Своими глазами (сборник) - Михаил Веллер

Поравнявшись с Харальдом, они обмениваются быстрым взглядом: нос ее уткнут в мех, так что видны только стрельнувшие глазищи.

Харальд запоздало и неловко слегка кланяется — когда она уже отошла, удаляясь. Продолжает движение — и через десяток шагов оглядывается: и она оглядывается тоже.

Любовь

135. Лиза в своей горнице. Входит девка.

— Харальд просил передать тебе. — Протягивает сверточек.

Лиза разворачивает большой тончайший шелковый с восточным узором платок, невольно вспыхивает, прикладывает к себе, смотрит, берет зеркальце. Девка восхищается.

— Отдай обратно, — через силу говорит Лиза и протягивает ей платок. — Передай, что мой отец богаче всех и у меня есть все, что я захочу.

Девка сокрушенно вздыхает, складывая платок.

136. — Он не отдаст за тебя дочь, — говорит старый викинг.

— Разве я плохой муж или зять? — гневно говорит Харальд и оглядывает себя, как бы убеждаясь в отсутствии изъянов.

— Я богат! — распаляется Харальд. — Я побеждаю всегда! На морях севера и юга — везде знают меня! И я — сын конунга! Кого Ярицлейв найдет лучше?

— Ты сочинил вису, — удивляется и посмеивается старый викинг. — Ты, наверное, решил стать скальдом.

— Что еще надо его дочери?.. И она сама смотрит на меня!

— Одну дочь Ярицлейв выдал за конунга франков, другую — за конунга мадьяр. Он великий и богатый конунг, а ты — морской ярл, хотя и сын конунга. Но корону твоего отца взял другой, а Ярицлейву корона нужна больше человека. Конунгу приходится думать о власти и стране. В этом сила.

— У меня будет корона, — тяжело обещает Харальд.

Вытягивает меч и перерубает стол.

— У меня будет много корон, — тяжело обещает он.

137. Пир в палатах Ярослава — дым коромыслом. Харальд — на почетном месте, по правую руку через пару человек.

Все стихают, когда он берет гусли. Распевный речитатив под перебор струн:

Стяг мой — черный ворон —Вел драккар сквозь бури.Пали в битвах франкиИ бежали мавры.Шестьдесят сраженийМеч мой мне выиграл,От сокровищ взятыхСтал драккар тяжелым.

Одобрительный выкрик нетрезвого хора, сталкиваются кубки, плещет вино.

Гордо и «скромно» лицо Харальда. Боковым зрением следит он за Лизой.

Не обратив, похоже, внимания на его песнь, она тихо разговаривает о чем-то с соседней женщиной, беззвучно подсмеивается ее шутке, поднимается и как бы незаметно выходит из палаты, не обратив внимания на Харальда.

Лицо его твердеет, он делает знак слуге долить вина и придерживает рукой его наклоненный черпак, пока огромный кубок не наполняется через край.

— Здоровье воинов! — ревет он и осушает кубок до дна под рев товарищей.

138. В своей горнице Лиза за прялкой у окна сучит нить: играет и крутится веретено, свивается пушистая толстая нить.

Входит та же девка-служанка, достает сверток из-под одежд:

— Харальд велел передать тебе.

Лиза вспыхивает, разворачивает ларчик слоновой кости, раскрывает: на алом бархате лежит золотое с изумрудами колье тонкой работы. Щеки ее горят. Девка ахает и вылупляет глаза на редкостную роскошь.

Лиза прикладывает колье под шею и смотрит в поданное девкой зеркало. И отдает:

— Скажи ему, что такой подарок можно принять только от мужа. — Прерывисто вздыхает и тут же надменно задирает головку: — Совсем потерял ум этот викинг. Скажи ему, что дочь великого князя может выйти замуж только за великого князя.

Девка укоризненно и сочувственно мотает головой, пряча сокровище.

139. Тает пушистый снег на ветвях, голубеет серое небо, почки набухают на ветвях, проклевываются зеленые листья, и меж них — распускаются и дрожат на весеннем ветру яблоневые и вишневые цветы. Май.

Над днепровским обрывом, по молодой траве гуляют рядом Харальд и Лиза.

— Смотри — лебеди полетели! — показывает она.

— В Норвегию, — коротко говорит он.

— И зачем они туда летят. Ведь там холодно, да? — щебечет она.

— У них там гнезда. Там они выводят птенцов.

Подтекст откровенен. Идут молча.

— Что ты молчишь. Расскажи что-нибудь, — не выдерживает Лиза.

