Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд

Поранения оказывают на рыб гораздо менее действия, чем на высших позвоночных животных. Гренландская акула продолжает есть, даже если ее голова проколота гарпуном или ножом, лишь бы нервный центр остался неповрежденным. Лаврак или щука переносят потерю части хвоста, сазан — потерю половины рыла. Все же некоторые рыбы восприимчивее и погибают даже при поверхностном повреждении кожи, которое произошло от петель сетки во время их лова. Способность восстанавливать утраченные части у некоторых видов ограничивается только твердыми концами их плавниковых лучей и различных кожистых нитей, которыми некоторые покрыты. Эти нити иногда развиты в необычайном количестве и по своей форме напоминают колеблющуюся листву морских растений, в которую рыба обыкновенно прячется. Так как концы плавниковых лучей, а также нити уничтожаются часто не только случайно, но и вследствие изнашивания, и ввиду того, что эти придатки важны для существования рыбы, возобновление их является необходимостью».

Насколько с первого взгляда образ жизни, привычки и нравы рыб кажутся однообразными и сходными, настолько при ближайшем исследовании все эти свойства оказываются изменчивыми и разнообразными. Относительно наших речных рыб мы убедились на опыте, что каждая в отдельности ведет более или менее определенный образ жизни. Нужно допустить, что разнообразие образа жизни должно быть еще значительнее у морских рыб, хотя мы очень мало знаем об их поступках и действиях, следовательно, и об их образе жизни. Каждая рыба в отдельности, подобно любому другому животному, приспособляет формы своего тела целесообразным образом, и, исходя из этих данных, можно вывести более или менее правильные заключения относительно образа жизни, а так как о последнем мы не имеем, к сожалению, никакого представления, то и не отваживаемся выдавать за истину даже то, что кажется нам вероятным.

Конечно, в общем жизнь рыб гораздо проще и разнообразнее, чем жизнь млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и земноводных. Несомненно, над всеми другими преобладает деятельность, касающаяся добывания пищи, — ей посвящают все рыбы значительно большую часть своей жизни. Относительно правильного распределения дня у них, конечно, не может быть и речи; но все же нужно заметить, что они в определенные промежутки времени деятельны, другие же промежутки посвящают отдыху, или, говоря иными словами, они, подобно другим позвоночным животным, охотятся и спят. Первое занимает обыкновенно больше времени, чем второе: пока рыба плавает, до тех пор она охотится; даже во время игры или деятельности, которую мы рассматриваем как игру, они не позволят себе проплыть мимо попадающейся им добычи. Сытая или усталая, она предается отдохновению, которое, очевидно, соответствует сну высших позвоночных животных и должно быть названо сном, хотя и происходит в совершенно другой форме. Большая часть рыб — ночные животные, но немало есть и настоящих дневных рыб. Первые начинают свою деятельность с наступлением сумерек и отдыхают днем либо на определенных местах, часто спрятавшись, лежа на брюхе, даже зарывшись и погрузившись в ил, либо плавая свободно в воде; вторые же проводят жизнь наоборот. Ночные и дневные рыбы остаются по целым часам в одном положении, приспособленном ко сну, и их нельзя вывести из этого положения даже некоторыми внешними раздражениями. Тем не менее каждый внимательный наблюдатель заметит, что их глаз, лишенный век, ни на одну минуту не перестает быть восприимчивым к внешнему миру.

Почти все рыбы — плотоядные животные, и почти все — усердные и сильные хищники. Немало видов, однако, употребляют в пищу растительные вещества, но едва ли хоть одна рыба питается исключительно ими. Самые слабые виды рыб сдирают с водорослей маленьких мягкотелых или же выбирают из песка разнообразнейших беспозвоночных животных. Более сильные рыбы собирают и едят слизней и ракушек; все же остальные рыбы хищничают в настоящем значении этого слова и охотятся если не за рыбами, то за подвижными беспозвоночными животными. Они пользуются правом сильного с полной беззастенчивостью: маленькая рыба проглатывает более мелкую, а ее в свою очередь проглатывает более крупная; ни одна хищная рыба не щадит даже собственного потомства. Многие рыбы имеют такой панцирь и так страшно вооружены, что даже человеку опасно их трогать. Однако и их пожирают другие рыбы. Панцирь растирается, шипы, зубцы, иглы разламываются и притупляются зубами более сильных рыб. Средствам защиты соответствуют орудия нападения. Вечное хищничество без пощады и сожаления — вот жизнь рыб. Каждая хищная рыба, а хищных рыб значительное большинство, представляет собой прожорливое и нахальное создание, так как не только сильная акула пагубна крупным животным и человеку, но существуют маленькие рыбы, которые опасны для жизни властителя земли. Эти последние стараются вырвать у него из тела кусок за куском и совершенно его обгладывают, если он не может уйти от их преследования. Вечная, бесконечная борьба в природе яснее и нагляднее всего проявляется в воде, а особенно в море.

