Музыка для мужика. История группы «Ленинград» - Максим Семеляк

Митя Борисов

Миша Борисов, мой двоюродный брат, дал денег на издание первого диска. Он был строитель, один из самых крупных в Москве. И он был поклонником «Чайфа», «Машины времени» и Гребенщикова. Я ему дал «Ленинград», ну и, честно говоря, он не дико обрадовался. Но я с ним забился, что они станут звездами. Он дал деньги на диск и на первоначальные расходы — тысяч двадцать пять. Обложку нарисовал Каталкин — бесплатно, ну или за пять долларов. Какую-то сумму выделили на клип. А потом «Ленинград» разогревали «АукцЫон» в Горбушке. Вдовин вдруг не поехал, возник определенный пиздец, и Шнур вышел сам. Это было что-то разваливающееся, и публика очень плохо приняла. А потом вышел Леня и спел со Шнуром «Таню», и это был пиздец. Зал просто встал на уши. Это вообще надо было снимать.

А потом начался кризис и все наебнулось. Мишка не мог больше финансировать. Серега очень корректно себя повел, хотя у него могли быть к нам претензии. Мы же по большому счету ничего не сделали для группы — выпустили диск, но продюсерских усилий как таковых не было. Мы раскачали только московскую тусовку — я ходил, впаривал всем эти кассеты. А со Шнуром мы просто договорились, что какое-то количество концертов он играет бесплатно. И действительно, он несколько раз в «ОГИ» выступал совсем за так, когда у него уже был совершенно звездный статус. Мы остались друзьями. Потом мы в какой-то момент поссорились, потом помирились.

Дмитрий Ицкович

«Пуля» — это типично Ленькина история. На записи была масса приглашенных музыкантов, кто-то, помню, на виолончели играл. По организации записи это было ближе всего к большим «аукцыоновским» пластинкам, когда, собственно, в студии и происходит творчество, приходят музыканты со своими партиями, все это вместе как-то сшивается, бесконечное количество вариантов. Ленька — гений, он увидел там кучу вещей, вытащил и аранжировки, и музыку, которая там как бы в подложке существовала. Не будь этого альбома, и Верки Сердючки бы не было. Шнур — он же дизайнер, он не музыкант. И у него воля дизайнерская. Он человек дизайна даже не графического, а такого организационного. В этом плане у него выдающиеся мозги и темперамент. Он придумывает что-то, потом тиражирует и делает это блестяще. Он же тогда еще работал дизайнером на радио «Модерн». Меня ужасно вставила одна его идея — он придумал вместо рекламных буклетов продвигать рекламу на дискетах. Расчет был простой: бумагу все выбрасывают, а это-то точно в компьютер вставят, прочитают, и по тиражу это дешевле, чем бумага. Но воля к музыке — это не его. А у Леньки воля к музыке бесконечная, и весь альбом про это. Были сугубо дизайнерские штуки — цапнуть здесь, цапнуть там, блатняк сделать мейнстримом и наполнить его какими-то ходами, а Леня соткал из них настоящую полноценную музыку. Которая Шнуру по большому счету не слишком нужна. Он выйдет пьяный на сцену, ляпнет пару фраз, и все будут довольны, потому что он это действительно умеет. А Вдовин все-таки был серьезный певец, в отличие от Шнура.

Леонид Федоров

Писали долго достаточно, 25 песен было записано, сделали вполне кайфовую пластинку, порядок сделали клевый, а огишники испугались, начали выкидывать песни с матюгами. Я, помню, сказал Ицковичу: «А что ты ссышь-то? Тебе ж самому нравится. Через год вообще будет суперуспех». Ну, так и вышло в результате… Испугались на самом деле. Потому что с матюгами, а это тогда вообще криминал был.

Дмитрий Ицкович

Федоров был доволен, ему нравилось работать с этой музыкой. Хотя однажды он мне сказал, что «Пуля» — это наебка. Это действительно наебка. И Леня это понимал.

Митя Борисов

Мы принесли сидиар на «Наше Радио», попросили поддержки. Козырев меня сразу же отправил к программному директору, не помню, как его звали. Тот послушал и сказал, что ничего не выйдет — не только из-за мата, а вообще из-за низких художественных достоинств коллектива.

А Ленька специально их делал такими грязными по звуку. В общем, «Наше Радио» повели себя как мудаки — если б они тогда взяли «Пулю» и «Таню» вместе со всей этой грязью, они б взорвали страну. Для нас с Ицковичем это был сильный удар, мы вообще-то здорово на них рассчитывали.

Дмитрий Ольшанский

Тогдашний «Ленинград» не имел, конечно, ничего общего с нынешним. Это было рафинированное ретро для интеллигентов, продолжение «АукцЫона» другими средствами. Шнурова как лидера никто не обсуждал, в разговорах упоминался скорее солист Вдовин. Мне, конечно, понравилось: сильнейшее впечатление, помню, на меня произвела песня «Айседора», где уклончиво-тонко и в то же время очень точно сказано было о смерти. И не просто понравилось: на первые несколько месяцев раскрутки группы в Москве я, по стечению обстоятельств, стал кем-то вроде их неформального пресс-атташе. Написал что-то вроде пресс-релиза, рассовывая его журналистам, но главное, поставил у себя мешок кассет с выдержками из альбома «Пуля» и стал раздавать их всем любопытствующим и просто гостям. Учитывая то, что мой дом об ту пору неуклонно превращался в клуб «ОГИ», таких оказалось неожиданно много. В конце 1998-го «Ленинград» в первый раз приехал в Москву. Они дали в «ОГИ» импровизированную пресс-конференцию, на которой выглядели почти как панки образца 1977 года — хмурые-неразговорчивые-сердитые.

Михаил Рябчиков

Первая презентация была в «ОГИ» на Патриарших, весьма условная. Вдовина там вообще не было, а Шнур и Пузо выступали с хамскими заявлениями о том, как они всех вскорости порвут, — Липницкий, помнится, очень возмущался. Я помню выступление в «Вермеле», но как-то впечатления оно не произвело. Вдовин и Вдовин. По-настоящему все началось после концерта с «АукцЫоном» в Горбушке.

Александр «Пузо» Попов

С «Айседорой» вообще интересная история. Насколько я знаю, Серега ее нигде не украл. Но у меня один из приятелей по институту поставил эту песню еще в те годы своей маме, а она сказала: «Да я знаю ее, она народная».

Сергей Шнуров

До появления Федорова это был чисто постмодернистский проект. Я мог стилизовать под любой стиль, много этим занимался. На любую заданную тему мог написать песню.

Дмитрий Ицкович

Ранние концерты ничего специального собой не представляли, строго говоря. Ну, Игорь поет, Шнур на басу сзади, но рулит при этом — выходит вперед. Довольно обычное шоу, ничего сверхъестественного, играют и играют.