Помолчав, Харальд неловко выдавливает:

— Ты будешь моей женой?

— Нет! — хохочет она и убегает.

140. Спальня Ярослава, огонек масляного светильника. Ярослав и Ингигерда перед сном.

— Она любит его, — продолжает разговор Ингигерда.

— Она во всем послушна моей воле, — возражает Ярослав.

— Тебе кажется. Она выросла, и теперь ей нужен муж больше, чем отец.

— Он всего лишь викинг.

— Нет. Ты доверяешь ему дружину. Ты поручаешь ему налоги. Его отец был конунг и друг моего отца.

— То, что было — не важно. Его отец потерял корону. Он дал каким-то мужикам убить себя… разгромить!

— Она моя дочь, — горделиво говорит Ингигерда. — Она все равно сделает так, как хочет — даже если ты не отдашь ее. Знай это.

Насупленно помолчав, он:

— Она моя дочь. И будет делать то, что должна.

Гасит светильник. Они укладываются. Слабый отсвет луны на подушках, различимы лица в темноте:

— Хуже то, что его прозвали Жестоким, — вздыхает Ингигерда. — Я бы не хотела, чтобы у моей дочери был жестокий мужчина. Она добра и открыта…

— Она глупый вздорный ребенок! — чуть раздражается Ярослав. — А он — воин. А если воин суров и беспощаден — это правильно!

— Так он тебе нравится? — улыбается в темноте она.

— Он хороший воин, — бурчит Ярослав. — И только. — И поворачивается к ней.

В объятиях вдруг произносит, не отпускаемый мыслями:

— Поляки опять были на Горыни. Забрали дань с Дубровицы… Пусть сходит в Польшу.

— Побереги его, — просит она.

— Богу виднее.

Польский поход

141. По узкой речушке меж лесистых берегов идут на веслах драккары с воинами.

142. По ручью ведут викинги драккары бечевой: вереницей по берегу, таща корабль канатом; еле протискивается он в зарослях, ручей совсем узок.

143. Волок. По земле, на катках-бревнышках, подкладываемых под днище: две вереницы впряглись в два каната, тянут корабль, привязанный за форштевень, остальные облепили с боков, подталкивают. Довольно легко и споро идут по каткам легкие кораблики.

144. Бесшумно пристают ночью к берегу.

Крепость на холме над берегом, зубцы каменных стен, башни.

Падают на стенах несколько часовых: стрелами пронзается горло.

Трехлапые крючья забрасывают викинги на края стен, лезут вверх по веревкам. Спускаются внутрь, в город. Пробираются к воротам стен, режут стражу, открывают ворота.

Беззвучно проникают в город вооруженные отряды, движутся по узким улочкам меж каменных домов под остроугольными крышами.

145. Спальня князя в его замке. Парча, бархат, альков, иконы. Спит князь в пышных перинах, похрапывает и посвистывает носом.

Шум раздается за стенами, шум нарастает и близится, грохот, лязг, крики. Князь ворочается, просыпается, вскакивает в постели, вытягивает шею, хлопает глазами, зовет:

— Эй! Что здесь! Стража!

С грохотом распахиваются двери — в них вырастает Харальд с обнаженным мечом, за ним викинги. Стуча каблуками по каменному полу, проходит Харальд и встает посередине:

— Конунг Ярицлейв шлет тебе привет. И зовет в гости. Вместе с дарами. Теми, что ты взял в Дубровице.

Перерубает одним взмахом меча два столбика, поддерживающих альков в изножье. Шатер падает, под складками ткани барахтается фигура.

Викинги хохочут. Один шлепает плашмя мечом по заду, обрисованному тканью, из-под которой князь так неловко пытается высвободиться.

146. Рассвет. Князя со связанными руками выводят из дверей во двор замка. Тела перебитой польской стражи валяются во дворе.

Князя пихают в грубую колымагу, где уже сидят несколько богато одетых вельмож — руки связаны за спинами.

Ведут и молодую красивую девушку в разорванном наряде, вороные волосы блестящей гривой по плечам, почти закрывают бледное лицо.

— Не троньте дочь! — бессильно вскидывается князь.

Харальд сумрачно смотрит на девушку, делает знак: ее отводят в сторону и сажают в такую же колымагу, непокрытую тентом наподобие примитивного фургона.

— Поджигайте все! — командует Харальд.

147. Перспектива узкой готической средневековой улицы — и метель из перьев и пуха, вылетающих из разбитых оконных проемов, кружит меж домов и над крышами, устилает все. И черные дымы пробиваются сквозь белую метель, выстреливают языки пламени.