Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из походного шатра у подножья Елеонской горы вышел сын великого полководца Тит Флавий Веспасиан – в недалеком будущем второй римский император из династии Флавиев. Тит осмотрел разрушенные метательными машинами стены крепости.
Перевел взгляд на свою армию, переданную ему отцом полгода назад. Армия стояла тремя лагерями – двумя на севере и третьим на юге – и включала в себя четыре тысячи легионов и большое количество союзников-сирийцев. Это было более шестидесяти тысяч человек против городского гарнизона в двадцать четыре тысячи в начале осады.
Еще только когда отец Тита, Веспасиан, подошел к Иерусалиму, всем иудейским первосвященникам, а тогда у власти были фарисеи, стало совершенно ясно – Иерусалим падет. Но вместе с его падением рушилась и традиция ожидания Машиаха как всемирного земного царя.
Вдохновителем и одним из лидеров фарисейства был ученый раввин Иоханан бен Заккай. Он предвидел грозившую иудеям катастрофу и был одержим стремлением основать новую иудейскую духовную академию.
Чтобы обмануть зилотов и выйти из города, Иоханан бен Заккай прибег к хитрости.
К вечеру у южных ворот Иерусалима собралась большая толпа.
Иудеи держали на плечах гроб, наспех сколоченный из обломков нетесаных досок.
Разносились стенания:
– Великий рабби Иоханан бен Заккай стал жертвой заразной болезни…
Стража ворот, выполняя зилотский приказ, преградила путь.
Ученики раввина силой пытались прорваться:
– Мы хотим похоронить его на кладбище за стенами города!
Но стража не поддавалась.
Началась потасовка, и стражники призвали лидера зилотов – Иоанна Гискальского.
Тот поразился преданности учеников Заккайи, от бессилия едва державшихся на ногах, и, учитывая известность фарисея, разрешил:
– Пусть идут только самые близкие. А когда захоронят, пусть вернутся – под страхом казни родственников.
Ученики раввина согласились:
– Да будет так!
Один из стражников захотел было открыть гроб, чтобы убедиться в подлинности смерти фарисея, но оттуда исходил такой смрадный запах, что он отказался от этой мысли.
* * *
Стража наблюдала за процессией, которая вышла за стены Иерусалима и направилась в сторону Елеонской горы, где располагалось древнее кладбище.
Еще одна хитрость Иоханана бен Заккайи заключалась в том, что невдалеке, за кладбищем, был разбит лагерь Тита. Раввин рассчитывал сразу же попасть под покровительство полководца.
Из-за кустов начинающего зацветать красноватыми бутонами тамариска вышло пятеро римских легионеров.
Один из них, с глубоким шрамом через все лицо, без шлема, в тунике поверх доспехов, оберегавшей их от лучей солнца, криво улыбнулся. Он жестом приказал опустить гроб. Иудеи повиновались.
«Лицо со шрамом» подошло к гробу и сильно, с ударом, толкнуло его. Гроб перевернулся на бок, крышка, прибитая кривыми проржавевшими гвоздями, отвалилась в сторону.
Когда Иоханан бен Заккай выпал из гроба, раздался раскатистый смех нападавших.
Его ученики сгруппировались возле раввина, но боялись близко подойти к вооруженным.
Их глаза в ужасе расширились, когда «лицо со шрамом» поднесло к шее раввина обоюдоострый короткий меч.
* * *
За спинами послышалось громкое:
– Римлянин! Убери свой гладиус!
Все оглянулись на властный голос.
На небольшой возвышенности стоял невзрачный человек с иудейскими чертами лица, но в высших римских доспехах.
Римляне узнали в нем Иосифа Флавия, приближенного Тита.
Флавий жестом приказал им убраться, и воины беспрекословно ретировались.
* * *
Ученики бросились к Иоханану бен Заккайе и подняли его на ноги:
– Великий рабби!
Флавий с трудом узнал в растрепанном оборванном человеке, среди разлагающихся трупов крыс с невыносимой вонью, раввина, с которым встретился еще в начале войны.
Тогда Иоханан бен Заккай предрек Веспасиану быть императором.
* * *
Флавий и Заккай смотрели друг другу в глаза.
* * *
В голове Иосифа Флавия промелькнули воспоминания о том самом дне:
«Представ перед Веспасианом, Иоханан бен Заккай сказал:
– Мир тебе, о – царь! Мир тебе, о – царь!
Веспасиан сурово ответил ему:
– Ты дважды заслужил смерть: одну – я не царь, а ты назвал меня царем. А вторую – если я царь, почему не предстал предо мной раньше?
Тогда Иоханан бен Заккай сказал ему:
– Что до слов твоих, что ты не царь – истинно, что ты царь, ибо не будь ты царем, Иерусалим не был бы предан в руки твои, ибо сказано: «Ливан падет от сильного». Нет «сильного», кроме царя, как сказано: «И будет царь его из его народа, и сильный его выйдет из среды его».
Тит Флавий Веспасиан стал первым правителем Рима, не принадлежавшим к аристократии. Он был внуком крестьянина и сыном «всадника» из военной кавалерии, впоследствии ставшей одним из привилегированных сословий в Древнем Риме.
А Заккай вспоминал, как сделал предложение великому Веспасиану, от которого тот не смог отказаться…
…И спустя несколько дней Веспасиан был отозван в Рим, чтобы принять императорский титул.
Веспасиан скончался летом 79 года. Почувствовав ухудшение, он пошутил: «Увы, кажется, я становлюсь Богом».
Существует историческая загадка: почему первый в истории Древнего Рима переход императорской власти от отца к родному сыну прошел без каких-либо возмущений?
Поговаривали, что кто-то Великий объявил волю Богов «о начале нового принципата передачи власти», и не нашлось ни одного, кто бы воспротивился…
Иоханан бен Заккай, обнявшись, простился с учениками, которые были вынуждены вернуться в город, и долго смотрел им вслед, шепча губами молитву.
Флавий сказал ему:
– Помолись за себя!
Заккай обернулся к нему.
Флавий объяснил:
– Тебя ждала незавидная участь многих, стремящихся покинуть город. Алчность римлян, подогреваемая злобой к стойким и отважным защитникам Иерусалима, так велика, что они взрезают животы пытавшихся уйти из города, разыскивая, не найдется ли проглоченных золотых монет в их желудке.
* * *
Иоханан бен Заккай стоял на коленях перед Титом. Тот полубоком, с презрением глядя на него, слушал Иосифа Флавия, который нашептывал на ухо:
– Это тот самый раввин, который предсказал твоему отцу, великому Веспасиану, что он станет императором.
На следующий день Иерусалим пал. Город горел два дня. Когда пожар кончился, Тит велел сравнять с землею развалины. Все иудеи, участвовавшее в обороне Иерусалима, были убиваемы, как только попадались в руки римлян. Были убиты и старики и хилые люди, не годившиеся на продажу в рабство. Из остальных победитель выбрал самых сильных и высоких для своей триумфальной процессии, для гладиаторского боя и битв с дикими зверями. Не попавшие в это число были посланы в оковах на работу в египетских каменоломнях, а мальчики
