Муж под прикрытием. Шесть жизней мистера Джордана - Мэри Тернер Томсон

тяжело и ей несколько раз приходилось ложиться в больницу. Отец Уилла оказался замечательным человеком. Он заботился о жене и делал все для нее. Когда оба вышли на пенсию, с деньгами у них стало туго – особенно тяжело было оплачивать больничные счета. Но в целом они были счастливы. Отец знал о работе Уилла в разведке, но из всей семьи знал об этом только он. Состояние матери не позволяло рассказать ей такую информацию, а сестре Уилл не доверял. Они думали, что он с головой занят своей работой и не считает нужным постоянно общаться с ними.

Я лишь раз говорила с его родителями по телефону. Они показались мне дружелюбными и открытыми людьми. Они радовались, что у Уилла наконец-то будет семья – ведь он не мог иметь детей. Мы общались в режиме телеконференции, мать и отец Уилла говорили одновременно. Его мать сказала, что она учит французский язык и хочет поехать в Париж. Я была очень рада поговорить с ними. Хотя мы и пообещали звонить друг другу, и Уилл часто с ними разговаривал, мне больше не удалось с ними связаться. Я просила дать мне трубку, но он всегда говорил, что это неудобно.

* * *

Весной 2001 года я заметила на груди Уилла волосок и принялась безжалостно его дразнить. Единственный черный волосок рос прямо на груди, чуть левее середины. Он посмеялся и не дал мне его вырвать. Это было удивительно, и мы не могли понять, почему такое случилось. Уилл не мог объяснить, хотя по-детски этим гордился. После первого волоска появился второй, и за несколько лет вся его грудь покрылась волосами. После они появились и на лице. Ему приходилось бриться раз в неделю, а то и чаще.

Следующее событие оказалось еще более удивительным. В июне 2001 года мы готовились к свадьбе, назначенной на июль. И тут я поняла, что беременна. Я боялась, что Уилл не признает ребенка, решив, что я ему изменила. Ведь он был абсолютно уверен в своем бесплодии. Когда он вернулся домой из Манчестера, сообщила ему новости. Он буквально побелел. Я думала, он упадет в обморок. Ему даже к стене пришлось прислониться. Он был изумлен, а потом страшно обрадовался. Уилл называл меня волшебницей и колдуньей. Сказал, что это чудо, что врачи говорили, что такое возможно, но очень, очень маловероятно. Мои страхи оказались необоснованными. Уилл страшно обрадовался и заключил меня в объятия. Он стал еще более внимательным и заботливым, чем раньше, хотя я думала, что такое просто невозможно. Постоянно касался и ласкал меня, твердя:

– Мне всегда говорили, что небольшая вероятность все же есть. Я никогда не думал, что это действительно случится!

Поскольку я уже говорила родным о его бесплодии, известие о моей беременности их изумило так же, как его. Меня спрашивали, как это возможно, а я могла ответить лишь тем, что сказал мне Уилл: все анализы говорили о бесплодии, и мы не представляем, как нам удалось зачать ребенка.

Мы забронировали место для свадьбы, я купила платье, его подогнали под мою расширившуюся талию, мы разослали приглашения – и Уилл снова исчез. Он отсутствовал две недели, прежде чем я получила сообщение «Связь с МО», а потом другое, где говорилось, что он жив, здоров и свяжется со мной, как только сможет. Свадьбу пришлось отменить. Мне пришлось объясняться с приглашенными гостями, твердить, что работа очень важна. «Мы обязательно устроим свадьбу позже», – говорила я всем.

Родные и друзья очень плохо отнеслись к тому, что Уилл пропустил свадьбу из-за работы. Они стремились защитить меня, но я не позволяла им плохо отзываться о нем. Я поддерживала его во всем и не хотела ничего слушать. Ведь я знала истинную причину, только объяснить ничего не могла, поэтому друзьям и родным пришлось смириться. Я просто отлично научилась делать хорошую мину. И пыталась показать, что все в порядке, чтобы никто не беспокоился. А что еще мне оставалось делать?

Уилл отсутствовал с июля 2001 до мая 2002 года – заехал ко мне лишь на двадцать четыре часа в декабре. Он сказал, что был в Израиле и на Западном берегу реки Иордан, сотрудничал с израильской разведкой, учился выявлять террористов-самоубийц. Ему удалось вырваться в Англию для замены оборудования, но уже на следующий день он должен вылетать обратно. Мы прекрасно провели день и ночь, Уилл гладил мой большой живот, говорил, как любит меня и скучает. Он обнимал и любил меня. Когда настало время отъезда, нам обоим было очень плохо.

Хуже всего было то, что из командировки он не мог поддерживать нас финансово, алиментов на Робин я тоже не получала. Мне приходилось справляться самостоятельно. Уилл не имел доступа к средствам, а до отъезда не успел сделать нужных распоряжений. Он уехал в такой спешке, что его компания в Эдинбурге закрылась, и Донна (одна из его сотрудниц) не получила зарплату за последний месяц. Она звонила мне пару раз, спрашивала, где Уилл, но я не могла ей ничего ответить.

К счастью, я все еще работала, но сводить концы с концами, когда один ребенок целый день в детском саду, а второй вот-вот должен родиться, было трудно. Меня тревожил декретный отпуск. Я не знала, сумею ли справиться, но надеялась, что к тому времени Уилл уже вернется.

Он пару раз звонил мне. Один звонок особенно врезался в память: в тот момент я была на работе и смотрела новости из Нью-Йорка, где самолеты террористов врезались в башни-близнецы. Уилл позвонил мне издалека, чтобы сообщить, что с ним все в порядке. Я с трудом слышала его из-за помех. Теоретически партнеры не должны знать, где находятся их вторые половинки, но в тот день всем позволили связаться с родными, чтобы сообщить, что они живы. Так радостно было услышать его голос и ощутить поддержку в такой страшный день.

Но чаще всего мы разговаривали по MSN. Он рассказывал мне о зоне боевых действий, как там безумно жарко и опасно. Это был очень неудобный способ общения, нас часто прерывали, и звонил мне Уилл между полуночью и пятью утра. Я постоянно держала компьютер включенным на максимальной громкости, чтобы не пропустить его звонок. Спала я очень плохо – по несколько раз за ночь меня будил ребенок или компьютер, когда Уилл сообщал, что он все еще жив. Он часто намекал, что может получить очередной отпуск, но так и не приехал. Всю беременность я провела в одиночестве и в тревоге за его жизнь.

Мои родные были очень недовольны его отсутствием. Они спрашивали, как такое