Patria o muerte - Герман Иванович Романов

Вот только сами бразильцы не были простыми благодетелями — сбыли «неликвид» за приличную цену, в это же время перевооружали свои войска на новый вариант мушкета, уже ставшего винтовкой — пусть такой же дульнозарядный, но уже с нарезами. И одна эта мера уже ставила парагвайцев в положение «мальчиков для битья» — они могли стрелять на двести шагов, в то время как их могли осыпать пулями с четверо большего расстояния. И тут уже неважно какого цвета мундиры, с двухсот шагов атакующую инфантерию хорошо разглядит даже полуслепой солдат. Наоборот, тут красные мундиры даже предпочтительней с точки зрения здравого цинизма — ведь на них кровь убитых солдат не разглядишь.

В этом вся трагедия парагвайской армии — ее пехоту союзники по «Тройственному альянсу» просто расстреливали с безопасного для себя расстояния. И лишь отчаянная храбрость гуарани позволяла иной раз им дорываться до рукопашных схваток, но потери при атаках были чудовищными. Вот только сейчас ситуация может кардинально изменится — ведь через три года начнется переделка этих нарезных ружей в винтовки «Снайдер-Энфилд» — уже с заряжанием из казны, под специально сделанный патрон центрального воспламенения. А результате скорострельность возросла с трех до десяти выстрелов, ведь исчезла необходимость для стрелка вставать для заряжания ружья — а стоящий на ногах человек является прекрасной мишенью. А вот лежащий, напротив, превращается в еле заметную цель, особенно в «защитного цвета» обмундировании. И получив прекрасную возможность стрелять по врагу, оставаясь в относительной безопасности от ответного огня, парагвайские пехотинцы начнут доминировать над противником — роли поменяются, и противнику придется несладко.

Из «снайдера-энфилда» Мартинесу приходилось стрелять, каких только образцов не встретишь в Латинской Америке — тут собран «антиквариат» со всего мира. Алехандро приходилось палить даже с аркебузы времен первых конкистадоров — эта громадина даже нормального приклада не имела, и правильно — любое плечо силой отдачи бы просто «вынесло», переломав кости. А гильза того патрона «снайдер-энфилда» хоть и являлась «новоделом», но была из первых образцов — из картона с толстым латунным донцем под капсюль. Сама переделка «Энфилдов» была отнюдь не трудоемким занятием — ведь полностью сохранялся ствол и ложе, немного переделывался ружейный курок и замок, только добавлялся изготовленный патронник к казенной части. Проблемы возникали с экстракцией таких картонных гильз, но отнюдь не из разряда неприемлемых, лишь несколько снижали скорострельность.

И в этом была задумка Алехандро — провести модернизацию гладкоствольных «тауэров», а так здесь называли мушкеты «энфилд» по характерному клейму, до «вундерваффе» по нынешним временам, ведь даже в таком виде винтовка служила в индийских частях до первой мировой войны. И отнюдь не гениальное решение — по этому пути пошли многие страны, оценившие всю «прелесть» подобных переделок. Просто трудоемким занятием будет нарезка ружейного ствола, но он знал, что парагвайцы это могли делать, а «флотский» Лопес этот факт подтвердил.

Изготовить патронник, тем более унифицированный по единому образцу не проблема — парагвайцы ухитрились отлить во время войны десятитонное орудие, настоящего монстра, рассчитывая с его помощью потопить хоть один из бразильских броненосцев. Выпуск новых патронов тоже не вызовет серьезных затруднений, хотя запасы латуни не безграничны, зато собственный картон производят, как и бумагу, порох и капсюли. Нужно только организовать правильное производство, чтобы в день получить хотя бы два десятка новых винтовок с сотней патронов на каждую. Тогда за три года можно будет переделать все эти двадцать тысяч «тауэров», а не бездумно потерять ружья в первые годы войны, не подумав, как можно их приспособить к реалиям войны, хотя перед глазами парагвайских военных была масса примеров подобных «переделок». А тогда дойдет дело и до «защитного» обмундирования, исчезнут эти режущие глаз красные мундиры — в Парагвае не так много опытных солдат, чтобы безумно тратить их в отчаянных штыковых атаках, сметаемых орудийным и ружейным огнем. Красок изготавливается много, и разных цветов — чего-чего, а растительного сырья для них более чем достаточно, на экспорт идут. Как и кожа с дубильными веществами — именно поэтому парагвайские солдаты босы, власти попросту стараются экономить каждый реал экспортной выручки, отправляя иностранцам все, что может обеспечить непрерывный поток валютной выручки.

— Жаль, артиллерии хорошей нет, а та, что имеется на флоте и в армии полное дерьмо, — с нескрываемым вздохом огорчения произнес Алехандро, в раздражении покусывая кончик шариковой ручки. Хотелось выругаться, но он покосился на снующих по палубе парохода солдат и матросов, и сдержался — очень дурной пример подавать не хотел. На него и так косились — похожий по комплекции лейтенант Лопес отдал ему свой запасной мундир, и теперь он не отличался от других офицеров маленького кораблика, хотя первоначальное флотское офицерское звание «теньенте де корвета» ему не подходило от слова «совсем». Но так хоть что-то — его камуфлированные штаны с рубашкой поначалу вызывали слишком пристальные взгляды. Зато теперь перед ним тянулись со всем почтением — все знали что он «капитан де фрегата», каковых на весь парагвайский флот было всего двое, да еще «капитан де навио» Меса, сказанные президентом Лопесом слова о нем после злосчастного сражения под Риачуэло знает каждый кадет из его времени. Так что когда лейтенант Лопес почтительно именовал его «сеньор капитан», такое обращение «грело душу», как не странно. Хотя он прекрасно понимал, что его однофамилец, только президент, на этот счет может иметь совсем иное мнение, и вообще поставит к стенке, хотя этот крайне печальный вариант имеет крайне ничтожную величину. Диктатор не идиот, учился во французской военной академии Сен-Сир, и хотя вспыльчивый человек, но умен, знает полдюжины языков. Потому сообразит какие преференции может получить, прекрасно зная чем закончится для него лично и всей страны эта злосчастная война. И не станет резать «курицу, несущую золотые яйца», фигурально выражаясь. Тут все дело в айфоне и в раскладной солнечной батарее, которые он постоянно носил с собою во всех «научных экспедициях», и тех «флешках», на которых информации ничуть не меньше по объему, чем в нынешних библиотеках, даже самых крупных. И «содержимое» имеет огромное значение для развития собственной промышленности, и может быть использовано для самого настоящего «рывка», ведь никто в мире даже не подозревает об этом. Но главное здесь в другом — Парагвай может первым в мире дать иной пример закабаленным капиталистами народам, как раз пойдя по тому пути, который был в нем насильственно прерван соседними могущественными странами, где вся реальная власть у латифундистов и банкиров, а все остальное «мишура», скрывающее истинное положение