Странник по духовным мирам - Гвидо Франчецце

чтобы моей возлюбленной не было горько смотреть на меня. Если я останусь бродить на Земле как сейчас, то скорее всего снова окунусь в поиски так называемых удовольствий и в этой атмосфере духовной деградации окончательно потеряю возможность быть рядом с моей возлюбленной. Ради её блага те, кто охраняет её, будут вынуждены изгнать меня. С другой стороны, если я вступлю в братство, мне так помогут, так поддержат и научат меня, что, когда наступит моё время вернуться на земной уровень, я буду достаточно вооружён и защищён, чтобы побороть любое земное искушение.

Я вслушивался в слова серьёзного и благородного духа с удивлением и растущим желанием узнать больше об этом братстве и попросил его проводить меня туда. Он с готовностью пообещал мне это, а также объяснил, что я могу оказаться там лишь по своей доброй воле и собственному выбору. Стоит мне только пожелать покинуть его, я смогу сделать это в тот же час. «В мире духов все свободны», — сказал он. — «Ведущими побуждениями здесь являются только собственные желания и намерения. Если ты научишься вырабатывать в себе высокие желания, у тебя найдутся средства, чтобы достичь их, тебе будет оказана вся необходимая поддержка и помощь. Ты из тех, кто не познал силу молитвы. Ты узнаешь всё это сейчас, ибо всё приходит через посредство серьёзной молитвы, сознательной или бессознательной. И добрые, и злонамеренные желания — они все равно, что молитвы, и в ответ на них вокруг человека собираются силы зла или добра».

Я снова почувствовал сильное утомление и усталость, и он посоветовал мне попрощаться с моей возлюбленной и расстаться с ней на некоторое время. Он объяснил, что я наберусь сил и дам ей возможность сделать то же самое, если на время покину её и остановлюсь в том месте, о котором он мне говорил. Также было бы хорошо, если бы она не пыталась писать в течение трех месяцев, ибо её способности медиума подверглись суровому испытанию, и, не отдохнув, она нанесет своему здоровью большой ущерб. Мне же потребуется время на то, чтобы усвоить простейшие уроки, как проникнуть в её душу.

Ах, как тяжело было для нас обоих дать такое обещание! Но она первая подала пример, и мне оставалось только следовать ему. Если она старалась вооружиться силой и терпением, я должен был сделать то же самое. И я дал обет: если Бог, Которого я так долго не признавал, вспомнит обо мне и простит меня сейчас, я отдам всю свою жизнь, все свои силы, чтобы исправить зло, совершённое мной. И вот случилось, что я покинул на время неспокойный земной уровень духовного мира, с которым я так мало успел познакомиться и в котором мне предстояло ещё так долго быть и так много страдать! Покидая комнату, чтобы последовать за своим провожатым, я обернулся в сторону моей возлюбленной, помахал ей на прощание рукой и попросил, чтобы добрые ангелы и Бог освятили своей вечной милостью и заботой — нет, конечно же, не меня, я не смел просить об этом! — Её. И последнее, что я успел увидеть, был взгляд её нежных глаз, которым она провожала меня с любовью и надеждой. Они были мне опорой в течение многих томительных и мучительных часов.

Глава 4. Братство Надежды

В духовном мире имеется множество странных мест, наблюдается множество удивительных сцен и существует множество организаций для помощи кающимся душам, но я не встречал ничего более необычного, чем Дом Помощи, основанный Братством Надежды, куда меня и привели. В ослаблённом состоянии моих духовных сил я не мог хорошо разглядеть место, куда попал. Можно сказать, что я был оглушён, ослеплён и парализован. Осознавая присутствие других, я лишь с трудом мог видеть и слышать их или заставить других услышать меня; и хотя я сам смутно различал предметы, всё это было подобно тому, как если бы я находился в совершенно темном помещении, где лишь ничтожный мерцающий источник света освещал мне путь. Раньше на Земле я такого не ощущал, ибо в темноте мог видеть и слышать достаточно, чтобы осознавать всё, что происходит вокруг меня. Именно совершая тот небольшой подъем на уровень выше земли, я почувствовал ощутимые изменения моего духа. То время тьмы было для меня столь страшным, что даже сейчас я вспоминаю его с ужасом: ведь я страстно любил солнце и свет. Я родился в стране, где всегда светит яркое солнце, где так насыщенны краски, где небо такое чистое, а цветы и окружающая природа так прекрасны и где я так любил и свет, и тепло и мелодичную музыку, и именно там после моей смерти меня ждали тьма, холод и тоска — ужасающая и всепоглощающая тоска, которая укрыла меня как мантия ночи и от которой мне не было избавления. Эта безумная тоска окончательно сокрушила мой дух. На Земле я был горд и высокомерен. Я происходил из рода, члены которого никогда и ни перед кем не склоняли головы. В моих жилах текла кровь гордых аристократов. Через мать я был связан узами родства с великими мира сего, с теми, чьи амбиции своевольно играли судьбами королевств. А теперь самый ничтожный, самый жалкий, самый бедный нищий на моей родной улице был значительнее и счастливее меня, ведь у него, по крайней мере, был солнечный свет и свежий воздух, и теперь уже я стал низким и недостойным изгоем в тюремной клетке.

Если бы не моя путеводная звезда, если бы не мой ангел света, если бы не надежда, которую она внушала мне своей любовью, я был бы окончательно поглощён апатией и отчаянием. Но, думая о её ожиданиях, когда она давала обет прожить жизнь ради меня, вспоминая её чудную и нежную улыбку и слова любви, обращенные ко мне, я чувствовал в своем сердце новый подъём мужества и старался укрепить свои выдержку, терпение и решимость. Мне была важна любая помощь, ибо начался мой период страданий и терзаний, о котором бессмысленно рассказывать кому-либо в надежде найти понимание.

Место, где я находился, имело очень слабое освещение. Оно напоминало огромную тюрьму — полутёмную, с размытыми очертаниями окружающих предметов. Позднее я разглядел, что это было здание из тёмно-серого камня (по моей оценке, такого же тяжёлого, как земной камень), внутри которого было проложено множество длинных коридоров. Хотя были там и огромные залы, или комнаты, в основном, пространство было поделено на бесчисленные помещения, очень маленькие и тесные, крайне слабо освещённые