Трон галактики будет моим! - Андрей Валерьевич Скоробогатов

А ещё медика, дворецкого, секретаря. И секс-тренера, для совсем уж асоциальных типов, ну, да это не моя тема.

Я больше по теплокровным женщинам.

Народ между тем начал разъезжаться по домам. Надо и нам подумать, как теперь добраться до бабушкиной дачи.

Илья, заметив, что нас так никто и не подобрал, вдруг взял и предложил:

— А давайте вы с нами? Я живу на Третьей линии, тут недалеко, километров сорок всего. А вам самим вообще куда? Могу подбросить.

— Нам на Ивановскую Дачу, — ответил я. — Знаете, где это?

— Гм. Не слышал даже. Вы мне место в навигаторе покажите, а я вас отвезу.

Короче, тоже удачно получилось.

Мы добрались до нужных мест довольно быстро, часа за полтора.

Но вот дальше моя поездка домой затянулась. Мы не сразу нашли нужный поворот, да и потом я решительно не узнавал окружающую местность. Все было не так как в детстве.

Руины. Палатки какие-то на горизонте, мрачные фигуры в пыльных дикарских одеждах…

Наконец, я с третьего раза, проверяя повороты, нашел ржавые ажурные ворота с гербом Ивановых — бородатый дядька в меховой шапке в обнимку с медведем на щите, а за воротами ничего. Даже забора не осталось.

Я прошел в приоткрытые ворота и убедился в этом сам.

Да. Некогда зеленый холм обратился в бархан. От родового особняка Ивановых остался только фундамент с голым металлическим остовом веранды сбоку. Кто его разрушил, никто уже мне не скажет. Сад давно высох. Никаких яблок. Бабушки, конечно, давно нет и некому меня тут встретить.

Не к этому я стремился.

Горечь. Мда. Горько мне стало. А я так яблок ждал… Пожалуй, это было наивно — век уже прошёл. Но мне хотелось верить, что место из моего далекого прошлого ещё существует.

Я хотел сделать хоть что-то. Хоть что-то исправить. Я попытался вызвать дождь, чтобы полить воду на эту растрескавшуюся почву. Когда-то мне удавалось управлять погодой. Но сейчас нет. Ничего не отозвалось.

Блин, аж руки опускаются.

Ладно, сказал я себе, сжимая и разжимая кулаки. Ладно. Это ещё не конец. Это просто другое начало. Нужно искать другую точку опоры.

Я окинул прощальным взглядом стволы торчащих из песка мертвых яблонь, вздохнул и повернулся чтобы уйти…

Но что-то меня остановило. Это не было похоже на мерцание металла, или еще чего, нет. Я ничего такого не заметил. Но я узнал место.

Здесь была яблоня. Яблоня, в которой бабуля оставляла мне записки, написанные твердым, уверенным почерком.

Раз уж на то пошло, бабуля была единственным известным мне человеком, кто умел писать сам, чернилами, не через диктовку серву-скриптору.

Я огляделся и понял, что смотрю прямо на нужное дерево.

Я подошел к старой высохшей яблоне, запустил руку в дупло и нащупал внутри металлическую коробочку, которую и извлек на свет.

Это была внезапная весточка из прошлого. Я стоял там, стирая с коробочки пыль и сгнившую древесину.

На коробочке был бабушкин герб.

Я полчаса там провозился, пытаясь её открыть, но так и не смог.

— Вечереет, господин рыцарь — произнесла Октавия. — Здесь может быть опасно.

— Да, ты права, — пробормотал я пряча упрямую коробочку в нагрудный карман. — Надо уходить отсюда. Здесь больше ничего нет.

Мы вернулись к глайдеру, где заметно напряженый Илья не опускал руку с рукояти бластера.

Я вопросительно нахмурился.

— Тут небезопасно, — объяснил Илья. — Пустынгеры, бывает, набегают. Нашли, что искали?

— Нет, — произнес я. — Ничего не сохранилось. Илья, ты сможешь отвезти нас обратно на космодром?

— Куда же вы теперь на ночь глядя? — воскликнула жена Ильи. — Оставайтесь у нас, переночуйте! Места всем хватит. Да и по пути же!

Ну а чего? Это вариант.

— Спасибо, — улыбнулся я радушной хозяйке. — Я очень вам благодарен.

И они отвезли нас к себе домой, километрах в сорока.

Дом у них был простой, всего с парой колонн у парадного входа. Простой помещичий дом: полдюжины комнат, крепкий забор, пара десятков сервов возится в поле. Кривеньких и ржавеньких. Илья их сам ремонтирует. Детей нет. Не могут пока себе позволить.

— Была вода, был благодатный край, — рассказывала Алевтина, жена Ильи за ужином. — Арбузы выращивали, тыквы. А теперь вот так вот — едва-едва мультизлаков чуть-чуть, пустынный сорт. Просто перестала вода по акведуку течь, и всё. И никто ничего сделать не может. А акведук тот я из собственного окна каждый день вижу, да без толку всё…

После ужина я вышел из дома во внутренний двор. Уже село солнце. Октавия последовала за мной, ей спать никогда не хочется.

Тихо-то здесь как. Покой внутри и бездонной звездное небо над головой. В отдалении, на горизонте, какие-то летающие чудовища парят над здоровенным зданием насосной станции акведука. Я даже почувствовал внутри авантюрный толчок, пойти прямо сейчас туда к акведуку обследовать развалины, там же наверняка есть, что поискать…

Но нет, решил я, это сделаем чуть позже. А сейчас мне спать пора, завтра вставать рано.

Я покрутил в руках найденную коробочку с гербом Ивановых на крышке. Как же ты открываешься? И стоит ли тебя открывать? Если ли внутри что-то кроме еще одного разочарования? Загадка.

Хотя хрен это меня остановит. Вернемся на космодром, возьму у Семеныча самую большую пилу и распилю эту коробку нафиг пополам, но своего добьюсь, узнаю что внутри.

Хотя крышка, я смотрю, полититановая, так просто грубой силой её не взять.

Да, бабуля у меня была не из простых, хотя и не Гагарина, Леонова или Волынова. И даже не Олдрина, если вспомнить ещё такой могущественный имперский род.

Бабушка моя, Дарья Матвеевна, из космических хичхакеров, космических кочевников, типа легендарных байкеров. Дедушка мой, который Иванов, мезальянсов не боялся, да и слова такого не знал, был он простой космический рубака с периферийной, мало освоенной тогда планеты. Женился на бабуле и горя с нею не знал, пока не помер от старых ран в возрасте всего-то ста лет.

Это уже дочка его третья выскочила замуж за молодого виконта, если и родственника правящей фамилии, то очень и очень дальнего, шестого сына без надежд на наследство, вынужденного искать место на отдаленной планете, и который однажды внезапно дорос до графа целой провинциальной планеты. Но сначала у них я родился. Ладно, давно это было, и моих заслуг в том нет.

Отец нашел возможным отправить меня на Первопрестольную, в Имперскую Флотскую Академию. И вот там