Сборник боли и смеха - Ида Хайд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Йена держала сигарету перед собой, оперевшись локтями на стол, глядя в пустоту, затягивалась и выпускала дым вверх.
— Это пиздец… — сказал Элгей.
— Зато у нас карта. — задумчиво смотрела на улицу в первых рассветных лучах сказала Йена.
— Я думал нас там изнасилуют и убьют. Или посадят.
— Дурак что ли? Я же мать!
Элгей засмеялся так, что кофе брызнул у него из носа.
— Да, точно. Ты теперь мать. Можешь в статусе в Вк писать теперь #яжмать.
— Агааа… — ладно, вытри кофе со стола и пошли спать. Нам сегодня еще в ЗАГС идти.
— Не многовато ли приключений? Может перерывчик сделаем? — Элгей вытер рукой подбородок и повернулся к раковине, чтобы взять губку.
— Сегодня 18 мая, я не знаю, сколько времени делают свидетельство о рождении и сколько нам понадобиться, чтобы вписать ребенка в паспорт. Но я точно знаю, что акция у застройщика до конца месяца. Мы так еще рубинштейнов 500 можем сэкономить, если успеем.
— Я тя понял, ок.
В ЗАГС!
Очередь на регистрацию рождения, разводов, браков и смерти была одна.
Перед Йеной и Элгеем сидела одна седая вдова в темной платье и кружевном черном платке на голове и любопытная еврейская семья: мать, ее сын и невестка. Причем, понять с первого раза цель их визита было не просто.
— Мама, я утомился или мне сделали нервы? — спросил сутулый стройный мужчина в шляпе и черном костюме.
— Фима, ты проголодался! — отвечала полная, сильно потеющая дама.
— Да хватит вам! Мы полчаса назад ели, — подключилась невестка — крохотная девушка с большими зубами, тоненьким хвостиком кудрявых волос в вязанном бордовом очень скромном платьице и старомодных туфлях, такие носят бабушки с больными ногами, люди с плоскостопием или артритом.
Йена посмотрела на свои наручные часы с большим циферблатом, и продолжила тайком наблюдать за семейкой.
— Нет. Наша с Фимой квартира останется нашей, — говорила полная мать. Часть разговора Йена пропустила, так как отвлеклась на входящую в кабинет вдову.
— Но это мои родители купили ее нам, и мы там живем, — отвечала невестка.
— Нет, подождите… если квартира приобретена в браке, то она принадлежит мужу и жене пополам, — начал рассуждать сын.
Одна из дверей в коридоре ожидания открылась, откуда выглянула голова женщины неопределенного возраста, с зачесанными в небрежный пучок сальными волосами. На ней были очки в толстой оправе с увеличительными линзами, откуда в непонятном направлении смотрели два голубых сильно косящих глаза.
— На получение свидетельства о рождении кто? — сказал она и прищурилась.
— Мы, — быстро встала Йена и пошла за ней в кабинет. Элгей поплелся за ней.
— Пожалуйста, документы. — указала на стол сотрудница ЗАГСа. На ее бейджике блестела надпись «Разводова Уза Олеговна».
Йена положила на стол все документы.
— Минуту, — Уза Олеговна просмотрела все документы, собрала их в стопку и отнесла своей коллеге, что сидела по соседству за перегородкой.
Элгей и Йена занервничали. «Неужели не выйдет?» — думала Йена.
— Щас они по базе пробьют, Вагтрах Вашотович напртачил и мы вернемся обратно за решетку. — шептал ей Элгей.
— Не неси чушь! У нас все оформлено как надо.
Уза Олеговна посовещалась с коллегой и вернулась без документов:
— Свидетельство о браке у вас с собой?
— Да-да, вот, пожалуйста, — суетливо и быстро протянула документ Йена.
— Благодарю. Ожидайте.
Женщина опять ушла к своей коллеге. Они шептались, Уза Олеговна периодически выглядывала из-за перегородки, смотря в сторону молодых людей. Было сложно сказать, на них она смотрела или на часы, что стояли на ее столе, но все это жутко нервировало Йену. Она гладила себя рукой по хвосту, поправляла воротник на короткой спортивной куртке. Движения ее были резкими, рублеными.
5 минут тянулись как целая вечность.
— Берите ваши документы и пройдемте за мной. — наконец отошла от стола коллеги Уза Олеговна.
На ватных ногах Йена и Элгей пошли за ней. «Ну все, нас ведут в охрану» — думал Элгей. Йена побледнела, ее хвост бил по плечам от ее резких шагов, которых она не чувствовала.
Они прошли на второй этаж по мраморной лестнице с прибитым к ней красным ковром, повернули налево и прошли по длинному коридору, по бокам которого было много высоких дубовых дверей — кабинетов без надписей. Потом снова повернули налево, прошли за одну дверь. Снова коридор. Сердце Йены билось в такт с движениями ее хвоста и звуком шагов Узы Олеговны.
Она не могла придумать, что говорить, если их поймают. «Врать до последнего или сразу признаться?» — думала Йена и перебирала в голове всевозможные варианты, но никак не могла успокоиться и сосредоточиться.
Они все шли и шли…
— А где ваш малыш? — прервала нервное молчание и топот шагов Уза Олеговна.
— Он дома. С мамой. С моей мамой… В смысле с бабушкой. — запинаясь, ответила Йена и почувствовала, как ее высокий лоб покрылся испариной. Она провела по нему рукой, потом по хвосту до самого его конца и перекинула его за спину, улыбнувшись работнице ЗАГСа.
Элгей чуть ссутулившись ждал часа расплаты за их ложь. Его глаза были вытаращены, рот чуть приоткрыт, спина округлена, плечи скруглились, словно прикрывали грудную клетку.
— Какие молодцы. А то знаете, все идут с детьми, с грудничками за документами. А дети плачут, им же это все стресс в таком маленьком возрасте. — добродушно ответила Уза Олеговна.
— Ну да, решили оставить дома, процедура вроде же не долгая, а живем мы тут, рядом… — Йена немного успокоилась, но все еще ожидала чего-то плохого.
Они подошли к очередной высокой дубовой двери, Уза Олеговна постучала, заглянула и пригласила войти пару.
— Поздравляю с новым москвичом! — торжественно сказала она, взяв на столе зеленый документ. — Все, ваше свидетельство готово!
— Готово? — Йена не верила своим ушам. Элгей глупо улыбался, облокатившись о стену у дверного проема.
— Да, мы работаем быстро. А документ на материнский капитал через Госуслуги закажете. Ну знаете как, да?
— Ка… капитал, какой? — Йена совсем забыла, что даже на одного ребенка полагается материнский капитал.
— Ну вы даете!
— А, да, спасибо. Спасибо вам большое. — пролепетала она, стараясь взять себя в руки и осознать, что у них все получилось.
— Да неее за что! — улыбнулась Уза Олеговна, отчего ее косые глаза превратились в две узкие полоски. — Ну, всего вам доброго! В добрый путь!
Йена сжимала в руке свидетельство о рождении, а еще свои маленькие губы. Ноздри ее были расширены, стянутые в хвост, волосы у лба блестели
