Игра жизни - Кнут Гамсун

Кнут Гамсун

ИГРА ЖИЗНИ

Г-н О т е р м а н

Т е р е з и т а, его дочь от первого брака

Г у с т а в }

} его сыновья от второго брака

Э л и а с }

Кандидат философии и домашний учитель И в а р К а р е н о

Ф р у К а р е н о

Телеграфист Й е н с С п и р с

Т ю

Инженер Б р е д е

Горничная

Шкипер Рейерсен. Первый горнорабочий. Второй горнорабочий. Женщина легкого поведения. Лестадианец. Серьезный человек. Пьяный. Продавец библии. Купец. Торговец сукном. Старая женщина. Девушка. Молодой парень. Странствующие музыканты. Ярмарочные торговцы. Купцы. Горнорабочие. Простой народ. Женщины. Лопари. Квены.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Северный ландшафт с низкими горами. Сланцевая гора направо и по средине переднего плана закрывает весь вид, однако, несколько поодаль, налево, виден выступ высокого мыса. На самом переднем плане, виден выступ высокого мыса. На самом переднем плане тропинка, пересекающая сцену справа — налево.

Летний вечер. Слабый солнечный свет, не бросающий почти никакой тени.

Карено (слышен направо). Вот здесь, думал я. (Идет по тропинке и взбирается на сланцевую гору. Ему 39 лет, и у него совершенно седые волосы.) На этом месте, думал я.

Г-н Отерман (появляется за ним, полный, 60 лет, жизнерадостный). Здесь, да. (Также забирается на гору и озирается кругом.) Так. ЧтO же, как сказано, стройте ваш домик здесь. Я дарю вам земли, сколько хотите.

Карено. Благодарю. Ведь сюда всего пять минут ходьбы от усадьбы, так что я могу в любое время приходить сюда.

Г-н Отерман. Вам, может быть, нужно побуравить немного?

Карено. За нами идут двое рабочих, они-то и примутся за дело буравом.

Г-н Отерман. Ведь эту скалу придется удалить… Вы хотите строить нечто вроде башни?

Карено. Да. Круглое здание. Я буду сидеть здесь и работать.

Г-н Отерман. Но почему круглое?

Карено. Это — опыт. Я попробую осветить себя со всех сторон. Купол будет стеклянный.

Г-н Отерман (смеясь). Так что вы будете сидеть как бы под колпаком для сыра?

Карено. А зимою у меня будет висеть сильный рефлектор в куполе. Я люблю обилие света.

Г-н Отерман. Да, чего только ваш брат философ ни выдумает.

Карено. Мой дом будет гореть, как звезда, средь этих гор.

Г-н Отерман. И здесь-то вы будете сидеть и писать ваше сочинение?

Карено. Пополнять его. Заканчивать. (Мечтательно.) О, я написал уже много, толстые тетради. Славно работалось в этом году здесь на севере.

Г-н Отерман. И потом, когда вы кончите сочинение?

Карено. Потом я надеюсь найти издателя.

Г-н Отерман. Разумеется, найдете.

Карено. Неизвестно. Для предыдущей работы я нашел издателя, но он вряд ли снова издаст. Он потерпел убыток.

Г-н Отерман. Книга не разошлась?

Карено. Нет. Профессор Йервен писал против нее.

Г-н Отерман. Вот как. Он — ваш враг?

Карено. Да, я — общий враг.

Г-н Отерман. Но вы и на этот раз найдете издателя, вот увидите. А в худшем случае вы можете сами напечатать сочинение.

Карено. У меня нет средств на это.

Терезита (появляется на тропинке справа, стройная, 25 лет, несмотря на лето, одетая в черное. Она ходит, сильно выворачивая ноги.) Да, здесь место. Я помогала выбирать. ЧтO ты скажешь, папа?

Г-н Отерман. Одобряю.

Карено. Я так благодарен, ваш хочет подарить мне нужное количество земли.

Г-н Отерман. Повторяю, эти скалы ваши. На что они мне? (Широко водит рукой.) Я дарю вам все, чтO вы видите, вплоть до моря… Рабочих все еще нет?

Карено. Они обещались прийти сейчас же.

Терезита. За мною шли двое.

Г-н Отерман. Н-да, Карено, я рад, что вы хотите строить вашу башню здесь у нас. Я не менее рад и за моих мальчиков; вы — прекрасный учитель. И будь жива их мать, она то же самое сказала бы.

Карено. Очень вам благодарен за все ваше доброе расположение.

Г-н Отерман. Если я вам могу быть чем-нибудь полезен при постройке вашей башни, я к вашим услугам.

Терезита. Да, папа, ему нужна лошадь и люди.

Г-н Отерман. Ведь все будет улажено в один день.

Слева на тропинке появляются м у з ы к а н т ы; кланяются и останавливаются.

Г-н Отерман. Здравствуйте… Получите. (Вынимает крону из кармана и передает Терезите, а та передает ее дальше первой скрипке стоящей ближе к ней.)

Контрабас (седой и старый, кланяется). Благодарю вас, г-н консул

Г-н Отерман (с сердечным смехом). Нет, я не консул. Столь же мало в нынешнем году, как и в прошлом. Вы каждый год называете меня консулом.

Контрабас (кланяется). Покорнейше благодарим.

Г-н Отерман. По обыкновению, вы отправляетесь на север?

Контрабас. Да, на север из дома в дом. А потом обратно сюда, к ярмарке.

Г-н Отерман. Но разве вы не знаете, что на севере эпидемия?

Контрабас. Нет, не знаем. ЧтO, бишь, такое на севере?

Терезита (отцу). Он не понимает слова «эпидемия».

Г-н Отерман. На севере заразная болезнь, нервная горячка. Люди мрут сотнями.

Контрабас. Да, это мы знаем.

Г-н Отерман. Но все-таки отправляетесь. Волей-неволей?

Контрабас. О, да, волей-неволей. Почти у всех нас семьи дома.

Г-н Отерман. ЧтO же, да хранит вас Бог! Прощайте.

Контрабас. Покорнейше благодарим за великую помощь

М у з ы к а н т ы кланяются и уходят направо.

Г-н Отерман. Н-да, столько народу нуждается в помощи. Столько нужды. (Смотрит на часы.) Но куда пропали рабочие?

Карено (Терезите). Вы заметили, что контрабас говорил за всех их. Первая скрипка должна была молчать. Всегда так.

Терезита. Контрабас старше всех.

Карено. Да, правда. Вдобавок он и годами старше всех.

Терезита. Папа, почему мы не заставили их сыграть немного?

Г-н Отерман. Да, милая, почему ты не сказала? Впрочем, они скоро будут играть в поселке. (Улыбаясь.) Нет, видно, лучше мне самому поторопить рабочих. (Спускается со скалы и уходит направо.)

Карено. Фрёкен Терезита, теперь у меня будет башня.

Терезита (садится у тропинки). Да, теперь у вас будет башня. Я больше всего буду рада ей зимою.

Карено (тоже садится). Почему?

Терезита. Потому что она будет так ярко гореть. И я буду каждый день наливать вашу лампу.

Карено. Правда? А я еще ничего не сделал для вас.

Терезита (несколько отодвигаясь). ЧтO вы смотрите?

Карено. Так что же, фрёкен Терезита?

Терезита. Вы смотрели на меня. (Успокоившись.) Но все кончится тем, что вы будете сидеть здесь на башне день и ночь.

Карено. Нет, я буду возвращаться домой каждую ночь.

Терезита. Тогда я буду встречать вас. Да, может быть, нельзя? Но лампу я буду наливать. (Вдруг.) Карено, мне грустно сегодня.

Карено. Да, я уж заметил. Что-нибудь неприятное?

Терезита. Нет.

Карено. Вы такая гордая.

Терезита. Но весь этот свет, в котором вы намерены сидеть, мне думается, вреден для здоровья.

Карено. Это — маленький опыт. Там будут стекла сверху и снизу; я хочу провести свет ложными путями.

Терезита. Не понимаю.

Карено. Наш глаз видит все предметы выпуклыми; я попытаюсь видеть плоскости. В этом нет ничего невозможного. Я хочу постигнуть большее, я хочу исследовать все и все запомнить. (Встает в восхищении.) Стекла и свет, говорю, — стекла и свет. Я возлагаю некоторую надежду на это. При помощи оптического обмана мне, пожалуй, удастся расширить мое земное познание. Должно удаться. Я озарю свой мозг светом и, может быть, приведу себя в состояние известного ясновидения. (Взволнованно.) Ах, мне так бы хотелось доискаться до сути.

Терезита. Вы давно стали таким?

Карено. Каким?

Терезита. Мне просто пришло на ум.

Карено. Нет, каким?

Терезита. Вы — как луна. (Успокоившись.) Ну, а если вам не удастся? Если вы не доищетесь до сути?

Карено. Я попытаюсь на тысячи ладов. У меня другие средства в запасе. Я бродил по своей комнате и плакал и придумывал… Фрёкен Терезита, Гёте отдавал предпочтение тем, кто ложно шел своим собственным путем, перед теми, кто правильно шел чужими путями.

Терезита (рассеянно) То Гёте.