Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

свою дочь. А потому наверняка возьмётся за ум, когда поймёт: родительскими обязанностями пренебрегать не стоило. И осознает, что в следующий раз «может не повезти». Я решил, что отцу девочки не мешало бы осознать: его дочь выжила лишь благодаря счастливой и невероятной случайности. Ведь как ещё, если не случайностью назвать тот факт, что некоему студенту взбрело в голову посетить в новогоднюю ночь бывшего собутыльника Колю Уварова?

В деревне дорожная колея почти исчезла, будто слой снега на дороге стал меньше. Светили уличные фонари, но далеко не все. Чижик неторопливо перемещался от одного островка света к другому. Будто заглянувший тайком в человеческое поселение ночной хищник, присматривавший себе добычу. Сторожившие дворы псы так его и воспринимали: они встречали и провожали нас звоном цепей и заливистым лаем. В окнах домов горел свет. Обитатели деревни не спали – как и городские жители, они праздновали наступление нового года. То здесь, то там раздавались человеческие голоса. Пару раз я слышал заунывные звуки застольного пения. Я оглядывался по сторонам: высматривал на фоне заборов фигуру пятилетнего ребёнка.

Я не остановил Чижика рядом с домом Уварова – проехал дальше.

Но отметил, что в доме Николая горел свет.

На перекрёстке рядом со зданием, на котором виднелась в полумраке вывеска «Сельмаг», я развернул мотоцикл.

Сообщил Лене:

- Возвращаемся.

- Серёжа, что случилось? – спросила Котова.

От её лица отлетело серое облако пара, словно Лена раскуривала сигару.

- Позже объясню, - сказал я. – Потерпи немного. Скоро согреемся.

***

До поворота к летнему дому мы возвращались вдвое дольше, чем добирались от него до деревни. Я удерживал в поле зрения колею. Скользил взглядом по сугробам у края дороги, рядом с которыми то и дело замечал следы от гусениц трактора. Несколько раз мне чудилось, что я заметил между снежных куч движение. Но всякий раз оказывалось, что это всего лишь закружил в воздухе снежинки внезапно усилившийся ветер. Дважды я останавливал Чижика. Вынимал из-за пазухи фонарь, направлял луч света на снежные комья, напоминавшие в полумраке лежащую на земле детскую фигуру. Но свет фонаря не находил уснувшую на земле девчонку – лишь снег. А детские волосы оказывались торчавшими из сугроба пожелтевшими травами.

У холма, где в моей прошлой жизни появился деревянный крест, я снова остановил Чижика. Слез с мотоцикла – отметил, что дрожу всё сильнее. Прекрасно понимал, что дрожал не от волнения. Не сомневался, что замёрзла и Котова, хотя та пока и не жаловалась ни на усталость, ни на холод. Вспомнил слова знакомого доктора, много лет работавшего на Крайнем Севере, в Хабаровском крае. Доктор говорил о том, что первым признаком замерзания служил озноб. Озноб был реакцией кожного покрова (я впервые почувствовал его ещё час назад). Вслед за кожей на холод реагировали мышцы шеи и плеч: они непроизвольно сжимались – так проявлялся предсудорожный мышечный тонус. Его я ощутил, когда мы въехали в деревню.

Потом, рассказывал доктор, человека безудержно трясло – это мышцы всё сильнее и чаще сокращались в попытке выработать хоть немного тепла. Насколько я помнил, на этой стадии температура человеческого тела падала до тридцати пяти градусов. Вот к этой стадии замерзания я уже приближался. Приплясывал на месте, водил лучом фонаря по снежному насту вокруг холма. Подумал о том, что раз у такого здоровенного детины, как я, зуб на зуб при таком морозе не попадал, то каково было сейчас пятилетней девочке? Я прошёлся вдоль обочины. Увидел свои следы. Но следов девчонки ни около холма, ни в низине рядом с дорогой не заметил. Оглядываясь по сторонам, вернулся к нетерпеливо тарахтевшему мотором мотоциклу.

- Серёжа, что ты тут высматриваешь? – спросила Лена. – Зачем мы сюда вернулись?

Котова прижала к своим щекам варежки.

На её ресницах и на шарфе около её рта блестел иней.

- Ищу ребёнка, - ответил я.

Посмотрел поверх головы Лены в направлении поворота к летнему дому.

- Кого? – переспросила Котова.

- Пятилетнюю девочку, - уточнил я.

Развёл руками, сообщил:

- Она где-то здесь: на дороге между этим местом и деревней.

Взглянул на Котову и добавил:

- Сегодня ночью она вышла из своего дома и направилась в Майское.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю. Все вопросы потом, Лена. Сейчас не до них.

Я протянул Котовой фонарик.

Сказал:

- Увидишь движение или подозрительное пятно на снегу – свети.

Уселся на Чижика – мотоцикл дрожал, будто тоже силился согреться.

- Чувствуешь, как холодно? – спросил я.

- Ч-чувствую, - сказала Котова.

Я поднёс ладонь к лицу, подышал на неё – немного согрел дыханием кончик носа.

Котова повертела в руках фонарь, сдвинула ползунок. В небо ударил луч света. Лена направила луч фонаря на меня.

- До Майского девчонка не дойдёт, - сказал я. – Слишком далеко. И слишком холодно. Замёрзнет.

Уселся верхом на Чижика.

Котова поёрзала в люльке.

- Смотри по сторонам, Лена, - велел я. – Смотри внимательно. Она где-то здесь. Точно тебе говорю.

Свет фонаря на секунду ослепил меня и тут же переместился на придорожный сугроб.

Мотоцикл утробно заурчал и тронулся с места.

***

Мы почти доехали до деревни. Я уже видел вдали яркие пятна светившихся в темноте окон. Когда справа от меня в боковом прицепе вдруг встрепенулась Котова.

- Стой! – закричала Лена. – Останови!

Я резко нажал на тормоз. Заднее колесо мотоцикла повело в сторону, из-под него взметнулся фонтанчик снега. Чижик замер на месте, но всё ещё рычал.

- Сергей, да вот же она! – крикнула Лена. – Вот эта девочка! Смотри!

Глава 5

Котова склонилась вперёд и указала перед собой уже едва светившим фонарём – будто нанесла невидимому противнику победный укол воображаемой рапирой. Мне поначалу почудилось, что она направила луч фонаря в замершую над деревней луну. Но я присмотрелся и тоже заметил впереди, у правой обочины дороги человеческий силуэт. Чижик не доехал до него всего с десяток метров. Я невольно вскинул брови: