Сборник боли и смеха - Ида Хайд

пригрозил девушке дубинкой.

— Какое еще «нет ой, нет!»? Мне домой надо. — не понимала Йена.

— Это наш душевный протест, тебя задержали с нами. Ты с нами. — сказал ей парень с белыми длинными волосами, сидящий рядом с синеволосой девушкой.

— Какой протест??? Я шла домой. Мне к ребенку надо, я родила неделю назад. Вы обалдели что ли??? — прокричала Йена.

— О, да у нас тут мать. Опомнилась. Думать надо было, когда шла на митинг! Таким рожать вообще нельзя. — пригрозил ей полицейский.

— Выпустите меня, у меня грудной ребенок дома. Я не участвовала ни в каких митингах! Я шла домой! — протестовала Йена.

— Спокойно, мамаша. Щас приедем, разберемся кто куда шел и где участвовал.

— А где мой муж?

— В соседнем отеле. Заселяется, — засмеялся полицейский.

— Да вы издеваетесь???

— Успокойся, если мы выясним, что ты не врешь, будешь дома через пару часов.

— Принимай щеглов! — сказал полицейский проводя Йену и еще несколько человек в какой-то старый кабинет, похожий на полицейский участок с зелеными стенами и прокуренным тамбуром.

На лавочке у дежурной части сидели еще люди, там же Йена увидела Элгея.

— Эээлгей! — крикнула она и ринулась к нему, но полицейский быстро осек ее и направил в кабинет.

Элгей грустно проводил ее тревожным взглядом.

— Так, вы у нас тут мамаша? — спросил старший лейтенант милиции, сидящий за столом в кабинете, куда ее и еще несколько человек завел полицейский, что сопровождал их.

— Я мать грудного ребенка, мне домой кормить его надо.

— Что вы делали на Тверской сегодня с 19:00 до 21:00?

— Я здесь живу. Шла мимо.

— А как вы оказались в толпе?

— Мы зашли в бар, вышли и пошли домой, а нас как каких-то преступников скрутили и отправили сюда.

— Вы шли в толпе людей, нарушающих общественный порядок.

— Я шла домой к ребенку. В толпе у меня кто-то вытащил его медицинскую карту.

— Карту, говорите…

— А зачем вы ее взяли с собой?

— Чтобы прикрепить его к поликлинике. Он родился неделю назад.

— Так вы, стало быть, шли в поликлинику? А как же вы оказались в баре?

— Нам не хватило документов для прикрепления. На обратном пути мы зашли выпить чая в бар. Ждали там официантку 30 минут, не дождались, вышли на улицу, чтобы пойти домой, попали в толпу, карту выронили…

— Понятно, — полицейский стучал зажигалкой по столу.

— А почему именно в бар? Ни в кафе, ни куда-то еще.

— Он был ближе, муж хотел зайти туда.

— Муж? А где ваш муж?

— Он в коридоре сидит.

— Позовите мужа!

Полицейский попросил Йену показать, кто из сидящих на скамейке ее муж, и позвали его в кабинет.

— Вы муж?

— Чей? — Элгей как всегда тупил.

— Мой, блядь! — крикнула Йена, злобно посмотрев на него.

— Да, это моя жена.

— Ясно, — старший лейтенант оперся руками о стол и встал, пристально глядя на Элгея.

— И что вы делали на улице?

— Мы домой шли.

— А где вы живете?

— На Тверской.

— А документы есть?

— Есть, вот, пожалуйста. — Элгей протянул паспрт и договор аренды.

Допрашивающий их полицейский внимательно изучил документы и вернул их Элгею.

— А что вы делали в баре?

— Да зашли чая выпить! — сказала Йена.

— Мамаша, я вас не спрашивал.

— Зашли выпить чая, — повторил Элгей.

— И как чай? Это он заставил вас пойти на митинг? — продолжал допытываться полицейский.

— Какой митинг? — Элгей был спокоен, но плохо соображал.

— Ясно. Так. Сейчас я составлю протокол, а вас пока отведут в приемник. Посидите до утра, а там видно будет.

— Какой до утра??? Мне ребенка кормить надо! — запротестовала Йена.

Элгей с недоумением посмотрел на нее. В этот момент полицейский прищурился.

— Это ваш ребенок? — спросил он у Элгея.

— Наш.

— Как зовут?

— Рюрик, — ответила за Элгея Йена.

— Мамаша! Я вас не спрашивал!

— Мой сын, Рюрик. — ответил Элгей.

— В приемник их!

Йена пыталась протестовать, но ее и Элгея вывели и развели по разным кабинетам, точнее спецприемникам, а которых сидели молодые люди. Вместо одной из стен в которых была решетка.

Йена сидела на корточках, прижавшись к стене. Рядом с ней оказалась та самая девушка с синими волосами, что угощала ее водой в автозаке.

Она достала из-за пазухи папку и протянула Йене.

— Держи, это кажется, твое. Выпало у тебя, когда нас крутили.

Это оказалась медицинская карта.

— Спасибо! — радостно воскликнула Йена и прижала карту к себе.

— Как ты? Наверно беспокоишься о малыше? У тебя грудь не течет?

— Да… Что??? — Йена на секунду забыла, что она неделю назад стала матерью и от стресса не могла сообразить про какую грудь говорит девушка.

— Нет, спасибо. Все в порядке.

— Покажи ментам карту, тебя должны выпустить. — участливо сказала синеволосая.

— Ээээй!!! — крикнула Йена проходящему мимо полицейскому.

— Не орите, а то в одиночку посажу на 15 суток.

— Да подойдите! Мне к ребенк грудному надо.

Полицейский подошел, Йена вытянула карту через решетку и трясла ею.

— Что это за безобразие? — не понимал полицейский.

— Позовите главного, мне нужно показать ему карту ребенка. Я шла домой, а меня скрутили и увели сюда. А я просто мимо проходила.

— Дамочка, это вам не ресторан. Вы думаете, можно так просто вызывать кого захотите? Вы за решеткой.

— Вообще-то мне адвокат полагается.

— Пф… вот сидите и ждите.

— И как же мне ему позвонить?

— Никак.

В этот момент по коридору проходил старший лейтенант, который допрашивал их.

— ЭЭЭЭЭЙ!!! — крикнула ему Йена. Он обернулся, потом посмотрел на полицейского, который стоял рядом с решеткой, из которой виднелась рука Йены с картой.

— В чем дело? — наконец подошел он.

— Карта! Вот карта моего ребенка. Мы шли из поликлиники… отпустите меня! Вот же! Возьмите! — она трясла картой перед ним.

Полицейский взял карту, покрутил в руках и отдал старшему лейтенанту.

Тот взял ее, полистал и спросил:

— А что же вы раньше ее не показали?

— Так я выронила ее и мне скрутили руки! Я сознание потеряла! Отпустите меня к ребенку!

— Хм… похоже, что вы не врете.

— Можно мне домой? Я ни в чем не виновата!

Старший лейтенант постучал картой по решетке, пристально посмотрел на Йену, потом на полицейского, подумал и ответил:

— Можете быть свободны. — он вернул карту Йене. — Но впредь, не гуляйте во время беспорядков и будьте аккуратны. Гена, открой и выпусти гражданку.

— Хорошо. А мужа моего можно отпустить?

— Да, он тоже может идти.

Был рассвет. Йена и Элгей сидели на кухне и курили. На столе лежала карта. Грязная, потрепанная. Как будто будто вымышленного, едва