Жизнь счастливая, жизнь несчастная - Алёна Митина-Спектор

и некрасивой. У неё были длинные светло-русые волосы, сочные в меру пухлые губы, красивая округлая грудь… Она во всех отношениях была лучше меня. Я не хотела верить в то, что была для Кирилла тренировочным материалом, девочкой для отработки любовных навыков, ведь до меня у него не было серьёзных отношений. Он поступил подло, воспользовался моей влюблённостью, чтобы заполнить пробел.

Вскоре Кирилл сообщил мне, что мы расстаёмся. Он объяснил своё решение тем, что из-за него я поставила крест на университете и, видимо, полагал, что после расставания с ним я вплотную займусь учёбой. Местом прощания он выбрал крыльцо лабораторного корпуса, в котором в тот день у меня проходили занятия. Кирилл вручил мне серебряную цепочку, которую я со злости швырнула в урну. Он был шокирован тем, что его подарок угодил в мусорное ведро. Затем он развернулся и пошёл прочь. Не в силах смириться с расставанием, я побежала за ним. Я хотела вернуть всё на прежние места, но это было невозможно.

Мир померк. Я сидела в коридоре главного корпуса университета и безутешно плакала. Туда-сюда сновали студенты-медики, мимо прошла раскованная, крупная первокурсница, глядя на которую сразу было понятно, что её жизнь наполнена позитивом и у неё всё лучше всех. Она взглянула на меня и скуксила сочувственную гримасу.

– Кто это тут плачет? – сказала она и двинулась дальше, не задержавшись ни на секунду.

Я ушла из коридора и устроилась на скамейке в холле, продолжая плакать. Рядом присел пожилой мужчина.

– Что случилось? – осведомился он, и в его голосе я услышала заботливое участие.

Он ещё несколько раз спросил, что у меня произошло, но так и не получив ответа, ушёл. Я знаю, что он искренне хотел помочь, и я поступила невежливо, не ответив ему. Возможно, я обидела его молчанием, но в тот момент я не могла ни с кем говорить. Только Кириллу было под силу успокоить меня в тот день, но его больше не было в моей жизни.

Дни проходили друг за другом. Лишённая всякой надежды на лучшее, я сидела на полу в пустой квартире, отчаянно и горько плача. В тот сумрачный вечер ко мне пришло решение бросить университет, а на следующий год поступить в медицинский колледж. Я не желала себе лучшей жизни, нет. Я просто снизила планку, но решила остаться в русле медицины, которая словно въелась в мозги. Я не видела других путей, забыла, что в мире существуют другие профессии, помимо врачей и медсестёр. Мною правили тоска, одиночество, безысходность. Рядом не было ни одной доброй души, которая могла бы дать дельный совет, привести в чувства…

Глава 9

Плач вырвался из меня, словно давно ждал подходящего момента. Накопленные с годами эмоции хлынули потоком, и я рыдала, не в силах остановиться.

– Глубоко вздохните, – сказала психолог с экрана ноутбука. Немного погодя она спросила, – О чём этот плач?

У меня не было под рукой платка, и я вытерла кофтой опухшее от слёз лицо.

– О том, что мама больше не придёт… О том, что она умерла…

На меня вновь нахлынули слёзы.

Когда мне было пять лет, меня на несколько дней положили в больницу с диагнозом дисбактериоз. Я лежала одна среди чужих детей и их мам. Мама пришла навестить меня, и когда настало время уходить она встала с больничной кровати и направилась к двери. Я смотрела ей вслед и чувствовала безнадёжность. Когда она исчезла за дверью, меня захлестнула волна недетского отчаяния. Я плакала долго, не желая останавливаться, словно слезами хотела вернуть маму.

Детские слёзы не имеют ценности в мире, полном превратностей, но глупая надежда как будто говорила мне: «Поплачь и твоя мама непременно вернётся обратно». Другие женщины в палате, лежавшие со своими детьми, с раздражением посматривали в мою сторону. Их злые глаза сверлили меня: «Ну сколько можно!» Мама ушла. Мамы больше нет. Не важно, что она вернётся завтра. Её не было сейчас, только это имело значение.

– Вы оплакивали потерю… – проговорила психолог, словно на неё нашло озарение.

Я плакала не потому что мама ушла. Я потеряла маму, пусть даже на день, пусть даже на один единственный миг. Но теперь я не могла её догнать и тем самым возродить, как это было на рынке или на прогулке во дворе. Теперь она ушла по-настоящему, оставив меня одну в страшном мире недружелюбных женщин, белых стен и чужих людей в медицинских халатах.

Будучи взрослой я решила разобраться в этой ситуации и спросила у мамы, почему она не легла в больницу со мной. Она ответила, что лечащий врач, молодой мужчина, сказал ей, что этого делать не нужно, что я уже большая и дети в моём возрасте лежат без родителей.

Прошло двадцать пять лет, а эмоции от пережитого оказались живы во мне. Они пластом упали на дно души и схоронились там. На сеансе я плакала, как тогда в больнице и больше не была не взрослой Алёной, а превратилась в маленькую испуганную девочку. Она жила во мне и временами в оцепенении хваталась своими крошечными ручонками за нити моей души. Меня, как и её, сковывал страх и беспомощность.

В декабре 2018 года я как никогда ощущала себя маленькой Алёной, и даже готовка не могла отвлечь меня от мрачных событий и последовавших за ними тревожных мыслей. Мужу сообщили, что его отец серьёзно болен. У него в голове обнаружили неоперабельную опухоль. Беда ворвалась внезапно и поселила страхи в наших сердцах.

Никто не давал точного ответа, сколько ещё проживёт отец мужа. Его болезнь стремительно прогрессировала. Однажды муж вернулся из магазина, бросил на пороге тяжёлые, до верху нагруженные продуктами пакеты, сел в прихожей и заплакал. Он получил трагичное известие утром, а днём уже был на пути в Иркутскую область, в свой родной городок, где жил и так скоропостижно скончался его отец.

Внезапный уезд мужа выбил меня из строя. Я осталась наедине с детьми и со своими страхами. По ночам я лежала в своей постели, чувствуя напряжение во всём теле, тяжёлые мысли не давали уснуть. Словно наяву мне виделось, как сейчас плохо мужу, как он один в поезде, среди чужих людей страдает от горя и никто не может ему помочь.

Я пыталась себя успокоить. Каждый вечер я ложилась на пол, над моей головой светила новогодняя ёлка. Я лежала, смотрела на гирлянды, переливающиеся в темноте комнаты, и слушала спокойную мелодию релаксации. Дети ложились рядом, но потом начинали бегать по