Заморский тайник - Александр Александрович Тамоников

так. Ночью, когда городок угомонился и, следовательно, было очень мало риска наткнуться на нежелательных свидетелей, к храму пришли двое неизвестных мужчин. Пришли они с конкретной целью – украсть икону Михаила Архангела. Это было понятно как дважды два, – оттого они и завели со стариком-сторожем осторожный и намекающий разговор об этой иконе. Им нужно было выяснить, действительно ли икона находится в храме. Оказалось, что так оно и есть. Откуда неизвестные личности узнали об иконе? Ну, это совсем просто – о ней знает весь Терентьевск и все окрестные деревни в придачу. Даже в самой Москве – и то о ней знают. Стало быть, и ворам узнать о ней не составило особого труда.

Далее. У этих неизвестных личностей было заранее заготовлено два плана похищения иконы. План первый – уговорить сторожа пустить их в храм. Якобы для того, чтобы полюбоваться иконой. Днем-то им вроде как некогда, они люди занятые, заготовители перьев и пуха. Ну, а оказавшись в храме, преступники наверняка расправились бы со сторожем. Может, лишили бы старика сознания, а может, и вовсе его бы убили. Даже наверняка убили бы – для чего им свидетель?

Но этот план не сработал, у сторожа не оказалось ключей от храма. Тогда преступники решили осуществить второй план – напоить сторожа родниковой водой. Конечно же, это была не просто вода, а, так сказать, вода с сюрпризом. То есть в нее заранее была подмешена какая-то гадость, которая и повергла доверчивого сторожа в глубокий сон до самого утра. Как именно называется эта гадость – пускай устанавливают эксперты, Кукушкина это интересовало мало. Итак, сторож уснул, и далее оставалось дело за малым. Нужно было проникнуть в храм, найти там икону и… И спокойно покинуть храм вместе с украденной иконой. Что и было сделано. Удивительно только, отчего воры не прибили уснувшего сторожа, а ведь, по идее, должны были! Потому что сторож – это свидетель, причем единственный свидетель! Но старик остался жив и невредим. Пожалели его воры, что ли? Кукушкину это было непонятно.

Итак, картина преступления была ясна, оставалось лишь найти воров. Тут, конечно, возникали всякие затруднения. Сторожу воры сказали, что они заготовители перьев и пуха. Скорее всего, они соврали, но все равно этот факт необходимо было проверить самым срочным образом. И потом, где они остановились в Терентьевске? Ведь не под забором они ночевали и не в лесу!

Увы, проверка ничего Кукушкину не дала. Он обзвонил все районные и даже областные заготконторы, но нигде ему не подтвердили, что они посылали в Терентьевск двух заготовителей. Этому оперуполномоченный ничуть не удивился, потому что он это предполагал заранее. Кто же из воров скажет о себе правду? Правдивых воров на свете не бывает.

В единственной терентьевской гостинице Кукушкин также не раздобыл никакой полезной информации. Там и постояльцев-то никаких не было. За последние десять дней в гостиницу поселился лишь какой-то инструктор из райисполкома, который ни по каким параметрам не походил ни на одного из воров.

Так где же Кукушкину было искать воров? Как напасть на их след? И тут ему помог случай. Вернее сказать, даже не случай, а народные традиции. А еще точнее – неискоренимый русский менталитет. Ведь как оно бывает в российских деревнях и городках вроде Терентьевска? Если там случается какое-нибудь происшествие, то очень скоро о нем узнают все жители. Откуда и каким образом они узнают – того никто не ведает, это просто-таки невозможно определить. Но узнают, и притом с такими подробностями, что никакая милиция при всем старании не смогла бы раздобыть такие подробности!

Так бывает всегда и везде, так оно, соответственно, было и в Терентьевске. Не успел еще наступить полдень, как городок буквально загудел от всевозможных слухов. Говорили о том, что ночью к храму пришли два бандита, опоили отравленной водой сторожа Кирилла Авдеевича, затем взломали в храме дверь и унесли с собой икону Михаила Архангела. Милиция уже ищет икону и воров, и занимается этим Васька Кукушкин, оперуполномоченный.

