Агенты Берии в руководстве гестапо - Валерий Шамбаров

А Германия по Версальскому договору, подписанному 28 июня 1919 года, теряла восьмую часть своих территорий. Эльзас и Лотарингия отходили к Франции (хотя исторически эти земли были немецкими, французы их захватили в XVII в.), часть Силезии передавалась Чехословакии, несколько районов уступались Бельгии, часть Пруссии и Померании — Польше, выделялись вольные города Данциг (Гданьск) и Мемель (Клайпеда). Кроме того, у немцев отбирались все колонии — их, в основном, прибрала Англия. Германская армия ограничивалась численностью в 100 тыс. человек и должна была стать сугубо профессиональной — чтобы ее нельзя было увеличить за счет подготовленных резервистов (как видим, профессиональная армия, о которой столь восторженно разглагольствуют нынешние российские либералы, вполне справедливо считалась не шагом к повышению обороноспособности страны, а, напротив, к ее снижению, навязывалась в качестве наказания). Для Германии вводились жесткие ограничения по флоту, ей запрещалось иметь танковые, химические войска, военные академии и высшие училища.

Область вдоль Рейна объявлялась демилитаризованной — там вообще не должно было находиться никаких войск, а Саарская область передавалась под управление Лиги Наций (фактически — Франции). Немцев обязывали выплатить гигантские репарации в 132 млрд. золотых марок. Такая сумма для послевоенной Германии была заведомо нереальной, но французы лелеяли надежду, что за неуплату можно будет в дополнение к Эльзасу и Лотарингии прибрать к рукам Саар и Рур. В общем, договор выглядел не наказанием агрессора, а просто грабежом по праву сильного. И немцы были не дураками, они это хорошо поняли.

А вдобавок ко всему (точно так же, как в ситуации с постсоветской Россией) панацеей от всех бед, политических и экономических, западные державы объявили «демократизацию» побежденных государств и принялись насаждать в них модели управления по собственным образцам. На чужую почву? Без учета местных условий? Ну и что из того! Как известно, господа европейские и американские демократы до сих пор упорно возводят свои принципы в ранг абсолютных ценностей и внедряют их всеми методами вплоть до применения военной силы, хотя исторический опыт показывает, что ни одной стране Азии, Африки и Латинской Америки западные модели не принесли ничего, кроме бедствий и развала…

Так было и в Германии. Под давлением победителей в августе 1919 г. здесь была принята демократическая Веймарская конституция. Откуда и пошло название государственного режима — Веймарская республика. Слабенькая, рыхлая, аморфная. Наряду с другими ограничениями вооруженных сил, иметь военную авиацию Веймарской республике тоже запрещалось. Соответственно, все планы и мечты Генриха Мюллера рухнули. Рухнули из-за условий, продиктованных англичанами, французами, американцами. Такое не могло не оставить болезненную зарубку в памяти. И, надо полагать, во многом определило его будущее отношение к западным державам.

Республики Веймарская и Советская

Германские вооруженные силы восприняли Версаль очень болезненно. Немецкий флот был уже интернирован на британской базе в Скапа-Флоу. Но когда его командующий адмирал фон Ройтер узнал, как западные державы обманули немцев и какие условия мира предъявили, он в отчаянии приказал морякам затопить свои корабли. Подобные эксцессы имели место и в авиации — некоторые пилоты, подняв в воздух машины, направляли их вертикально в землю… Болезненной была и демобилизация. Во взбаламученную, ослабленную, надорвавшуюся в годы войны Германию разом выплескивались миллионы мужчин. Безработных.

Пристраивались, кто как может. Например, Генриху Гиммлеру после демобилизации довелось жить «альфонсом» на содержании берлинской проститутки Фриды Вагнер, которая была намного старше его. Потом пришлось идти на поклон к отцу, с которым Гиммлер был в ссоре, и тот устроил его управляющим на птицеводческую ферму. Герман Геринг, сумевший сохранить боевой самолет, показывал воздушное искусство на праздниках и ярмарках, катал публику. Некоторые пополняли ряды преступного мира. Другие спивались, кончали с собой. Третьи пошли в политику. Вступали в ряды красных. Или наоборот, в отряды боровшегося с красными добровольческого «фрайкора». А когда эта борьба угасла, потянулись к различным общественным движениям и течениям. Политическая жизнь в постреволюционной Германии бурлила. Возникали многочисленные микроскопические партии, о большинстве из которых никто не знал за пределами «своей» пивной. Впрочем, как возникали, так и исчезали, едва успев провозгласить свои «программы». Тут были и националисты, и демократы, и коммунисты, и сепаратисты (напомним, что с объединения Германии тогда прошло всего полвека).

