Мертвая петля - Евгения Ветрова

польских корней? Во мне, знаете ли, есть примесь шляхетской крови, я просто чувствую в вас родственную душу.

И вновь она рассмеялась.

– Мне часто говорят, что я похожа на панночку… ту, которая поме́рла[4].

– Бог с вами, – замахал на нее Вардун. – Не верьте. Это завистники. У вас классическая и немного холодная красота. Эти глаза цвета неба… Как говорил незабвенный Иван Васильевич: «Червлена губами, бровьми союзна…»[5]

– Да вы льстец, Ефим Сергеевич. Отвечу банально: «Не родись красивой, а родись счастливой».

– О, как я вас понимаю! Счастье – птица непредсказуемая. А ведь вчера еще ничто не предвещало…

«Именно, – подумала она, – ничто. А Вардун, выходит, знает о пропавших документах?»

– А у меня к вам просьба, Ефим Сергеевич, моя форма, увы, пришла в негодность. Нет ли у вас возможности достать комплект? А то прямо не знаю, как в рейс выходить.

– Для вас, ясная пани, Ефим не только форму – луну с неба достанет. Дайте-ка я посмотрю на вас. – Вардун довольно бесцеремонно отодвинул ее рукой и даже повертел вокруг своей оси. – Прелестно, – вынес он вердикт. – Не волнуйтесь, Жанночка, форму я вам обязательно достану. Вы же в гостиницу идете? Нам по пути. Пройдемте через сад и по набережной потом. Путь почти такой же, а удовольствия больше.

Они свернули в сквер. Здесь было тенисто и прохладно. И как было бы здорово не плестись в отель под грозные очи начальства, а побродить по этим дорожкам, послушать пение фонтанных струй, посидеть на лавочке с книжкой. Видимо, мысли их оказались схожи, потому что они как-то вздохнули в унисон, переглянулись и рассмеялись. Ей нравился этот невысокий человек, начавший рано лысеть. Судя по всему, добродушный и веселый. И как он столько лет продержался на этой должности, где порой требуются жесткость и сила, непонятно.

– Вы интуиции доверяете? – спросил Вардун внезапно.

– Еще как!

– Вот и я. Так я вам скажу: что-то нехорошее творится. Элеонора Васильевна зря не приедет.

– Кто, простите?

Что-то толкнуло ее в бок и царапнуло по ноге. Она отскочила. Мимо промчались два подростка на самокатах.

– Извините! – на бегу крикнул один из них.

– Вот олухи! – Вардун неодобрительно смотрел им вслед.

– Ну, извинились же. Культурные. Кстати, а как тут у вас с культурой? Как народ развлекается?

Вардун широко улыбнулся и погрозил ей пальцем:

– Ой, молодость-молодость… понимаю. Ну, как и везде – кино, кафе, клубы…

– Ой, какая ж я молодежь, скажете тоже. Меня больше интересуют, скажем так, общественные процессы. Знаете, хочется как-то участвовать в жизни страны…

– Политика? – изумленно воскликнул Ефим Сергеевич. – О! Это вещь сложная. Женщинам в этой сфере тяжело.

– Да уж не сложнее, чем летать, – засмеялась она и подхватила его под локоток. – Знаете, хлеб стюардессы совсем не легок. Мы, как балерины, во многом же себе отказываем. Поневоле задумаешься, чем заняться, когда придет возраст. Думаю, может, книгу написать? Про стюардессу, например.

– Ну… – Вардун задумался, – почему бы и нет. Сейчас многие пишут. – Он вздохнул.

– Или в журналистику податься… Я вот слышала, что в Самаре есть талантливая журналистка. Штырц вроде?

– Штырц? Ну да, есть такая, – буркнул Ефим Сергеевич. – Пишет и пишет, пишет и пишет…

– Что-то вы ее не жалуете, похоже?

– Ой, да ну! Пронырливая особа. Весьма. И не слишком разборчивая.

– Да? Ой, а расскажите, страсть как люблю сплетни.

– Да была тут у нас история с авиазаводом три года назад. С какой-то радости тиснула статью, что предприятие специально подводят под банкротство. Вы не представляете, что тут у нас было! Акции рухнули, акционеры в панике…

– И?

– Да что… все оказалось пустышкой. Но кто-то с этого хорошо нагрелся.

– А Штырц?

– Да что ей сделается… пишет… Ну подали на нее в суд, штраф присудили. Думаю, те, кто ей статью заказал, его же и оплатили. С барышей, так сказать.

Жанна покивала и задумалась. Да, писала, писала и дописалась. Или все же ее смерть связана именно с украденными документами? И где их теперь искать? В любом случае, теперь хотя бы есть доказательства, что никто из их экипажа не причастен к этому делу. А если кое-кто будет все же настаивать, то у нее есть убойный аргумент.

Сквер кончился, теперь они шли по набережной, выложенной разных оттенков серой плиткой. Справа текла Волга, слепя глаза бликами от воды. По реке шел теплоход, небольшое судно с тентом на верхней палубе. Впереди, у причалов с полукруглыми спиральными эстакадами, стояли теплоходы побольше, двухпалубные. На таких, наверное, люди ездят в круизы до Казани и других мест. Так здорово сидеть на палубе с чашечкой кофе и смотреть на проплывающие мимо берега. Полный релакс. И никакой аэрофобии. Впервые Жанна подумала о смене работы. На теплоходах тоже нужны бортпроводники. А ведь есть еще и морские лайнеры. Что она так держится за это небо? Она подняла голову. Голубое полотно прочертила двойная молочная полоса. Она мысленно пожелала самолету мягкой посадки. Ничего, суслику не привыкать. Суслик справится.

Вардун же тем временем обращал ее внимание на всяческие красоты, указывая пальцем в различные городские скульптуры, стоящие вдоль набережной. Больше всего порадовал товарищ Сухов, хоть и в бронзовом виде, но все же дошедший до родных мест.

За разговорами они незаметно подошли к зданию гостиницы. Вардун распахнул перед ней дверь, пропуская вперед. В холле оказалось неожиданно шумно. Недалеко от входа стояли Белковский со своим охранником, Малинин, два суровых парня из его команды и Камаев. Видимо, у них только что произошел какой-то бурный разговор, все были явно возбуждены и до сих пор искрили. Тут они увидели ее и как по команде дружно открыли рты. Но всех опередил Малинин:

– Какого черта? Я же ясно сказал не покидать отель! Сначала этот, – он ткнул пальцем в Камаева, – теперь вот еще одна нарушительница!

Но не успела Жанна и слова сказать, как получила сильный толчок в спину и точно бы завалилась, если бы Вардун не успел подхватить ее. Мимо них промчалась растрепанная женщина и с ходу вцепилась в лацканы пиджака Белковского.

– Олег! Его забрали! Олег! Сделай что-нибудь!

Белковский застыл соляным столпом, а женщина трясла его, словно хотела стрясти урожай яблок.

– Инга! – Белковский пришел в себя. Отодрал ее руки от пиджака, чуть отодвинул от себя и заглянул в лицо: – Успокойся! Что случилось?

– Наш сын! Они забрали его.

Жанна мысленно присвистнула. Жена Белковского, по слухам, была дамой солидной и корпулентной. Эта же обладала формами, достойными фотомодели, на вид была не старше тридцати. Спутанные рыжие локоны взлетали над