Плутишкина сказка - Владимир Озеров

— Ты так рассказываешь, словно бывал там…

— А почему бы и нет? Не так уж это и трудно, если умеешь…

— А в созвездии Орла тебе бывать не приходилось?

— Это где Альтаир, который называют Звездой Влюбленных? Там лучше бывать вдвоем — слишком грустно быть одному среди нужных друг другу и счастливых. Одному интереснее бывать в других местах. Например, на Теллусе — вместе с тамошними кентаврами-свиссами охотиться на тигрозавров. Или вместе с Тераи Лапрадом сражаться на Эльдорадо…

— А с кем он там сражается, этот Лапрад?

— С теми, кто думает, что самое главное на свете — это власть и автомобильные бамперы из чистого золота.

— Вот дураки-то! — удивилась Плутишка.

- Да, — согласился Кот, — но вся беда в том, что сами они считают себя самыми умными и хотят навязать свою точку зрения всему свету. И… кстати о крышах: посмотри-ка туда.

Впереди за кронами деревьев показалась красная черепичная крыша с большой трубой.

— Там живет знаменитый местный художник, — сказал Кот, — Марина Зеленая.

— А почему она зеленая?

— От неумеренного потребления табака и черного кофе. Надо бы к ней заглянуть, узнать, как она поживает.

И он замурлыкал на ходу очередную шагалку:

 У Зеленой у Марины На стене висит картина —

 В полный рост портрет Кота —Сказочная красота!

Та картина служит ей От нашествия мышей.

Дом Марины Зеленой стоял на краю лужайки, изрезанной во все стороны тропинками, разбегающимися от входной двери.

Посреди лужайки был кое-как, косо вкопан в землю деревянный брус, на котором корявыми буквами было написано «ЛИ». Трава вокруг бруса была сильно вытоптана, а у подножия его высилась груда конфетных фантиков и оберток от жевательных резинок. Все это напоминало тотемный столб какого-то дикого племени.

Сам дом был обшарпанный и облупленный, и к тому же весь кругом покрытый разнообразнейшими надписями — политическими лозунгами, названиями рок-групп и сообщениями кто здесь был, кто дурак и кто кого любит.

— Странно, — удивилась Плутишка. — Вот уж никогда не подумала бы, что здесь живет художник. У художника дом должен быть с разноцветными расписанными стенами, с резными ставнями, петухом на крыше и колокольчиком у двери. И перед домом должен быть фонтан или какая-нибудь скульптура, а не брус. Если б я была художником, я бы из этого бруса вырезала индейский тотем или какого-нибудь древнего Даждь-бога.

— Я раньше тоже так думал, — отозвался Кот, — но потом оказалось, что бывают и другие художники, так же, как и поэты, писатели и музыканты — они до того все куда-то устремленные, что вокруг себя уже просто ничего не видят. Впрочем, тут скорее иной случай. Дело в том, что Марину Зеленую донимает Хунта…

— Какая еще Хунта? — спросила Плутишка. — Я тут не вижу ни солдат, ни танков…

— Увидишь еще, какая Хунта! — сказал Кот.

— И это все что — Хунта натворила? — Плутишка еще раз оглядела открывшуюся им картину.

— Она самая! — усмехнулся Кот.

— Тогда ее не мешало бы скинуть!

- О-хо-хо! — отозвался Кот. — Ее не скинешь. Это, знаешь ли, очень своеобразная Хунта. Впрочем, сама увидишь…

Дверь домика имела такой вид, будто с десяток тигров драли ее своими большими когтями — видимо, это тоже было делом рук загадочной Хунты.

Кот взялся за дверную ручку и вздохнул:

— Сейчас бы парочку противогазов…

Он набрал полную грудь воздуха, словно собирался куда-то нырять, рывком распахнул дверь и тут же отскочил в сторону, увлекая за собой ничего не понимающую Плутишку.

Из распахнутой двери быстро выползла ужасная сизая туча и стала растекаться по лужайке.

— Пожар! — решила Плутишка.

— Если бы! — с сожалением сказал Кот.

Тут до них добрался край тучи и Плутишка сразу закашлялась, потому что дым оказался табачным.

— Это что — тоже Хунта? — спросила, кашляя, Плутишка.

— Нет, это Марина Зеленая, — отозвался Кот.

Туча меж тем продолжала выползать из двери и конца ей, похоже, не предвиделось, так что даже непонятно было, как это такая огромная туча могла уместиться в таком не очень-то большом домике.

— Похоже, что это долгая история… — поморщился Кот. — Ладно, сейчас мы ее…

Задним ходом он подобрался к двери и во всю мощь закрутил хвостом, превратив его в вытяжной вентилятор. Дым хлынул из двери потоком. Когда поток этот наконец иссяк, Кот поработал хвостом еще пару минут — для общей вентиляции.