Все это, разумеется, было правдой, но к правде народ добавлял великое множество самых разных версий и предположений, порой воистину сказочного и фантастического характера. Во многих местах поговаривали, что икону украли вовсе даже не люди, а то ли черти в человеческом обличье, то ли болотные кикиморы, которых, как известно, в окрестных болотах столько, что просто-таки шагу ступить нельзя… Были, конечно, и другие предположения, еще более нелепого и дикого свойства.

И вся эта мешанина просто-таки лавиной вылилась на оперуполномоченного Василия Кукушкина. Казалось, весь городок забросил все свои повседневные дела и ищет икону и тех, кто ее украл. Василию звонили по телефону, встречали его на улице, даже подбрасывали ему всякие письма анонимного свойства – и все с версиями о том, кто и для чего украл икону с Михаилом Архангелом и где Кукушкину следует ее искать.

Когда несчастный оперуполномоченный совсем изнемог от этого сумбурного шквала сведений, он все же зацепился за некую информацию, которая его и впрямь заинтересовала. Обитала в городке некая склочная и несимпатичная личность – Коля Лысый. Лысый – это было его прозвище, а как была его фамилия, никто, кажется, и не помнил. Да и зачем кому-то помнить Колину фамилию, когда его и без того весь городок знал как облупленного? Коля Лысый – и все тут. Скандалист, врун и хам, перессорился со всем Терентьевском, даже с терентьевскими собаками, живет бобылем, потому что кто же захочет связать судьбу с таким-то персонажем? И этот Коля Лысый пускает к себе на постой всякий приезжий народ из тех, кому по каким-то причинам не хочется селиться в гостинице. Конечно, не задаром, потому что Коля отродясь толком нигде не работал, а жить на что-то ему надо или не надо? Вот и пускает: и мужчин, и, бывало, женщин, и семейных, и одиноких – всяких.

Но не в этом дело, а в том, что позавчера он пустил на постой каких-то двух мужчин. Мужчины молодые и видные, Коле они объяснили, что они – заготовители перьев и пуха или что-то в этом роде. Точно – заготовители, об этом сказал в поселковом магазине сам Коля. Вот, говорит, у меня поселились заготовители, люди вежливые, обходительные, да и на деньги не поскупились. Целую пригоршню отвалили! А вчера эти двое неожиданным образом съехали от Коли, и где они теперь – того никто не знает. А самое-то интересное, что никакие, видать, они не заготовители. Потому что заготовителям полагается ходить по дворам и кричать на всех углах – вот, мол, покупаем пух и перья. А эти не ходили и не кричали. Так какие, спрашивается, они заготовители? Вот ведь и старому Кириллу Авдеевичу те двое, которые опоили его водой с сюрпризом, тоже представились заготовителями! Эге, да уж не одни и те же это личности?

Точно так же думал и оперуполномоченный Кукушкин. Поэтому, прихватив с собой на всякий случай двух милиционеров, он помчался к Коле Лысому. Коля оказался дома и встретил Кукушкина и милиционеров неласково. Он всех, кто к нему приходил, встречал неласково, уж такой это был неприветливый человек. За исключением, конечно же, квартирантов – те платили ему деньги.

– И чего приперлись? – Коля перегородил собою вход в ворота – он не хотел, чтобы милиционеры входили в его двор.

– Поговорить надо, Коля, – миролюбиво произнес Кукушкин.

– Не о чем мне говорить с милицией!

– Тебе, может, и не о чем, а вот нам – есть о чем, – сказал на это Кукушкин. – Для того мы и приехали.

– Сказано – не желаю я говорить с милицией! Имею право!

– Ну, так ведь и у нас тоже есть права. – Кукушкин насмешливо прищурился, глядя на Колю. – Не о девочках мы хотим с тобой поговорить и не о видах на урожай картофеля. А допросить тебя как свидетеля по уголовному делу. И в соответствии с законом ты обязан вступить с нами в беседу и сказать нам правду. Под подпись в протоколе! А будешь брыкаться – вот тебе и уголовная статья. Два года лишения свободы! Так что наши права посильнее твоих, ты это учти. Ну так состоится разговор? А то собирай манатки, и поедем в кутузку. На два года.

– Что вам надо? – Было заметно, что слова Кукушкина произвели на Колю должное впечатление. – Живу я тихо, законов не нарушаю…

– Так уж и не нарушаешь? – усмехнулся Кукушкин. – А незаконные доходы в виде денег с квартирантов? А твое упорное нежелание трудиться на благо общества? То бишь – тунеядство? Ну и вот можешь