Две причины жить - Евгения Михайлова

— Ну и вонь тут у тебя, — сказал Валентин, брезгливо разглядывая Колю. — Значит, ты жив. А я тут из командировки вернулся, дай, думаю, повидаю дружка.

— Ну повидал. Теперь пойдешь?

— А я помешал, что ли? Помнишь, как мы здорово посидели с Иркой, подружкой твоей?

— Да какая она мне подружка? Порошок иногда давала.

— Ну все-таки. Ты тот вечер помнишь?

— А что мне помнить? Мы посидели, вы остались, ее грохнули, Сашку Блинова взяли. Ему четырнадцать лет дали. Я был свидетелем. Сказал, между прочим, что он ее последним видел. А когда дело разваливаться стало, я признался, что мы вместе с ним ее сожгли той же ночью.

— А на самом деле?

— На самом деле тебе, наверно, виднее. — Коля боязливо отодвинулся подальше.

— Что ты жмешься? Я не следователь. Я знать хочу, кто после меня в ту квартиру приходил. Просто так, понимаешь, интересно. Сдается мне, ты далеко тогда не ушел.

— Ушел. А, ладно. Мне все это уже по барабану. Ты вышел, Жорка подъехал, муж ее. А потом менты. Я домой пошел. Утром за мной приходят. Говорят: «Вы идете как свидетель. Ваш друг Блинов признался в убийстве». И пошло. Видишь, как здоровье подкосило? Я про тебя ничего не сказал.

— А тебе и говорить было нечего. И сейчас ты меня не видел. Где Жорик-то, муж?

— Где-то на даче после отставки живет.

— О! Одни господа офицеры у нас. И где ж эта дача?

— Не знаю. — Глаза у Коли закрывались. — В Балашихе.

— Эй, не спи. Фамилия его как?

— Как у Ирки. Сидоров.

Коля спал. Блондин пошел к выходу, подумал и вернулся. Вытащил из кучи мусора полиэтиленовый пакет, надел Коле на голову и плотно перевязал на шее своим носовым платком.

Через пятнадцать минут он вышел из дома, пересек соседний двор, положил пакет и платок рядом с мусорным баком, набросал сверху газет, оберточной бумаги и поджег.

В агентстве по недвижимости кипела работа. Звонили телефоны, мигали компьютеры, важно передвигались агенты с документами в руках. Сергей скромно встал у порога и подождал, пока его заметят.

— Вам кого? — наконец спросила, пробегая, девушка.

— Мне бы агента, который занимается продажей квартиры Синельниковой. Точнее, продавец — Синельникова-Князева.

— А вы, собственно, кто? — поднял бровь тип за одним из столиков.

— Я, собственно, покупатель.

— Не понял. Вы от Николая Степановича, что ли? Если нет, квартира продана.

— Да, от него.

— Но он мне ничего не говорил.

— Сейчас скажет, мы ему позвоним. Можно где-нибудь сесть, чтоб никому не мешать? — Сергей сел к столу, положил перед агентом визитку. — Можете звонить Николаю Степановичу. Все отменяется.

— С ума сошли? При чем тут частные детективы? У нас законная сделка.

— Так уж и законная? У квартиры есть хозяйка, и она ничего не продает.

— А вы знаете, что там уже четыре года никто не прописан? Где эта ваша хозяйка? Продает наследница.

— Вот. У вас что, свидетельство о смерти есть? Какая-то доверенность?

— Я не обязан рассказывать.

— А ты не скрывай, Зоя Космодемьянская. Я к тому, что в эти самые минуты сотрудники Генеральной прокуратуры и Комиссии по гражданским правам звонят всем начальникам паспортных столов — от микрорайона до города. А все, что было в твоем компьютере по поводу этой сделки века, уже есть в моем. Ты что, корыстный такой — из-под живого человека квартиру продаешь?

— Да я вообще только с бумагами работаю, исполнитель.

— В этом твоя беда. Видишь ли, старина, народу в данной афере много, но и скамья подсудимых безразмерна.

Виктория и Вячеслав Князевы прилетели в Москву вечером. Она пошла на стоянку такси, через некоторое время он к ней присоединился. Поставил рядом клетчатую сумку: больше вещей они не брали. Все должно произойти быстро. И нечего им делать в этой Москве… В такси она спросила: «Мы куда?»

— Домой, конечно, на «Новослободскую». В той квартире нам светиться незачем. Завтра отдадим ключи. После того, как деньги получим.

Больше они не разговаривали до самого дома. Вошли, умылись, она смахнула пыль с мебели, вскипятила чайник.

— Может, позвонить Светке насчет той газеты?

— Да плевать я хотел и на Светку, и на все газеты, вместе взятые. Они сейчас могут писать все, что взбредет в голову. Никого это не колышет. Когда вышла статья? Неделю назад? Да все забыли, если и читали.

— Ты что, не понял, о чем я? Почему вдруг это возникло? Она жаловалась? Ты ж говорил, ей такое лечение назначили: не вспомнит, как ее зовут. В чем же дело?

— Ты что, обвиняешь меня в том, что твоя мать жива? Так взяла бы и отравила. Не пришлось бы затевать эту бодягу с психушкой. Гнида ты все-таки!

— Я? — истерично взвизгнула Виктория. — Это я захотела квартиру продавать до наследства? Это я к старой теще приставала при молодой жене?

— Заткнись, идиотка!

— Я идиотка? Да я все видела! И слышала. Я столько раз затыкалась. Да я и потом ничего не говорила. Только бумажки подписывала. Только наблюдала, как ты с ней расправляешься. Ну не за квартиру же. Тебе что, квартир не хватает? А теперь я знать желаю: почему ты ее не убил? Ты же всех убиваешь.

От страшного удара Виктория отлетела к стене, стукнулась головой, сползла на пол и затихла.

Светлана Орлова, редактор программы популярного телеведущего Виталия Стражникова, уже несколько раз набирала с работы номер телефона подруги Виктории, которая вчера должна была прилететь из Стокгольма. Потом сообразила. Они, видимо, остановились не в квартире матери, а у него, Князева. Ох, с ним говорить — на целый день настроение будет испорчено. Интересно, продали они уже квартиру Тамары? А вдруг действительно дело возбуждено? Они-то свалят в свой Стокгольм, а ее, Орлову, возьмут за задницу. Да нет. Вряд ли. Столько лет прошло. А возьмут, тоже ничего страшного. Так ему и надо. До чего дошел, о разводе речь ведет. И не просто о разводе. Он делить собрался деньги, что тогда с перепугу на ее счет положил. Теперь, говорит, они делятся как совместно нажитое имущество. Звонок, Светлана схватила трубку.

— Привет, Вика! А я как раз о тебе думаю.

— Слушай, Свет! Нам сделку остановили. В агентстве сказали, что из прокуратуры звонили.

— Да, дела. Викусь, давай вечером созвонимся. У нас тут народ блуждает. Дома спокойнее. Пока!.

Лариса Кольцова, собрав сумку, прошла мимо стола Светланы.

— Эй, ты куда так рано? — окликнула ее та.

— Да я все на сегодня сделала, мне в одно место надо.

— Говори, в какое, может, я тебя подвезу.

— Ой, правда? У меня муж как раз машину отобрал. Мне на Ленинградский проспект, к косметичке. Она мне крем делает из масла какао.