Плутишкина сказка - Владимир Озеров

— Пойдем скорее, — прошептала она.

— Пойдем…

Перейдя черный мост, под которым беззвучно текла черная вола, они вошли во вторую рощу, где с черных белоствольных берез струились неподвижные черные листья.

Впереди показалось что-то большое, черное…

Плутишка крепче сжала лапу Кота.

На поляне, возле Черного Колодца, стоял Черный Танк, задрав в небо орудийный ствол.

В его лобовой броне чернело отверстие с рваными краями….

Между Танком и Колодцем лежал ничком человек в черном комбинезоне танкиста.

— Он тоже мертвый? — тихо спросила Плутишка.

— Кто знает? Быть может, он просто спит Вечным Сном…

— Но разве Вечный Сон и Смерть — не одно и тоже?

— Не всегда. Во всяком случае, в Черной Долине это не одно и то же. А он… Для него лучше было бы быть мертвым, чем спать Вечным Сном. Ведь бывает, что пробуждаются и от этого сна…

— А как попал сюда он?

— Он? — Кот печально усмехнулся. — Он был слишком Солдат… Видишь, в какую броню он заковал себя… Но даже если ты Солдат — все равно остаешься человеком и невозможно всю жизнь прожить в броне — если только сам ты не превратишься в часть ее, став машиной.

Он не стал машиной и ему страшно хотелось хотя бы изредка быть просто человеком. И вот однажды он поверил, что это возможно…

— И погиб?

— Его сразили в тот миг, когда он стал человеком…

— А что это за Колодец?

— Колодец? Говорят, что если бы тот, кто спит здесь Вечным Сном, успел, став человеком, прикоснуться к нему — это был бы Колодец с Живой Водою. Но он не успел. Это — Мертвая Вода…

— Ты сказал, что он может проснуться и от Вечного Сна. Он смог бы тогда добраться до Колодца?

— Не знаю. Быть может, и смог бы…

— А что надо, чтобы он проснулся?

— Мы же в сказке, Плутишка. Ты столько их читала… Неужели не помнишь?

— Надо, чтобы его полюбили?

— Да.

— А его полюбят?

— Я и сам хотел бы знать это…

Однако нам надо идти.

Миновав еще один мост над беззвучной черной водою, они вошли в третью рощу.

Это были могучие черные дубы, настоящие Сказочные Дубы, и Плутишка теснее прижалась к плечу Кота. Ей даже захотелось закрыть глаза — мало ли что можно увидать в такой мрачной сказочной роще. Но с закрытыми глазами было бы, наверное, еще страшнее…

Посреди рощи на вздыбленном Черном Коне сидел Рыцарь в черных доспехах цвета солнечных зайчиков и лунной дорожки. Левая рука рыцаря сжимала поводья Коня, в опущенной правой был меч. Лица Рыцаря не было видно под забралом, а глаза Коня были закрыты.

— Они тоже спят Вечным Сном? — прошептала Плутишка.

— Нет. Они просто спят…

— И смогут проснуться?

— Да. Если о них вспомнят, если они понадобятся…

— И тогда они смогут отсюда уйти?

— Конечно. Но в тот миг, когда они снова станут ненужными — Рыцарь и его Конь снова окажутся здесь, в Черной Долине.

— В этом холоде!… Идем скорее!

За дубовой рощей снова был черный мост над черной водою, а потом вдали показался высокий Черный Холм. И тогда впервые в этой Долине Безмолвия послышался звук — отдаленные мерные удары, словно маятник огромных невидимых часов.

Чем ближе подходили они к Холму, тем громче слышались эти удары. Плутишке почему-то чем дальше, тем больше становилось не по себе и она все крепче сжимала лапу Кота, и он тоже все крепче сжимал ее руку. И Рона все теснее жалась к ним и видно было, что собаке тоже становится все страшнее.

У подножия Холма они впервые в этой Долине увидели что-то не черное. Но это не черное…

Возле дорожки, склонив голову, стоял Конь Бледный и размеренно, как часы, бил правым передним копытом по камню, а чуть выше по склону какая-то фигура в белом в такт этим гулким ударам водила косой по черной пожухлой траве.

Кот и Плутишка остановились рядом с Конем. Косарь в белом, стоя к ним спиною, продолжал свою мерную работу…

— День добрый, Госпожа Смерть! — сказал Кот и Плутишка почувствовала, как спина ее мигом покрылась холодным потом, а прижавшаяся к ее ногам Рона задрожала.

Перестав косить, фигура в белом повернулась к ним и Плутишка увидела, что это действительно Смерть — именно такая, какой ее всегда рисуют на картинках…

— День добрый, Радужный Кот! — сказала Смерть. — Опять ты здесь…

Последние слова она сказала таким тоном, что Плутишке вдруг показалось, что сейчас Смерть добавит что-нибудь вроде «Как ты мне надоел!» Смерть, однако, этого не сказала, а спросила:

— Кто это с тобою?

