Большой, плохой минотавр - Мишель Миллс

о моей реакции все то время, что он находился у меня дома, и это мило. Я могу представить, как он пытается заснуть, берет в руки мой пояс и нюхает его, а потом понимает, в чем проблема, и волнуется, что я ему откажу.

— Ты знаешь, тебе не обязательно было готовить мне ужин, чтобы убедить меня согласиться на то, чтобы разрешить тебе спать в моей постели. Я не привередлива в отношении свидания, так что тебе не нужно будет беспокоится об этом в будущем, — говорю я, дерзко улыбаясь.

— Я запомню это, — бормочет он. — Единственная причина, по которой я смог сохранить спокойствие и дождаться твоего возвращения, — это потому, что я нашел твой пояс. Могу ли я оставить его себе?

— Да, конечно, мы друзья, — пожимаю я плечами и еще раз зеваю. — Мы можем пойти спать прямо сейчас?

— Конечно, женщина, я тоже едва стою на ногах, — говорит он, обходя комнату и выключает свет.

И вот тогда я вспоминаю, что ему бедному не удалось поспать у двух часов, что посчастливилось мне. И все же он приготовил для нас ужин. И теперь я чувствую себя плаксивой сукой. Черт возьми.

Следующее, что я помню, — это то, что везде выключен свет, а Брюс подхватывает меня на руки и несет в спальню. Я так устала, что все, что я делаю, это прижимаюсь головой к его белой футболке, наслаждаясь теплом и твердыми мускулами. И на его шее висит шнурок. Будет ли невежливо с моей стороны лизнуть его кожу?

Он пинком открывает дверь моей спальни и входит.

— Мне нравится твоя комната, — комментирует он.

Затем кладет меня на мою сторону кровати, обходит с другой стороны и проверяет матрас.

— Твоя кровать мягче моей. И она не такая большая, как моя.

— А мы поместимся? Может, нам лучше пойти к тебе домой?

Брюс задумался об этом.

— Может быть, в следующий раз мы воспользуемся моей кроватью. Она больше.

Я изо всех сил стараюсь подавить свое волнение.

— Будет следующий раз?

Он смотрит на меня.

— Да. В обозримом будущем мне нужно будет, чтобы я вдыхал твой запах каждую ночь. Ты сможешь с этим справиться?

— Да, да, конечно, я могу.

Затем Брюс встает рядом и стягивает свою белую футболку через рогатую голову, и внезапно я вижу его обнаженную грудь, и у меня перехватывает дыхание.

Я расстегиваю халат, сбрасываю тапочки и забираюсь под простыни.

Он снимает джинсы и остается в черных боксерах. Я стараюсь больше не пялиться, потому что считаю, что это невежливо, но замечаю мощные волосатые бедра, которые выглядят как человеческие, но переходят с колен в икры, которые больше напоминают звериные, чем человеческие и заканчиваются тяжелыми коричневыми копытами. Он стоит, уперев руки в бока, очевидно, заметив, как я пристально разглядываю его обнаженное тело.

— Продолжай, смотри сколько хочешь, — ворчит он.

— Мне нравятся твои татуировки.

— Только татуировки?

— Ну, — я указываю на его шесть кубиков пресса, — и твоя грудь также не так уж плоха. И я могу хоть весь день любоваться твоими длинными волосами.

Он приподнимает бровь.

— Я не изменюсь. Я останусь таким до конца своей жизни. У меня всегда будут копыта, хвост и рога.

Брюс протягивает руку и щелкает по кольцу в своем широком носу.

— Это также никуда не денется.

— Я знаю.

Он коротко кивает.

Затем кровать прогибается, когда он осторожно кладет это огромное тело на матрас. Его копыта скрываются под простынями, и Брюс тянется ко мне, затем притягивает, и наклоняется ко мне, затем притягивает меня к себе, зарывается носом в мои волосы и втягивает воздух, принюхиваясь ко мне.

Я усмехаюсь, потому что не могу поверить, что нахожусь в постели с мужчиной, которым так долго восхищалась. От него так вкусно пахнет. Может быть, у него особенный запах.

— Ты так хорошо пахнешь, — говорю я ему. — Думаю, мне тоже нравится твой запах. Ты пользуешься одеколоном?

— Нет. Никогда. Я принял душ перед тем, как прийти к тебе.

— Ха.

А затем я ложусь на бок, моя голова на подушке, Брюс обнимает меня сзади, а его рука обнимает меня за талию. Это прекрасно.

— Спи, женщина.

А потом, следующее, что я помню, это то, что мои глаза закрывается, и это, наверное, лучший сон в моей жизни.

Глава 5

Брюс

На следующее утро я просыпаюсь с Люси на руках.

Ее аромат наполняет мои легкие, и я пребываю в мире со своим…

Затем я бросаю взгляд на часы на ее прикроватной тумбочке и вижу, что мы проспали больше девяти часов. Довольная улыбка расползается по моему лицу. После вчерашнего волнения, когда я, черт возьми, не мог заснуть, как бы сильно не старался, этой ночью я хорошо спал, и — это желанный подарок.

Я спал с ней лучше, чем мог вспомнить, и, возможно, это был лучший сон в моей жизни — включая время, когда я был человеком. Даже, когда я проводил время со своей бывшей невестой.

Люси легко без всякого страха скользнула ко мне в эту слишком маленькую кровать, словно я еще был нормальным человеком. Она видела меня всего, в том числе и то, как именно мои ноги переходят в копыта, и не была в шоке. Я почувствовал запах ее возбуждения, когда держал ее в своих объятиях, и все же каким-то образом мне удалось не засунуть свой язык ей в рот или в щель между ее бедрами. Минотавр хочет ее с острой дикой потребностью, но я держал свои руки при себе, как и обещал. Вместо этого она позволила мне зарыться носом в ее длинные волнистые светлые волосы. И вскоре мы заснули.

Она очень красивая. Ее попка — само совершенство, и я не могу дождаться, когда обхвачу руками ее тяжелую грудь. Мне всегда нравились задницы и сиськи, и превращение в минотавра не изменило мои предпочтения.

Я лежу в постели и прислушиваюсь к ее ровному дыханию. Пряди ее светлых волос рассыпались по моим рукам. Мы переплетены, ее рука на моих боксерах очень, очень близко к моему утреннему дереву. Ее ночная рубашка задралась, и я могу видеть изгиб ее бедра и большую часть ее сочной задницы. Я ничего так не хочу, как приподнять ее ногу, отодвинуть ткань и скользнуть своим твердым членом в ее приветливое тепло.

И вот тогда я представляю, как она полнеет от моего ребенка.

О, черт.

Я двигаю бедрами, чтобы осторожно убрать ее руку со своей промежности.