Значительное изменение в образе жизни рыбы вызывается периодом размножения. Этот период поразительно возбуждает ее, превращает миролюбивую в задорную, ленивую в бодрую, хищную делает равнодушной к заманчивой добыче. Этот же период заставляет ее предпринимать переселения, подыматься из моря в реки или же спускаться из рек в море; он пробуждает в них родительскую любовь и стремление возводить постройки. Вообще в этом периоде все существо рыбы как бы преобразуется и она часто даже одевается в брачную одежду. В тропических странах может происходить и другая перемена в образе жизни: там рыба может быть вынуждена временно вести как бы неестественный образ жизни. Она бывает вынуждена, подобно млекопитающему животному, находящемуся в зимней спячке, удаляться в глубь земли, чтобы здесь сохранить жизнь, которая иначе была бы в опасности. Уже теперь мы знаем немало рыб, которые действительно подвержены зимней спячке, другими словами, зарываются при высыхании их обиталищ в ил, впадают здесь в известного рода оцепенение и пребывают в нем, пока возобновившееся дождливое время не наполнит снова водой их прежние места жительства и не призовет их к жизни. У нас также может случиться нечто подобное. Во внутренней Африке и Индии покой рыб во время засухи — обыденное явление, так как оно наблюдается во всех водоемах, которые не соединены с реками и в известное время совершенно высыхают; при этом зимняя спячка наблюдается не только у представителей группы двоякодышащих рыб. Многие рыбы, находящиеся в известном отношении в более благоприятных условиях сравнительно с другими, принадлежат к тем, которые предпринимают путешествие по суше. Они надеются найти какую-либо лужицу, в которой есть еще вода. Их путешествия отчасти можно сравнить с кочеванием птиц. Это кочевание птиц напоминает также перемена местопребывания нашими пресноводными и морскими рыбами, которые, смотря по времени года или вследствие известных обстоятельств, меняют свое местожительство, например из озер плывут в реки и наоборот. Но подобное перекочевывание рыб никоим образом не может быть сравниваемо с перелетом птиц, потому что оно обусловливается единственно потребностью размножения.

Рыбы менее всех других позвоночных животных зависят от времен года. Для млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и земноводных весна обыкновенно есть пора если не любви, то зачатия и рождения молоди; о рыбах нельзя сказать того же. Но все-таки у большинства рыб период размножения совпадает с более благоприятным временем года. Так, у нас этот период совпадает с весной или летом; но уже немецкие речные рыбы мечут икру, за исключением января, февраля и августа, во все остальные месяцы года. Притом некоторые неоднократно нарушают правильность во времени метания икры: они начинают нереститься то раньше, то позже обыкновенного времени. Так как перекочевывание рыб предпринимается исключительно с целью метания икры в определенных местах, то, понятно, не может быть и речи об общем времени для перекочевывания, как это существует при перелете птиц. Не начинающееся обеднение известной местности, обусловленное наступлением определенного времени года, а исключительно только переполненный яичник икряной рыбы и кишащие живчиками молоки самца заставляют их переселяться. С наступлением времени, когда у них происходит размножение, они подымаются из глубины моря или с холодного дна некоторых озер в более поверхностные слои воды и плывут в реки сколь можно дальше. Здесь они выбирают удобные места, чтобы отложить икру, и возвращаются, исполнив свой долг, обратно в прежние места. При этом молодые рыбешки плывут впереди или вместе со взрослыми, а иногда за ними. Мы видели, что может случиться и обратное, именно что пресноводные рыбы перекочевывают в море; причина же перекочевывания всегда одна и та же. Как выше упомянуто, раньше думали, что перекочевывание рыб распространяется на обширные участки моря. Теперь мы уже не допускаем таких грандиозных перемещений, за исключением одиночных рыб, унесенных, например, Гольфстримом, а знаем, что рыбы только подымаются из более глубоких слоев моря в более поверхностные. Так как нам известно, что исключительно только потребность размножения побуждает рыб к перекочевыванию, нам делается понятным с трудом объяснимое поведение их в это время: давка, поспешность и движение напролом вперед, так что нам кажется, будто они поражены слепотой. Подобное сильное возбуждение существует и у других животных, заставляет их забывать обыденный образ жизни и совершать поступки, противоречащие их прежнему поведению.