— Это Плутишка. Лучшая на свете.

— Плутишка, лучшая на свете… Ты ведь знаешь, Радужный Кот, что я вижу насквозь каждого. Держитесь за руки покрепче, если не хотите остаться здесь…

— Нет, Госпожа, сегодня мне вовсе не хочется остаться здесь навсегда, — сказал Кот. — А Плутишка…

— Думаю, Плутишке еще слишком рано оставаться в моих владениях, — усмехнулась Смерть.

Усмешка у нее была страшная, но Плутишка вдруг почувствовала, что от последних слов Смерти страх в ее сердце чуть-чуть уменьшился.

— Ну а ты, Кот, — снова заговорила Смерть. — Сколько раз ты еще собираешься здесь пройти?

— Не знаю, Госпожа, — сказал Кот. — Поверьте, что при всем моем уважении к Вам я предпочел бы и вовсе тут не показываться.

— Верю, — сказала Смерть. — Но ты столько раз приходил снова и снова…

— Да, ибо не все на свете в моей воле…

— Как и не все на свете в моей власти. Я помню, как ты проходил сквозь меня — так, словно меня нет на свете. Даже когда тебя однажды принесли ко мне — я не смогла удержать тебя в руках…

— Значит, Время мое еще не пришло, Госпожа…

— Да, не пришло. Но не забывай, что и твое Время не вечно, и раз от раза оно все убывает, Радужный Кот!

— Я знаю, Госпожа. И с каждым годом все горше терять время на Ожидание Чего-то. Мы можем научиться ждать, но Время наше конечно и никто не в силах прибавить к нему то, что мы теряем на Ожидание. Каждый день уходит навсегда.

— Но мало кто думает об этом, — промолвила Смерть.

— Те, у кого все еще впереди, думают и живут так, словно они вечны, Госпожа Смерть. Но рано или поздно многие начинают понимать, что Время их уходит с каждым ударом копыта Вашего Коня…

— Мой Конь и есть Время, — сказала Смерть.

— Я знаю, Госпожа.

— Знаешь и все же не боишься приходить в эту Долину, словно для тебя нет других дорог.

— Может быть, и так. У каждого свои дороги, Госпожа. Разве я один? Разве только мертвые попадают в эту Долину?

— Ты прав, здесь бывают и те, чье Время еще не пришло. Ибо смерть Любви человека — это тоже Смерть.

И не все они отсюда уходят, даже если остаются среди людей. Есть такие, что поступают на службу к моей сестре, Снежной Королеве. Кстати, она неплохо о тебе отзывалась! Говорят, ты был одним из лучших офицеров ее Гвардии. Ей было жаль, когда ты ушел.

— Что поделаешь, Госпожа, не в ее силах оказалось превратить в лед мое сердце. И я думаю, что лучше однажды услышать последний удар копыта Вашего Коня, чем ее мундир, Вечность — и лед вместо сердца.

— Ну что ж, каждому свое, — сказала Смерть. — Покрепче держи его за лапу, Плутишка, ибо кто знает, сколько отмерит ему мой Конь, но пока вы держитесь за руки — он не в моей власти.

— Мы, пожалуй, пойдем, — сказал Кот.

— Не смею задерживать, — усмехнулась Смерть. — А вы куда и зачем, если не секрет? Впрочем, сама знаю — ты хочешь, чтобы Плутишка коснулась Радуги. Непростое дело…

— Надеюсь, у нас получится, — ответил Кот, сжимая руку Плутишки.

— Желаю удачи! — сказала Смерть. — Если что — заходи.

— Непременно, — кивнул Кот. — Передавайте мой привет Снежной Королеве.

Смерть снова принялась за свою работу, а Плутишка и Кот, держась за руки, пошли дальше. Позади постепенно затихали удары Коня-Времени…

5

За Черным Холмом была еще одна роща, где безмолвно стояли черные сосны, но роща эта была пуста.

— Хоть здесь никого нет… — с облегчением вздохнула Плутишка.

— Как знать, — негромко отозвался Кот, — быть может, просто кто-то ушел, но еще вернется сюда…

— Лучше бы он не возвращался…

— Конечно лучше. Но не забывай — мало кто попадает сюда по своей воле…

За рощей дорожка снова взбегала на склон холма и, когда они стали подниматься, Плутишка заметила, что чернота вокруг начинает таять. Когда они оказались на вершине, трава вокруг была уже просто веселой зеленой травой, а небо над головою — просто синим и сияло в нем самое обыкновенное летнее солнце. Снова запели вокруг птицы, застрекотали кузнечики и Плутишке показалось, что никогда еще она не слышала ничего приятнее, чем эти самые обыкновенные, казалось бы, звуки — живые. Черная Долина осталась позади.

На вершине холма они обернулись. Отсюда Долина, которую они миновали, снова казалась самой обыкновенной долиной с зелеными холмами и рощами…