Княгиня Ольга - Мирослава Вячеславовна Кузнецова

автобусе становится всё холоднее. Неужели, подумала я, не решаясь называть вещи своими именами даже мысленно. Руки и ноги почти ничего не чувствовали, потому что мы по очереди стояли возле водителя, помогая ему чинить что-то в моторе.

– Двигаться, девчонки, двигаться! – кричала Катрина, заглушая страх, – ну-ка, подъём! Хороводом вокруг автобуса! Ларка, куда пошла!

Толстые руки Катрины не пустили меня в автобус – она приказала всем пробежаться несколько раз вокруг автобуса. На втором круге я споткнулась, упала на колени, почувствовала, что это самое лучшее в жизни, и закрыла глаза. Как хорошо лежать, Господи, как же хорошо, тепло, приятно, чаю бы только кто-нибудь налил…

Спасла нас большая военная машина, неожиданно появившаяся на дороге. Мы отказывались верить своим глазам, кто-то из девчонок расплакался, а я подумала, что не могла погибнуть вот просто так, в метель. А моя лапочка-дочка? Малышка, которую я мечтаю назвать…

– Ларка, на, пей! – Катрина протянула полстакана водки, которую я послушно выпила, чтобы согреться. Закуски было сколько угодно, но есть мне не хотелось совершенно. В город мы приехали глубокой ночью. Утром я почувствовала, что не могу встать с постели. Сильно болела голова, горло, спина. Температура оказалась высокой, и Вадим вызвал врача на дом. Тот явился к вечеру, уставший и недовольный. Осмотрев меня, он покачал головой, выписал длинный рецепт и посоветовал вызвать "скорую", если моё состояние вдруг ухудшится. Я проболела несколько дней, и, как только смогла выйти на улицу, отправилась на наш рынок. Девчонки звонили по вечерам, рассказывали свои новости, но после той ужасной поездки многие тоже заболели и на рынок не выходили. Соскучившись по своей неприятной работе и по нашим товаркам, я с радостью подходила к рынку. Когда я смогу снова работать? Вадим категорически запретил мне стоять на морозе до полного выздоровления, свекровь поддерживала сына, а мои мама и папа пришли в ужас, когда узнали всё о моей последней поездке. Я сдалась под натиском возмущённой родни и проводила время дома, занимаясь с сыновьями чтением, рисованием и, главное, пением – так велела логопед, это была часть лечения заикания Костика.

На рынке было шумно, и я сразу поняла – что-то случилось.

– Приезжали… Разбирались! Всё перевернули, представляешь? – наперебой говорили мне Ирка и Дарья, и я ничего не могла понять, как ни старалась. Наконец Дарья смогла сообщить, что сегодня утром приезжали "жуковские", выясняли, кто отказался платить "дань".

– Представляешь, к тому, к "афганцу" подошли, столик перевернули, всё стеклянное побили, – Ирка взахлёб делилась такой важной новостью, – он сначала вмазал одному, второму, а потом его трое держали. На двух машинах ведь приехали.

Я представляла то, о чём рассказывала Ира, и мне было страшно даже сейчас.

– А все что, молчали? – спросила я, – никто даже слова не сказал?

– Кому это надо голову свою подставлять – недовольно покосилась на меня Катрина, – все платят, и нечего выделываться. А не нравится – получай.

– Может, у него денег совсем мало? – не согласилась я, – какие они всё-таки жестокие.

– Ларка, ты опять за своё. Сколько раз говорить – ты не солнышко, всех не обогреешь. Жизнь такая наступила, не знаешь, что принесёт тебе завтрашний день. Если он вообще настанет.

– За него только девчонка заступилась, рядом которая торгует, – прервала наступившую паузу Дарья, – Дина, кажется? Так её оттолкнули сначала, ну, он и кинулся, на защиту. А когда весь товар ему перепортили, то подошёл парень какой-то, он сначала в стороне стоял, наблюдал. Я тоже поближе подошла, послушать.

Я усмехнулась про себя – Дарья всегда старалась быть в курсе всех дел, обладала хорошей памятью и лучше, чем она, рассказчика было не сыскать.

– "Не надо так, брат. Ты не прав. Я тоже "там" был, но теперь мы здесь. И надо жить. Семью кормить, детей, сам понимаешь. Надо жить."– вот так сказал тот парень, и они уехали. А что, девочки, разве он неправильно сказал? – И Дарья уставилась на меня, но я лишь неопределённо пожала плечами. Мне было жаль до слёз "афганца", девушку Дину, про которую я знала только то, что она приехала из деревни к родной тётке после смерти матери и, наверное, жила несчастливо и тяжело. Многодетная семья, приютившая Дину, постоянно нуждалась, и девушка, закончив к обеду учёбу, прибегала на рынок и торговала там до поздней ночи. Допоздна стоял и "афганец", и я видела, что молодые люди иногда общаются и даже улыбаются.

– Дине хоть товар не испортили? – спросила я и услышала ответ Катрины, что "эти" люди нормальные, и с ними надо по-хорошему, тогда ни у кого проблем не будет. Я представляла, как маленькая, худенькая девушка бесстрашно загородила собой столик парня-инвалида, как её грубо толкнули в сугроб, но что мог сделать один человек против нескольких? Которые тоже хорошо обучены всяким приёмам борьбы или чего покруче.

– Ларка, твой брат идёт, – но я уже и сама увидела долговязую фигуру в милицейской форме.

– Ну, что у вас тут? – нехотя спросил он, – как дела?

Второй вопрос адресовался мне лично, я ответила "всё хорошо" и стала просить помочь разобраться. Владимир внимательно выслушал Дарью, заметил, что она – идеальный свидетель, сделал какие-то записи в блокноте, пообещал во всём разобраться и удалился. По его поведению и суровому взгляду я поняла, что помогать нам на рынке никто не собирается, и эти "жуковские" теперь для нас наподобие начальников на заводе. Мне стало грустно, и я вновь с тоской вспомнила наш завод, замечательных, отзывчивых людей, праздники, концерты в нашем заводском клубе и многое другое. Это было так давно, и вернётся ли снова то замечательное время?

– Правильно твой брат сказал, – Катрина как будто подслушала мои невесёлые мысли, – всё, девочки! Другое время настало. Хочешь жить – умей вертеться. Они теперь хозяева. А мы слуги. И надо принять их условия игры.

Катрина долго рассуждала на эту тему, а мне почему-то вспомнилось "вассал моего вассала – не мой вассал".

По дороге домой меня догнала Ольга. Выглядела она оживлённой и сразу же похвалилась, как замечательно у неё пошли дела – водка хорошо продаётся и здесь, и из дома.

– Бегу за бутылками, – частила она, смущённо улыбаясь, – успею продать до ночи. Знаешь, Лариса, многие торгуют водкой, а у меня всё равно быстро расходится товар. Я так рада! Уже отложила деньги своим на подарки. Кристине цепочку с крестиком, как и хотела, а Глебу туалетную воду заказала, какую он всегда любил. Пока привезут, накоплю денег. Это так хорошо, когда деньги есть, пусть и