— Теперь, пожалуй, можно войти, — сказал он Плутишке.

Они вошли в дверь. Запах был, как на пепелище выгоревшей до тла табачной фабрики. Рона фыркнула и выскочила обратно на лужайку.

— Судя по всему, — сказал Кот, — у Зеленой острый приступ творческого вдохновения.

Марину они нашли в большой комнате, сочетавшей в себе все признаки студенческого общежития, художественного ателье и городской мусорной свалки. Знаменитая художница сидела за столом, посреди которого возвышался курган из окурков, и, не вынимая из зубов дымящейся сигареты, потягивала черный кофе из старинной трехлитровой пивной кружки с инкрустацией и откидной крышкой. Цвет лица у Марины действительно был зеленоватый и глаза ее смотрели отчасти в разные стороны. На вошедших Кота и Плутишку она даже не отреагировала. Пахло не только табачной гарью и кофе, но еще и чем-то подозрительно-сивушным.

Кот, принюхиваясь, оглядел комнату и обнаружил в углу батарею разнокалиберных бутылок с бумажными затычками, заполненных некой мутноватой субстанцией.

— Однако… — тихо сказал Кот и вслед за этим вдруг рявкнул во всю глотку. — !Hola, viejecita!

Марина Зеленая аж подскочила на своем стуле. При этом сигарета вывалилась у нее изо рта, а из кружки вылетел чернокофейный фонтан и обрушился на груду окурков на столе. Глаза ее наконец сошлись в одну точку и уставились на гостей.

— Ко-отик! — закричала Зеленая умильным голосом. — Ко-отик, дор-рогой мой! Вспомнил-таки меня, старуху! Ты себе представить н-не можешь, как я тебе р-рада! А я-то уж думала, что все на свете меня позабыли! Ни от Королевы мне писем нет, ни от Кузи…

Тут Плутишка начала приглядываться к Марине Зеленой. Надо же… Вот убей бог, если Плутишка с Королевой и Кузей не работали там, где живет Марина, на раскопках городской свалки двенадцатого века!

— Ну и сказка! — подумала Плутишка. — Все время друзья попадаются и знакомые!

— Королеве не до писем, — мягко сказал Кот, — ты же знаешь…

— Знаю… — сказала Зеленая грустным голосом.

— А у Кузи слишком много работы у Герцога Бульонского и Паштетского, — продолжал Кот.

— Ой! Не поминай ты при мне, ради всего святого, Его Светлость! У него одно меню целый книжный шкаф занимает, а мы тут колбасу вареную раз в месяц видим — и то по телевизору! — умоляюще сказала Марина. — К тому же проклятый Предводитель Хунты перегнал в самогон весь оставшийся в доме сахар!…

— Н-да, — сказал Кот. — Я уже вижу, что твое меню, в отличие от герцогского, состоит всего из двух блюд, и то жидких. Только мне кажется, что одно из них не мешало бы сократить!

— Ты прав, милый Кот, но вот Предводитель Хунты…

— К черту Предводителя! — сказал Кот. — Свалишь все на меня! К тому же я давно не развлекался и мне чертовски не нравится Брус на лужайке!

— А вот Хунте он ужасно нравится… Потому что он прямой и твердый… И они ему поклоняются…

— Мне больше нравится, что он сухой, — сказал Кот. — Плутишка, помоги-ка мне вытащить бутылки на двор. И где тут спички?

Они вытащили бутылочную батарею на лужайку и Кот принялся поджигать бумажные затычки.

— Что ты собираешься делать? — спросила Плутишка.

— Играть в войну! — ответил Кот и швырнул первую бутылку в основание Бруса ЛИ. Раздался звон разбитого стекла и кучу фантиков вокруг Бруса охватило синеватое пламя.

Кот принялся швырять бутылки, как при отражении массированной танковой атаки, и вскоре Брус скрылся в столбе огня.

Вместе с Плутишкой Кот вернулся в дом.

Марина сидела за столом, подперев голову руками, и грустно разглядывала кучу окурков на столе.

— Слушай, — сказал ей Кот, — по количеству табачного дыма я полагал, что ты охвачена вдохновением. Чем ты сейчас занимаешься?

— Ничем… — мрачно ответила Зеленая. — Как раз этой ночью я закончила один портрет. Вот он в углу, на мольберте…

Кот и Плутишка взглянули на мольберт. Там красовался… Впрочем, слово «красовался» вряд ли могло здесь подойти, разве что в кавычках, правильнее было бы сказать — страховался. Там страховался портрет в жутких зеленых тонах, наводящих на мысль о вонючей болотной тине. Изображен на нем был Буратино, но только был он какой-то странный. На голове вместо знаменитого полосатого колпачка была генеральская фуражка, на длинном носу сидели темные очки, а под носом щетинились зловещие усы. Одет он был в генеральский мундир с пятью звездами на погонах.