Patria o muerte - Герман Иванович Романов

Глава 8

— Хефе, мы много раз думали, как и чем атаковать вражеские корабли, если те перекроют нам путь по Паране. А это и есть путь к победе — тут дон Алехандро полностью прав. Напасть ночью с лодок, и согласованно со всех сторон, не рассчитывая взять неприятеля на абордаж. Выдвинуть шесты с минами, подключить гальванические батареи, и подорвать заряды под бортом, хотя можно самим погибнуть от взрыва. Но зато есть большая вероятность одним ударом уничтожить любую вражескую эскадру, что осмелится встать на якорь в Корриентесе…

— Это хорошо, Аневито, теперь у нас есть способ нанести бразильцам поражение столь малыми силами, не устраивая на реке баталию, чреватую большими потерями. У нас слишком мало пароходов, чтобы мы могли потерять их в неравном бою. Да, как он назвал эти лодки с «минами»?

Лопес с нескрываемым удовлетворением посмотрел на своего доверенного офицера, который в столь малом звании поставил командовать «Хехуи». В преданности офицера президент был полностью уверен — моряк приходился ему дальним родственником, а в поддержке лояльной родни и была сила всего многочисленного клана Лопесов — иначе править столь долгое время невозможно, тем более передавая власть от отца к сыну.

— Миноносцами, хефе, «ланча торпедеро». Если выучить гребцов работать веслами слитно и без всплесков, которые могут выдать приближение отряда, то можно добиться согласованности в атаке. Тем более эти самые мины могут быть снабжены специальными взрывателями, которые сами произведут подрыв после сильного удара о борт даже под водой. А быстрое приближение к неприятелю можно обеспечить, спускаясь вниз по течению. Вот здесь хорошо изображены пути подхода к неприятельским кораблям.

Диктатор внимательно посмотрел несколько схем, на которых были показаны небольшими овалами сами лодки, крупными ромбами корабли, а стрелками путь миноносцев до цели и саму атаку. И все это было вычерчено подробно и с полным знанием дела. А это не могло радовать — промелькнула мысль, что теперь у его флота есть командующий, который прекрасно разбирается как в морской тактике, так и в вооружении. Профессионал, да и звание у него самое настоящее, полученное в Королевском Флоте, иначе бы не пересыпал речь английскими словами. Хотя может быть и американец — несколько человек перешло на парагвайскую службу.

— К тому же вместо шестовой мины лодки могут быть обеспечены специальными аппаратами, которые по уверению дона Алехандро, достаточно легко сделать, хефе. Внутри трубы поместить метательную мину, которая будет выбрасываться сжатым в баллоне воздухом, или малым пороховым зарядом. Она вроде длинной сигары, только внутри начиненной порохом, впереди взрыватель. Пройдет эта «сигара» несколько десятков ярдов, и сама подорвется под бортом — от пролома в подводной части обшивки затонет любой корабль, даже самый большой броненосец или монитор. Сеньор капитан де фрегата меня уверил, что прекрасно знает эти приспособления, именуемые самодвижущими торпедами, и сможет изготовить в хорошей мастерской, какие у нас есть в Асунсьоне.

Президент внимательно посмотрел чертежи и восхитился проделанной работой, хотя принцип действия многих устройств не понял. Но они были обозначены надписями и прорисованы, а это одно говорило о том, что предмет этот иностранцу хорошо знаком. Да полноте — говорящий на гуарани человек скорее местный житель, чем чужеземец.

— Еще можно произвести подрыв вражеских кораблей плавающими минами, они изображены тут. Два «бочонка» крепятся тросами между собой, вот тут хитрые схемы вязки, похожие на «уздечку». У нас есть ныряльщики, и о том думали, вы сами знаете, хефе. Но тут все доходчиво и понятно, и что интересно — крепить мины не нужно, они сами цепляются за вражеский корабль, и подрыв происходит с двух сторон. Сеньор Мартинес сказал, что из стеклянной трубки с кислотами он может сделать взрыватели замедленного действия, ведь нашим пловцам потребуется время для того чтобы отплыть на безопасное расстояние от подрываемого корабля. И уверил меня, что сам производил такие подрывы, и это правда, сам я в том полностью уверен. У сеньора Мартинеса глаза в тот момент стали «пустыми», с такими никогда не лгут. Видимо, он вспомнил что-то ужасное.

Голос лейтенанта неожиданно стал твердым, и дон Франциско кивнул в ответ — ему он верил. И отложив листки с «морскими новшествами», застыл на минуту, взяв в руки другой «чертеж».

— Ружья по его предложениям мы начнем переделывать немедленно. Я и не думал, что это можно сотворить. Но интересно другое — откуда сеньор Мартинес знает точное число «тауэров», что были у нас в арсенале на хранение, и с твоей команды никто не знал о содержимом арсеналов. А он ведает, даже о том, что в «Ла-Росаде» станки на ручном приводе, и в двух цехах только — раз паровую машину предлагает поставить. И слово нашел интересное — «модернизация производства». Да и патроны его нужно начать выпускать — вещица не хитрая, видал такие, а тут из картона, который мы сами производим. И откуда он такой знающий взялся?

— У нас он точно не бывал, хефе, — лейтенант почтительно наклонил голову. — Иначе бы его запомнили, не так у нас и много иностранцев, а моряков я на пальцах пересчитаю. Вот только…

Офицер прикусил губу, на лбу прорезались морщины, он задумался, словно какая-то мысль неожиданно пришла в голову. Диктатор решил его приободрить, и, подойдя вплотную, положил ладонь на плечо.

— Смелее, Аневито, меня интересуют любые, даже мельчайшие подробности об этом странном моряке, который слишком много знает. Любые твои догадки могут быть значимы, и позволят избежать ошибки. Особенно когда тот знает о начале войны еще до того, как мысль о ней пришла мне самому в голову. Откуда у него такое предвидение?

— У меня сложилось впечатление, что он знает о событиях, как будто для него они свершились. Прости, хефе — но это мое впечатление. И еще одна странность — сеньор Мартинес совершенно не удивлялся местности, наоборот. Словно сравнивал то, что когда-то видел, с тем, что есть, что видел перед глазами. Будто человек, что вернулся обратно после долгого путешествия. Да-да, так и есть, именно так — взгляд становился странным — словно заново узнавал или припоминал однажды виденное. Возможно, его родители бежали в начале правления «Доктора» Франсии и много ему рассказывали, или он сам как-то видел, и память детства вернулась — возраст как раз подходит, он вам ровесник, хефе, не младше годами, хотя выглядит моложаво. И прекрасно говорит на гуарани,