Адольф Гитлер после выписки из госпиталя оказался в трудном положении. На некоторое время устроился конвойным в лагерь военнопленных в Траунштейтене. Но в марте 1919 г. этот лагерь ликвидировали, пленных распустили по домам. И безработный ефрейтор, не зная куда приткнуться, вернулся в Мюнхен, в опустевшие казармы своего родного 2-го баварского полка, где и поселился с разрешения офицеров. Участие в его судьбе принял капитан Эрнст Рем, являвшийся в это время доверенным лицом баварского командующего фон Эппа.

В армии все было вверх дном — шли сокращения, демобилизации, реорганизация от всеобщей воинской повинности к профессиональному рейхсверу. И многие офицеры сами по себе, частным порядком, строили собственные прожекты на будущее — а как бы это увильнуть от версальских условий? А нельзя ли создать некую «скрытую» армию? В рамках подобных проектов по инициативе Рема возникли курсы «бильдунгсофициров» — «офицеров-воспитателей», что-то вроде пропагандистов (но слово «офицер» в названии было условным, офицерских званий курсы не давали). На эти курсы Рем и направил ефрейтора Гитлера, проявившего столь похвальную привязанность к армии.

По окончании курсов Гитлер отирался при политическом отделе баварского рейхсвера. Без должности, без оплаты, но хоть кормили по солдатской норме и сохраняли за ним крышу над головой и койку в казарме. Функции политического отдела были совершенно неопределенными, и офицеры сами выдумывали, чем бы им заняться. И 12 сентября непосредственный начальник Гитлера капитан Майр послал его в пивную «Штернекерброй», где происходило собрание Немецкой рабочей партии Дрекслера. Просто разузнать, что это за организация, кто за ней стоит, каков ее вес, имеет ли смысл с ней связываться.

И на самом-то деле в тот момент можно было ответить — не имеет. Она являлась одной из ничего не значащих маргинальных партий, а Дрекслер был известен только тем, что накропал и сумел издать брошюру «Мое политическое пробуждение», потом в соавторстве с инженером Федером выпустил еще одну — «Как сбросить ростовщичество?» И присутствовало на собрании всего 46 человек. Но когда один из ораторов заговорил об отделении и суверенитете Баварии, Гитлера это задело, он выступил с горячей отповедью. И его первая в жизни публичная речь Дрекслеру понравилась. Он подарил ефрейтору свою брошюру, а через несколько дней прислал открытку, что тот принят в партию (что характерно, даже не спрашивая согласия принимаемого). Однако Гитлер согласился. Он уже понял, что в политическом отделе перспективы у него вообще нулевые.

Рем поддержал его. И Гитлер вдруг очутился «в своей среде». Ведь масса германских партий почти не отличалась друг от друга: все немцы протестовали против Версаля, и на этом все строилось. А мелкие частные различия и масса лидеров лишь дробили политический мир на недееспособные группки. Да в общем-то кто их читал, партийные программы? Гитлер же совершенно неожиданно выдвинулся в качестве талантливого оратора. А это привлекало. В октябре 1919 г. в пивной «Хофбройхаузкеллер» его слушало 100 человек, потом — 180, потом — 200, а к февралю 1920 г. он снимает для митинга уже самый большой зал этой пивной, и собирает 2000 человек.

Прежние лидеры партии — Дрекслер, Федер, Харрер, постепенно отходят в тень. А сама «микропартия» растет. И растет за счет приверженцев Гитлера, от 86 членов до 3 тысяч. Сказывалось и то, что через Гитлера — Рема партия получила поддержку рейхсвера. Точнее, Баварского военного министерства и штаба Четвертого (баварского) военного округа. Личные связи Рема позволили получать некоторое финансирование. Так, из фондов рейхсвера Гитлеру удалось получить 60 тыс. марок, когда Немецкая рабочая партия решила купить разорившуюся газету «Фелькишер беобахтер» — остальное собирали по подписным листам. Ну а офицеры рейхсвера во главе с Ремом через партию получили возможность воплотить свою идею о создании «скрытой армии», как бы «общественной», а не государственной. И возникают штурмовые отряды — СА. Рем сумел их даже обеспечить униформой. Нет, еще не коричневой, а серо-зеленой. Пошить собственную форму для партии в то время было абсолютно не по карману. Но на военных складах осталось множество комплектов формы старой армии, их все равно девать было некуда.