Фармацевт. На задворках Империи - Сергей Харченко

распространяются очень быстро. А уж тем более о чудо-зельях, которые лечат всё, что угодно.

Она представилась Настасьей Авдотьевной и сразу перешла к причине своего визита.

— Я чего пришла-то, — прошамкала старушка. — Никак не могу справиться со своим недугом. С памятью совсем плохо стало.

— Насколько плохо, Настасья Авдотьевна? — погромче спросил у неё хозяин лавки.

— Начала всё забывать! Недавно вообще проснулась и полдня не могла вспомнить, кто я такая. Потом не узнала внучку, когда она в гости приходила, — пожаловалась она. — Да к тому же слабость накатывает. Будто вот знаете как… Волнами. Голова кружится, как оглушённая.

— Присаживайтесь на скамеечку… Вот так, — довёл её Митрофан Игнатьевич до места отдыха. — Сейчас мы вас осмотрим.

Наставник взглянул в мою сторону, и я подошёл к бабуле. Всё тот же беглый осмотр, включая магический веер, выскочивший из ладони. Благодаря ему я и определил точный диагноз и исключил отравление какими-либо веществами.

Так, ну всё понятно. Забывчивость, головокружение, слабость — типичные признаки хронической недостаточности мозгового кровообращения. И, разумеется, деменция, которая, как кровожадный вампир, выпивает все соки из старческого организма. Из-за неё пожилые люди могут даже забыть поесть. Ужасный недуг.

— Я же к лекарю сначала пошла… К нашему Иван Иванычу. Да вы его знаете, — продолжала рассказывать бабушка. — Уважаемый человек. Он меня вроде подлечил, а сегодня даже похуже стало.

Ну да, он просто убрал симптомы, а с первопричиной так и не поработал. И я понимаю почему. Не нашёл её. Вот такой чудо-лекарь. А правильней назвать — коновал.

— Мне бы хоть какую-то микстурку выписать, Митрофан Игнатьевич, — жалобно протянула бабуля. — Чтоб не забывала ничего. А то ведь ещё хуже мне станет, вообще тогда уж лучше сразу — в могилу.

— Да что вы такое говорите, Настасья Авдотьевна? — широко улыбнулся мой наставник. — Вы ещё нас переживёте. Сейчас всё сделаем.

К слову, пока он разговаривает с бабушкой, я уже колдую у шкафчика, собирая те экстракты и порошки, которые мне понадобятся для создания необходимого зелья.

Шлемник, рябина, чабрец, немного измельчённой пчелиной пыльцы — это мой фирменный рецепт, о котором в этом мире слыхом не слыхивали. Очень эффективное средство, омолаживающее организм. Вместе с ним и сосуды мозга у старушки окрепнут.

Я уже делал омолаживающий напиток Багрянцеву, когда разминался и адаптировался в новом мире. Но зелье Пламеллы гораздо лучше. Так звали мою питомицу из прошлого мира, в честь которой я и назвал своё произведение искусства. Дракониха, которая охраняла мои чертоги, не раз защищала меня и была достойна такой чести.

Последний штрих — самый ответственный. Главное тут — не ошибиться. Мерной трубкой я взял нужное количество пыльцы из пузырька — примерно половину того, что там было — затем высыпал в приготовленный раствор. Тот мгновенно закипел. С замиранием сердца я ждал нужной окраски. Ну! Давай же!

И вот он появился! Тот самый жёлтый цвет с ярко красными редкими искорками выплеснулся облачком из лабораторной колбы.

— Ты что же такое делаешь? — прошипел Митрофан Игнатьевич, посмотрев на выставленные передо мной пузырьки. — Ай-яй-яй! Неужели впустую потратил? Такого рецепта нет ни в одном справочнике!

— Я сам его придумал, — тихо объяснил я. — Это поможет старушке, Митрофан Игнатьевич. Доверьтесь мне. Зелье уже готово.

Наставник тяжело вздохнул, удивлённо взглянув на меня. Теперь он был к тому же очень напряжён. Я понимал его реакцию. Уж слишком много я знал того, чего в местной фармакологии вообще не было.

Но Митрофан Игнатьевич решил в этот раз промолчать. Взял склянку и дал выпить старушке.

— Ох, что-то в голову ударило, — пробормотала побледневшая старушка, а я поймал испуганный взгляд наставника.

— Всё с вами будет замечательно, — успокаивающе обратился я к ней.

— Я, пожалуй, пойду, — лицо старушки вдруг резко порозовело. Ей стало легче.

Я помог ей подняться и повёл к дверям.

— Сколько я вам должна, Митрофан Игнатьевич? — прокряхтела старушка, доставая кошелёк.

— Не нужно, Настасья Авдотьевна, — улыбнулся ей вслед мой наставник. — За счёт заведения.

Бабуля всё-таки попыталась засунуть в мой карман десять рублей, но денег я, разумеется, не взял. Самое главное, я заметил, что она почти не опирается о мою руку. Зелье Пламеллы уже вовсю воздействовало на её организм.

Но бабушка не успела покинуть нашу лавку. На пороге показался полный мужичок с раздутым белым саквояжем в руках. Он возмущённо оглядел нас.

— И что это такое⁈ — воскликнул он. — Вы посмотрите на этих клоунов!

— Иван Иванович, в чём дело? — удивился наставник.

Вот, значит, как? Это ведь тот самый великий и могучий лекарь-коновал, о котором говорила старушка.

— Клиентов у меня отбиваете! Вот в чём дело! — взвыл лекарь, когда узнал старушку. — А недавно и Аристарха Романовича чем-то опоили!

— Мы его спасли от смерти, — холодно заметил Митрофан Игнатьевич. — Попрошу выбирать выражения!

— И не собираюсь, — смерил он нас холодным взглядом. — Давно пора сжечь эту лавочку. Из-за таких как вы у меня проблемы с заказами.

— А может, причина в другом? — ухмыльнулся я. — Возможно, ваше лечение проигрывает нашим зельям?

— Это кто такой, Игнатьич? Почему этот молодой человек разговаривает со мной таким тоном⁈ Я уважаемый лекарь! — завопил пухлый мужичок. — И попрошу помолчать, когда я говорю!

— Вы сейчас находитесь в нашем заведении, Иван Иваныч, — строго отчеканил Митрофан Игнатьевич. — Поэтому это я вас попрошу…

Пока они выясняли отношения, я решил вывести старушку из лавки. Зачем ей эта эмоциональная встряска?

На улице её встретила испуганная сиделка, которой старушка ничего не сообщила о путешествии в лавку. Сиделка схватила свою подопечную под локоть и повела в сторону такси. Хотя Настасье Авдотьевне уже не требовалась помощь. Она, охая от удивления, свободно шла по тротуару.

Дело сделано, и одним довольным клиентом больше. Как же мне всё-таки нравится моя работа!

— … я попрошу! — вновь продолжал вопить Иван Иваныч, тряся кулаком, но я обошёл его и пихнул толстяка в сторону двери.

— Да что такое? — запыхтел он, изумлённо уставившись на меня.

— И я тоже попрошу, — заглянул я в его покрасневшие злобные глазки, ещё раз слегка подталкивая к двери. — Попрошу вас на выход.

— Да как это… с ума, что ли, сошли?.. Что вы