Трон галактики будет моим! - Андрей Валерьевич Скоробогатов

— медленно произнес Семеныч и с подозрением поднял глаза к небу. Словно оттуда за ним кто-то мог зорко наблюдать.

А я сам тут же получил достижение «Награждающий», Первого уровня'. О как. Ещё достигушка. Неплохо! Что-то я сегодня прямо разошёлся.

Октавия ждала меня у входа в зал ожидания. Ого, даже больного покинула.

— Чего-то ждешь, Октавия? — крикнул я еще издалека.

— Где вы были, господин рыцарь?

— Беспокоишься за меня? — усмехнулся я. — Зря. У меня все под контролем.

— Не смею сомневаться, господин рыцарь, — скептически скривила бровь Октавия.

Семёныч искоса глянул на Октавию и бросил:

— Хороший у вас андроид, рыцарь Александр. Дорогой.

— Так и есть, — отозвался я. — Не жалуюсь. Хотя бывает той ещё врединой.

А Октавия вдруг насторожившись замерла на месте.

— Господин рыцарь, — произнесла она. — Внимание. Наблюдаю неустановленный органический объект. Быстро приближается.

Я резко развернулся на месте и увидел, что Октавия права.

Вот блин!

Глава 4

Тысяча наследных принцев

Я обернулся, увидел приближающуюся опасность и усмехнулся.

Это оказался тот самый броненосец, что притворялся дохлым на бетоне космодрома. И теперь вполне живо ковылял прямо к нам, явно с недобрыми намерениями вымутить у бестолковых человеков чего вкусненького.

— Ага. Вот оно что, — усмехнулся я. — Ложная тревога. Местная живность пожаловала.

Зверушка клацая когтями по бетону перебралась в тень отбрасываемую неподвижно замершей Октавией и завалилась там на бок, тяжело дыша. Устал и запарился бедолажка. Октавия настороженно покосилась на него и брезгливо отодвинула ногу:

— Это ещё что?

— Это местный, — определил я. — Эндемик. Герберский хамелеоновый броненосец. Вроде был когда-то вымирающий вид.

— Ага, как же, — буркнул Семеныч. — Вымрет он. Эта сволочь ещё нас всех переживет. Всю изоляцию мне с проводов сгрыз… Ладно хоть самец, держит территорию, а то бы они тут расплодились и живьём меня съели.

Зверек, уловив что говорят о нем, приподнял забавную лопоухую голову и уставился на нас глазами-бусинками. Цвет чешуи на его теле медленно менялся с песочного на белый цвет бетона под ним.

— Он опасен для автоматов? — настороженно поинтересовалась Октавия.

— Ещё как, — сварливо отозвался Семеныч — Всю технику мне попортил, всё сгрызть пытался, а что не сгрыз, то поцарапал. Да ты его не бойся, солнышко, пинай сразу, прям от души. Он хоть и крепкий, да легкий, гордая птица. Пока не пнешь — не полетит. Если долбанешь его посильнее, станет фиолетовым.

— Не надо никого долбать, — предупредил я. — Зверушка прикольная, у меня в детстве одно время такой же был.

Октавия настороженно следила за зверьком.

— Он мне не нравится, — проговорила она наконец. — Какой-то он странный, эндемик. Не удивлюсь, если он оставляет радиоактивный помет.

— Это запросто, — усмехнулся Семеныч. — Лично видел, как он ракетное топливо лакал.

Потом Семеныч выпрямился, прищурился глядя в даль:

— Так. А это, похоже, за вами едут.

И Семеныч был, конечно, прав. На поле космодрома ворвалась стая взметающих за собой пыль глайдеров. Это неслись близкие наших пассажиров, добравшиеся сюда личным наземным транспортом. Они кучей запарковались у зала ожидания, из которого высыпала им навстречу толпа пассажиров, и две кучи людей смешались.

— Ну, начинается, — усмехнулся Семеныч.

Из понаехавшей толпы выскочила жена Ильи, кинулась ему на шею, зарыдала:

— Илюша! Живой! А нам уже сказали, что вы разби-и-ились!

А он её успокаивал:

— Ну, ладно, ладно. Ну, что ты. Все же живые.

Очень трогательная получилась встреча.

Там и тут вспыхивали занимательные беседы, я слушал во все уши, очень интересно было, кто тут чем живет.

— Семёныч, — проговорил седой пилот на носилках, которого везли грузить нагрянувшие родственники во главе с юной стюардессой, оказавшейся его внучкой. — Ты уж присмотри за моей лоханкой, я обязан буду.

— Да не вопрос, — спокойно отозвался Семеныч. — Пусть стоит, не мешает пока. Не стеснит он меня, Пантелей, выздоравливай спокойно.

А выжившие в катастрофе уже делились сплетнями и новостями с новоприбывшими. Знакомая уже нам бабуля шептала на ушко подруге тех же лет:

— Что творится, что творится. Просто не пересказать! Слышали уже? Могила принца Алесандра на Первопрестольной оказалось вскрыта!

— Ох, Мария Геннадьевна, да чтож вы говорите! Не может быть! Как они посмели? Как допустили?

— Да вы самого важного еще не знаете! Говорят, могила оказалась вскрыта изнутри!

— Ох, воистину последние времена настают…

Ого. Разнеслись уже слухи-то. Надо бы сильно не отсвечивать какое-то время.

Поэтому я вперед не лез и сильно удивился, когда ко мне подошел мой сосед по месту, Илья и та самая бабулька, Мария Геннадьевна, с толстым рюкзачком.

— Ребятушки, мы вам тут собрали кто сколько мог, всё-таки вы нам жизни спасли, не откажите в милости, возьмите.

Я очень удивился и как-то прямо даже и не очень понял как тут реагировать. Но Октавия хладнокровно протянула руку, забрала увесистый рюкзачок себе.

— Мы благодарим вас за этот дар, — крайне любезно поклонилась она. — И в полной мере им воспользуемся.

— Вот и молодцы, — довольно отозвалась бабулька. — Андроид, а понимает, не то, что некоторые живорожденные.

А Илья протянул мне бластер в кобуре.

— Возьмите, в наших местах без бластера нельзя.

Я посмотрел на бластер, на улыбающегося Илью и заметил:

— Тогда он вам самому нужен.

— А у меня ещё есть, — легко отозвался Илья. — У меня таких много. Сам делаю. Обращайтесь, кстати, если что. Меня в наших местах все знают. Илья Калашмат.

Я задумчиво хмыкнул, взял бластер в кобуре двумя пальцами, передал его Октавии. Для меня эта пушчонка мелковата, я привык мыслить совокупным залпом корабельных калибров… Или бить лично в морду, если уж до этого дошло.

Октавия забрала оружие, выдернула бластер из пластиковой поясной кобуры, прищурилась снайперским глазом, наклонила бластер так и этак, оценивая состояние, ловко крутанула на скобе спуска, оценивая баланс сборки, щелчком пальца откинула крышку батарейного затвора, оценила состояние батареи, коротко по пижонски дернув рукояткой на себя захлопнула крышку не прикасаясь к ней, короче продемонстрировала самый образцовый бластфайт-стиль.

— Ого! — восхитился Илья. — А вы умеете с ним обращаться!

— Умею, — коротко отозвалась Октавия, цепляя кобуру крючком себе на пояс.

Конечно она умеет, она же имперский андроид с функцией личного телохранителя.