Тайна девятки усачей - Александр Власов

Вовка как стоял, так и остался посреди дороги напротив силосной траншеи. А Санька, весело посвистывая, пошёл к дому…

На следующее утро они вдвоём выкинули фокус. Мальчишки увидели смешную пару: взявшись под руки, Санька и Вовка торжественно подошли к траншее.

— Внимание! — важно произнёс Санька. — Когда будете качать — не поломайте нам ноги: они пригодятся… Вчера мы выяснили, что в колхозе есть ещё один человек, который знает Диму Большакова!

Затем Санька небрежно добавил:

— А теперь — качайте!

— Кто? Кто? — закричали ребята.

— Кто? — заинтересованно спросила Катя и подошла поближе.

Но Санька игнорировал её полностью. Он и бровью не повёл в её сторону. Он обращался только к мальчишкам.

— Ваша учительница — Мария Петровна!

— В войну её тут не было! — после короткого замешательства возразил Гриша.

— А перед войной? — спросил Санька. — В общем, есть такое предложение: сегодня после работы пойдём всем звеном в Обречье — к учительнице!.. Как, Мишук? Поведёшь?

— Конечно! Это по-моему! — ответил Мишук.

…Миновав клуб в Обречье, ребята подошли к светлому нарядному домику с невысоким редким забором. Между реек высунулась большая собачья голова с умными глазами.

— Плюс! — крикнул Вовка.

Плюс обнюхал ребят и затрусил к калитке. Там он тявкнул пару раз. Открылось окно. Выглянула старая, седая, но ещё крепкая женщина.

— Здравствуйте, Мария Петровна! — нестройным хором произнесли ребята.

— Здравствуйте, дети! Если ко мне — заходите.

— К вам! — ответил Мишук.

— Заходите, — повторила учительница и отошла от окна.

— «Дети…» — проворчал Санька себе под нос.

Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Мария Петровна усадила их у стола с белой скатертью. Наступила неловкая тишина. Комната чем-то неуловимым напоминала класс, и Санька поёжился, как перед контрольной работой.

— У вас новенькие? — спросила учительница.

— Да! — ответил Мишук. — Один насовсем… С нами учиться будет… А другая — на лето только… К осени уедет.

Мария Петровна повернулась к Саньке:

— Как тебя зовут?

— Санька!

— Такого имени не знаю!

— Александр Крыльев! — поправился Санька и встал, как на уроке.

— Класс?

— Шестой окончил!

— Математику любишь?

— Люблю! — соврал Санька.

— Сколько будет, если разделить единицу на ноль?

— Ничего! — выпалил Санька и уточнил: — Ничего — в смысле ноль!

— Не любишь! — определила учительница. — Но полюбишь!.. Это я обещаю твёрдо!.. Садись!

Мария Петровна посмотрела на Катю. Не ожидая, когда её спросят, девочка встала и сказала:

— Катя Иванова.

Ей повезло: Мария Петровна не задала ни одного вопроса. Она велела ей сесть и вызвала Гришу Лещука:

— Может быть, ты разделишь единицу на ноль?

— Будет бесконечно большое число! — уверенно ответил Гриша.

— У меня больше вопросов нет, — произнесла Мария Петровна. — Я готова ответить на ваши.

Ребята облегчённо вздохнули. Теперь можно было приступить к самому главному. И Мишук прямо спросил учительницу, знает ли она что-нибудь о Диме.

Мария Петровна помнила всех своих учеников, где бы они ни находились.

— Славный был мальчик! — сказала она о Большакове. — А в отношении нехороших слухов я уверена — ложь! Кто знал Дмитрия, тот не поверит этой клевете!..

Учительница надела на нос старомодное пенсне и посмотрела в окно, припоминая далёкие довоенные годы.

— Дмитрий был не в ладах с математикой… Мы не раз с ним ссорились, прежде чем он оценил её по достоинству. И с вами мира не будет, пока вы не почувствуете вкус к математике! В наше время…

Мария Петровна могла бы говорить о математике до самого утра, но, заметив, как поникли ребята, она понимающе улыбнулась:

— Ладно, не буду… Каникулы ещё не кончились… Только один пример — с тем же Большаковым.

Это вполне устраивало ребят. Они снова повеселели. И перед ними раскрылась маленькая страничка из биографии Димы.

…Большаков был из тех ребят, которые с ранних лет определяют свою будущую профессию. Он хорошо играл на гармошке, потом на баяне, но стать музыкантом не хотел. Дима твёрдо верил, что будет мелиоратором. В колхозе до войны немногие знали, что скрывается за этим словом. А из всех возможных мелиоративных сооружений в деревнях встречалось одно — канава. Почему у мальчишки появилась тяга к этой профессии, никто не мог объяснить.

