Санатория – Евпатория - Тамара Шаркова

Если не было вожатых, мы вообще не ложились, но старались не шуметь. В эти выходные Маша и Витя были на каком-то слёте пионервожатых, и приходить в отряд не собирались.

Наше предложение приняло большинство девочек. Не согласились Соня, у которой на зарядке подвернулась нога, Лина, Мэра и Галя Ивлева. У Лины мама была в больнице, и её нельзя было волновать. Мэра честно призналась, что боится родителей. А Галя никогда на море не ходила. У неё был порок сердца и волчья пасть. Я потом о ней расскажу. О Гале.

Мы дождались, когда Мария Николаевна улеглась на диван и закрыла дверь, и стали по двое-трое выходить из корпуса и окольными путями добираться до служебной калитки. На улице мы быстро построились в колонну и зашагали по привычной дороге. Вета и Тина-чёрненькая надели пионерские рубашки без галстуков и шли сбоку, как обычно делали вожатые. Они были высокие и казались взрослыми.

На санаторном пляже в это время, как всегда, никого не было. На берегу строй наш сразу же «сломался», и мы, с визгом и криками ордой кинулись к воде. Как мы и ожидали, море было совершенно спокойным, а вода только сразу казалась прохладной. О, какое восхитительное это было купание! И… каким тревожным возвращение на берег!

Мы бы еще долго купались, если бы кто-то не закричал:

— Девочки! Девочки! Смотрите!

И все, кто это услышал, сразу же посмотрели на берег, и почти одновременно раздался свисток физрука. Мы увидели у кромки воды человек десять в белых халатах. Они размахивали руками и звали нас выйти из воды. Пришлось подчиниться.

Одежду нашу собрали в одну большую кучу, и нам нужно было рыться в ней в поисках своих «кореек» и панам. У всех взрослых были красные рассерженные лица. Среди них, кроме физрука, мы увидели двух вожатых из соседних отрядов, Игнатьича, шофёра автобуса, медсестру Зину Васильевну, дежурного врача, двух незнакомых дядек в костюмах с галстуками и громкоголосую воспитательницу мальчишек Варвару. Марии Николаевны среди них не было.

Когда мы оделись, нас выстроили в шеренгу спиной к морю. И Варвара сиплым басом стала говорить много грозных слов, называя нас почему-то дезертирами и призывая в свидетели разнообразных положительных исторических и литературных героев. Долго говорила. И вдруг во время её речи Лена-беленькая села на корточки. Девочки, которые стояли рядом растерялись, не зная, нужно ли ей помочь подняться. Варвара проговорила ещё несколько слов на автомате и умолкла. А к Ленке подскочила Зина Васильевна, наклонилась, спросила: «Что с тобой». Лена-беленькая ответила ей на ухо.

Варвара между тем пришла в себя и прокричала: «Вот видите, до чего вы

довели свою подругу! Хорошо, если кончится только этим!»

Зина Васильевна помогла Ленке встать и вывела из шеренги.

— Что с ней? — спросила Варвара громогласно. — Ей плохо?

— Ей в туалет надо, — ответила медсестра.

Кто-то в шеренге фыркнул. И вдруг мы все, не сговариваясь, засмеялись и никак не могли остановиться. Некоторые досмеялись до слёз в прямом смысле этого слова. Смеялись-смеялись, а потом стали плакать. Наверное это было от нервов. Так Зина Васильевна объяснила.

Взрослые растерялись, и только Игнатич сказал:

— Та шо вы мудруетэ, ведить вже усих в автобус. Зараз на полдник накрывають.

В лагерь мы поехали не по той дороге, по которой ходим пешком, а окружным путём. И вдруг две старшие девочки запели:

Все вымпелы вьются и цепи гремят,

Наверх якоря поднима-а-ют

Врачам не сдаётся наш гордый отряд,

Пощады никто-о не желает.

И все эту песню дружно подхватили, даже те, кто перед этим заплакал.

Варвара что-то кричала, но её никто не слушал Так с песней мы и въехали в ворота санатория со стороны хоздвора.

«Сердце должно быть умным»

Когда мы пришли в корпус, Варвара и один дядька, который замещал директора, повели пять старших девочек, кому было 14 лет, в воспитательскую, а остальных собрали в игровой. Медсестра принесла градусники, и всем по очереди стали измерять температуру. Даже Мэре поставили градусник подмышку, хотя она была совсем ни при чём. И представьте именно у неё температура оказалась повышенной — 37и 4!

Мы с Кирой пытались выскользнуть за дверь и разведать, что происходит с теми, кого увела Варвара. Но не удалось. А после отбоя выяснилось, что их кровати пусты. Марии Николаевны тоже не было видно. Вместо неё прислали толстую вожатую Раису. И медсестра Зина Васильевна осталась на ночь. Они так и ходили друг за другом из спальни в спальню, рот открыть не давали. Но вообще после всех этих событий мы заснули очень быстро.

Утром пришла Евгения Михайловна. Очень расстроенная. Но не злая. Мы стали спрашивать её, где Вета и остальные, и почему их куда-то увели, и что мы все вместе виноваты. Но Евгения Михайловна только плечами пожимала и говорила: «Не знаю-не знаю! Но и кашу вы заварили!» Потом Евгения Михайловна несколько раз куда-то ненадолго отлучалась. А мы ждали её и вели себя тише воды и ниже травы. Ясное дело, что и она за старших девочек переживала и, наверное, пыталась о них узнать.

На море мы, конечно, не пошли, хотя другие отряды бодро туда промаршировали. Мы слонялись по территории возле корпуса, даже в камушки играть не хотелось. Кто-то сказал, что Вету и других, наверное, отправят домой. Другие уверяли, что за ними в лагерь приедут родители.

Перед тихим часом Евгения Михайловна собрала нас в игровой.

— Вот уж не думала я, что вы окажетесь такими неразумными и жестокими. — сказала она. — Как же! Всех вокруг пальца обвели! Что захотели — сделали! А о Марии Николаевне вы подумали? Она ведь работы может лишиться! В её-то состоянии! Мне казалось, что у вас, глупые головы, хотя бы сердце должно быть умным. Она же из Ленинграда! Блокадница! Несколько кусочков хлеба — и 18 часов у станка, когда рядом вода в кружке льдом стынет! Да ещё ранение! И контузия! Нам во время оккупации в Мамайских каменоломнях было очень трудно, но и ленинградцам в блокаде было не легче. А вы, значит, решили, если она добрая и доверчивая, то её можно легко обмануть.

— Но мы же думали, что успеем вернуться к концу тихого часа! — стала оправдываться Кира.

— Вот тут я удивляюсь, где была голова у Веты?! Они же не впятером на пляж отправились! Ну, вот тогда, может быть, и успели бы. А вы что же забыли, сколько времени у нашего отряда обычно уходит,