — улыбается, — умаялась совсем вчера, даже не проснулась, пока по саду нёс.

— И сорочку надел?

— А, как же мне было спать рядом с обнажённой богиней? Сущая пытка! Как бы я стерёг твой священный покой и сон, глядя на всю эту красоту, — проводит пальцем по излишне глубокому вырезу и устремляется в его глубины.

Ловлю снаружи под тканью сорочки любопытную ладонь, нахально захватившую мою грудь,

— Хитрец! — мне смешно и приятно, и очень возбуждающе! — прямо здесь?

— Не-ет, здесь нельзя, — с величайшим сожалением вытаскивает руку на волю, — уже утро, вдруг, кто зайдёт, репутация богини превыше всего. Никаких подозрений! Но дома я тебя съем!

— Не ешь меня, добрый человек, я тебе ещё пригожусь! — откуда-то всплыло, сказка, что ли?

— Ещё как пригодишься! — он так нежен и щемяще ласков, что в душу невольно закрадывается дурное предчувствие, — прощается!

— Что ты задумал, Берти?! — цепляюсь за его руки, заставляю смотреть в глаза.

— Только хорошее, любимая, — сгребает мою ладонь, как всегда прижимает к губам и держит так долго, что мне не по себе.

— Где вы были с Тео спозаранку? Я помню, что ты на рассвете уходил!

Он поднимается с постели и идёт к столу, что придвинут к стене, берёт с него серый холщёвый мешочек, неприглядный, но довольно тяжёлый,

— Вот, это мы заберём с собой сегодня.

— Что здесь?

— Настоящие золотые лорины, не твои цветные бумажки, — высыпает прямо на простыню. Тяжёлые крупные монеты играют на солнце, бликуют, переливаются, звенят ударяясь друг об дружку. Их много. Костик подгребает россыпь и пропустив сквозь пальцы, снова роняет на постель, — в нашем мире на эту кучку можно купить город со всеми жителями и прилегающими землями. Это твоё…

— Зачем мне? Куда я их дену в своём мире? С бумажками проще.

— Глупенькая моя богинюшка, на это ты купишь любые бумажки, — смеётся, но не смешно ему! Вижу, что не смешно!

— Только не тебя, Берти! Только не тебя! — всё оборвалось! Решил откупиться, дорого, с размахом, озолотить в благодарность за спасение и вернуть восвояси! — красиво бросаешь, любимый! Часто рассчитываешься золотом за женскую любовь? Смотри не разорись! — слёзы душат горло! Соскакиваю с постели, — где моя одежда? — осталась около бассейна! Точно, он же меня притащил оттуда голышом!

— Вот, любимая, — подаёт со стула стопкой бельё, джинсы, футболку, — прости, так надо. Не откуп это, страховка, — объясняет, ловит мои руки, я отдираю, злюсь, не попадаю в штанину, он выдёргивает джинсы из рук, — стой! — приказывает, — стой и слушай!

Он зол? Нет, скорее настойчив и собран, я ещё не слышала, не испытывала его железного давления на себе, волевого приказа, которого не ослушаться. Стою перед ним, как школьница, он сидит, зажал меня между колен и держит, обхватывает ладонями лицо, не давая отвернуться, чтобы глаза в глаза,

— Я люблю тебя, моя богиня, кем бы ты ни была! — его лазурный взгляд по-особому проникновенен сейчас, глядит прямо в душу, — единственная моя женщина на все времена! И потому не будешь ни в чём нуждаться, никогда! Не будешь по ночам работать в своей больнице, не будешь таскать воду с колонки, не будешь замерзать зимой в своей хибаре! — он говорит быстро, убедительно, чётко, а я чувствую себя капризной куклой, на которую свалилось незаработанное счастье, но Костя считает по-другому, — ты, Таня, самое лучшее, что со мной только могло случится в жизни! Когда я влезу в разборку, а она здесь обязательно назреет, мне важно знать, что с тобой всё в порядке, ты в безопасности! Мне надо победить! Я стану королём, хотя бы для того, чтобы сделать тебя королевой! — потом, тяжело сглотнув, припечатывает, — но пока не победил, твоё место в безопасном тылу, и спорить со мной не смей! — и я не смею, просто молча утыкаюсь лбом в его плечо, он гладит мою спину большой тёплой ладонью и тихо шепчет, — прости, любимая, прости… — ревётся само, тоскливо, жалобно, не по-богиньски…

Обильный стол к завтраку уже накрыт, Микеле и Амадеус сытые и довольные ковыряются в песочнице перед домом, Тео что-то мастерит под навесом, присматривая за мальчишками, хлопотунья Мири поджидает нас. Мы идём по узкой дорожке от флигеля рука об руку, ничего личного у богини с герцогом, просто дорожка не оставляет выбора. Как хорошо, что такая узкая.

Я мысленно обещаю не портить унынием сегодняшний день ни себе, ни Косте, ведь он не последний, мы ещё не прощаемся. Надо отвлечься,

— Берти, как Мирея справляется в одиночку с мальчиками, стариком и хозяйством, когда Тео на службе?

— У них есть несколько слуг, просто всех отпустили, пока Тео дома, а няньку и повариху вчера, чтобы никто