Дима строил запруды на Болотнянке, делал стоки из коровников, установил на чердаке бак для дождевой воды и провёл трубу к умывальнику.

Он постоянно носился с какими-то картами, а в седьмом классе показал учителю географии подробный план болота за Усачами. Географ похвалил Диму, но удивился, почему тот выбрал именно болото.

Разговор происходил после уроков рядом с учительской комнатой. Подошла Мария Петровна, а Большаков горячо, убеждённо доказывал, что болото можно осушить. Для этого он и чертил карту.

«Как ты думаешь, сколько в болоте воды?» — спросила Мария Петровна.

«А это неважно! — ответил Дима. — Надо расширить и углубить русло Болотнянки — и вода сама вытечет постепенно!»

«На сколько углубить и расширить?»

«Чем больше, тем лучше! Скорее осушится!»

«Значит, ты предлагаешь работать вслепую!.. Как крот! — жёстко сказала Мария Петровна. — Я предполагала, что ты задумал серьёзное дело! Можно было бы в правлении поговорить — земли колхозам очень нужны… А у тебя — пустая фантазия. Маниловщина!.. Цифры, цифры давай!»

И Мария Петровна отошла.

«Ничего не скажешь — правильное требование! — произнёс учитель географии. — Дело серьёзное, и подход серьёзный должен быть!»

Дима обиделся, но обида не заслонила главное. А оно заключалось в том, чтобы подкрепить свою мысль математическими расчётами. Задача непосильная даже для лучших учеников седьмого класса, а тем более для Димы. Но он был настойчив и засел за учебники по геометрии и алгебре.

В восьмом классе Большаков догнал ребят и даже ушёл вперёд — стал заглядывать в программу девятого и десятого классов. А на весенних экзаменах Дима второпях вместо квадратного корня написал на листке контрольной работы знак интеграла. Мария Петровна поняла, что её ученик добрался до высшей математики, и в порыве радости вывела жирную пятёрку с плюсом…

— Верю, — сказала учительница усачам, — если бы не война, Дмитрий сделал бы все расчёты!

— А той карты… не сохранилось? — спросил Санька. — Или, может, тетради какие?..

— Карты у меня не могло быть, а тетради… — Мария Петровна посмотрела куда-то вверх. — Возможно… на чердаке… Там архив… Давно надо бы разобраться!

Ребята повскакали со скамеек.

— Разрешите, мы вам поможем! — воскликнула Катя.

— Тихо, дети! Тихо… Я понимаю ваше нетерпение! Сейчас подымусь наверх и посмотрю.

Ждать пришлось недолго. Архив у Марии Петровны был в порядке. Тетради учеников, устаревшие учебники, письма — всё это хранилось в большом сундуке, который стоял на чердаке с довоенного времени. Слой за слоем из года в год накапливались здесь всякие бумаги. На дне, среди тетрадей, оставшихся от довоенных лет, Мария Петровна нашла контрольную работу Димы с жирной пятёркой и две его тетрадки с домашними заданиями.

На одной из них было написано: «Дмитрий Большаков — ученик 7-го класса Обреченской школы». Надпись на другой отличалась только номером класса — Дима перешёл в восьмой класс. Но внутри это были совершенно разные тетради. Первая пестрела поправками, сделанными твёрдой рукой Марии Петровны. Отметки не превышали тройки. Вторая отличалась чистотой. Помарки встречались редко, а к концу они совсем исчезли.

Ребята больше рассматривали тетрадь восьмого класса. Она переходила из рук в руки. А вторая тетрадь, с двойками и тройками, осталась у Саньки. Он перелистал её до конца и на последней странице увидел странные знаки. В нижнем углу была нарисована рука с пятью пальцами, чуть повыше — трезубая вилка, ещё выше — что-то вроде дерева с большим кольцевым наростом на стволе. Все три значка соединялись прямой пунктирной линией, которая тянулась до верхнего обреза страницы. Вдоль пунктира выше дерева было написано незнакомое слово — «белоус».

У Саньки захватило дух. Кто-кто, а уж он-то в таких делах ошибиться не мог! Он сразу догадался, что это не простые рисунки. Пунктир — это тропа, а пальцы, вилка и дерево с наростом — неизвестные ориентиры.

Санька захлопнул тетрадь и присоединился к остальным ребятам, которые рассматривали контрольную работу, оценённую пятёркой.

— Это и есть интеграл? — спросил Гриша, указав на завитушку, отдалённо напоминавшую знак параграфа.

Учительница что-то ответила, но Санька не слышал. Он думал о своём открытии. Убедившись, что никто на него не смотрит, Санька вырвал страницу с рисунками и спрятал её в карман. Он решил пока никому не рассказывать о находке.