Мертвая петля - Евгения Ветрова

Свернув губы трубочкой, Жанна попыталась издать свист, но получилось лишь какое-то шипение. Она виновато развела руками.

– Ладно, научу тебя потом атаманскому свисту. Раз уж мы банда, – усмехнулся Камаев.

Надо же, он еще и шутит? Мир перевернулся! Ей стало спокойно. Сосущий червячок тревоги не уполз, но спрятался в норку, затаился.

– Очень это все странно. – Жанна тоже рассуждала вслух. – Обморок как на заказ.

– Думаешь, обморок поддельный?

– И окурок его. Сечешь, чем пахнет?

Камаев втянул носом воздух и покосился в ее сторону.

– Что? – чуть отодвинулась она.

– Ничего. Но пахнет вкусно.

Жанна резко отвернулась. Заметил ее духи? Еще бы! Даром, что ли, отвалила за них кучу денег? Спасибо Майе – уговорила. Мол, от этого аромата у мужчин башню сносит. Вот было бы здорово. Она представила Камаева с сорванной башней, хмыкнула. Нет, вряд ли. Такого духами не пробить, даже если цистерну вылить. Тут нужен другой подход. Такие мужчины обычно падки на лесть. Говори ему, какой он весь из себя замечательный, единственный и неповторимый, тогда будет тебе счастье. Или не будет. Стоит подумать, нужно ли ей такое сомнительное счастье в виде не терпящего возражений домостроевца? Но ведь сердце ноет. Ему, сердцу, конечно, все равно, что для таких, как Камаев, место женщины на кухне. Ему вынь да положь запретный плод. А что потом делать и как лечить это самое сердце, когда оно разобьется? А оно непременно разобьется. Это уж и к гадалке не ходи.

Жанна поерзала на сиденье. Ладно, сердце запрем на замок, но глазам-то ничто не мешает наслаждаться прекрасными видами. Сегодня Камаев был особенно хорош в этой белой футболке с коротким рукавом, не скрывающей движение бицепсов под смуглой кожей. Его руки с длинными сильными пальцами обхватывали рулевое колесо как штурвал самолета: надежно и крепко. Она мысленно вздохнула и даже стукнула себя по бедру: не пускай слюни, дурочка!

Машина неслась по дороге, ловко обгоняя другие автомобили, и скоро настигла ничего не подозревающий «Опель». Улица Лейтенанта Шмидта, петляя, вывела их на широкую Ново-Садовую. Камаев держался за «Опелем» на расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Мимо проносились дома, торговые центры, заправки. Улица сузилась, справа ветерок трепал на мачтах цветные флаги у стеклянно-бетонного куба автосалона. Впереди показался перекресток. «Опель» замигал левым поворотником.

– Машин мало, заметить могут, – с досадой пробормотал Камаев и чуть притормозил.

– Упустим же!

– Мне что, им в бампер уткнуться? – огрызнулся он.

Вскоре по обеим сторонам потянулись дома частного сектора разной степени достатка и ухоженности, выставляя напоказ цветные фасады или пряча их за глухими заборами из профлиста. «Опель» свернул еще раз, теперь направо. Камаев притормозил.

– Упустим, упустим. – Жанна в нетерпении дернула его за рукав.

Камаев раздраженно надавил на сцепление.

– Хватит истерить. Они едут туда, где прячут мальчика. Сообщим Малинину, они из-под земли их найдут.

– Ага! – едко воскликнула она. – Пока мы сообщим, эти допрут, что документы липовые. А там ребенок! Или у тебя телефон Малинина есть?

Камаев досадливо дернул щекой и мотнул головой. Нет.

По садоводству ехали медленно, «Опель» исчез. Жанна шумно и зло дышала, раздувая ноздри. Какой же упрямый этот второй пилот! И она тоже хороша. Почему она не озаботилась взять у Малинина номер телефона? Она набрала Наталью. Та ответила полушепотом:

– Я в музее. Телефон Малинина? Шутишь? Откуда? А что случилось?

– Смотри! – прервал ее разговор Камаев и указал на дом за металлическим забором. Через калитку, сваренную из арматуры, можно было разглядеть дорожку к крыльцу и припаркованный во дворе серый «Опель».

– Мальчик наверняка там. Мы должны что-то сделать!

– Лезть, даже не зная, сколько их? – Камаев усмехнулся. – Как типично для женщины.

Эту фразу пришлось проглотить. Ладно, она потом ему припомнит.

– А давай я зайду, будто адресом ошиблась? Или ищу кого-то?

Камаев изумленно раскрыл глаза.

– Это же не кино. Эти бандиты – настоящие. Они ребенка похитили. Полагаю, что ставки очень высоки. Они тебя, – он специально выделил это «тебя», – прихлопнут просто так, на всякий случай.

– Ну и сиди тут. А я пойду! – Она потянулась к ручке дверцы.

– Сидеть! – негромко приказал Камаев. Кнопка блокировки дверей щелкнула, но Жанна все же дернула дверь. Безуспешно.

– Ты!..

Камаев развернулся на узкой дороге и повел машину обратно. Через пару домов съехал на обочину, заглушил мотор. Помолчал.

– Там, за домами, начинается лес. Попробуем подобраться с той стороны.

До нее не сразу дошло, а потом она улыбнулась:

– В обход пойдем? Как нормальные герои…

Камаев хмыкнул:

– Скорее ненормальные.

Улица была пуста. То ли жители прятались за глухими заборами, то ли вообще отсутствовали. Они медленно двинулись вдоль заборов, ища способ выйти к лесу, густая шапка которого торчала над коньками крыш.

Глава 9

Проход к лесу вскоре нашелся: узкий проулок между двумя домами. Деревья тут подступали совсем близко к заборам. Среди них виднелись тропинки, по которым жители ходили в лес, возможно, за грибами или просто выбрасывать мусор. Кучи всякого хлама устилали землю: стертые покрышки, драные матрасы и даже битые телевизоры. Пришлось идти, огибая эти залежи. Залаяла собака, за ней другая. Они отступили вглубь. Тут было почище, но зато больше комаров. Жанна натянула капюшон и непрерывно махала перед лицом руками, то и дело тряся в воздухе то одной ногой, то другой. Камаев шел впереди, странное дело – злые насекомые не спешили пить его ордынскую кровь. Во всяком случае, Жанна не видела, чтобы он хлопал себя по голове или по голым рукам.

– Собаки – это зло, – сказал Камаев, когда лай остался позади.

– Ты не только женщин не любишь, но и собак… Так и запишем.

– Почему? – Он внезапно остановился, и она врезалась носом в его спину.

– Сам же сказал: собаки – зло.

– Почему ты решила, что я не люблю женщин? – Камаев повернулся.

– А что, любишь? Вот сюрприз!

– Давай обсудим это потом. Когда будет более подходящий случай.

Она тяжко вздохнула. Для выяснения отношений случай всегда неподходящий. Никто не присылает эсэмэсок: «Сейчас самое лучшее время для объяснений. Вперед!» Потом остается только жалеть, что не успел, опоздал и все упустил. А ведь был момент… Вся наша жизнь – это сплошная череда сожалений об этих упущенных моментах.

– Как мы узнаем, какой дом нам нужен? – спросила она, сглаживая неловкое молчание.

– Как-нибудь. – Камаев посмотрел в просвет между деревьями. – Я считал дома. Третий от того места, где мы зашли в лес. Кажется… вот этот. Забор, во всяком случае, похож.

– Интересно, собака