Роксолана и Султан - Наталья Павлищева

Ибрагим с озабоченностью валиде согласился, обещал немедленно заняться розыском настоящих красавиц и на следующий день отправился к торговцам живым товаром. Он отобрал четверых для султана и двух для себя, в том числе ту тоненькую роксоланку, у которой крупная грудь, тонкая талия и бедра, которые обязательно станут пышными. Ибрагим знал толк в женщинах. А еще роскошные волосы цвета золота и яркие зеленые глаза. Глаза невелики и губки маленькие, но что-то в них такое, отчего хотелось в эти глаза смотреть, а в губы впиться губами. У Ибрагима руки чесались снова прикоснуться к упругой груди, стиснуть, провести языком по выпуклым соскам.

Он был почти готов приказать привести красавицу даже среди ночи, но остановил сам себя: не стоит так желать женщину, она не глупа, поймет его вожделение и сможет этим воспользоваться. И все-таки еще долго представлял, как станет ласкать округлую попку, целовать позвоночник от лопаток до копчика, чтобы она выгнулась дугой от желания… Ибрагим умел обращаться с женщинами и доставлять удовольствие не только себе, но и им.

Грамотная, образованная, много знает… Зачем знания наложнице? А может…

От неожиданной мысли Ибрагим даже хмыкнул. Если выбирать между Повелителем и женщиной, то он, конечно, выберет Повелителя. Женщин много, даже красивых и необычных, а Сулейман один, и от него зависела сама жизнь Ибрагима.

Ибрагим знал о каждом поступке Сулеймана до того, как тот бывал совершен, о каждом слове – до его произнесения, о каждой мысли – до ее возникновения. Они вместе уже восемь лет, и за эти восемь лет раб и господин, сами того не заметив, поменялись ролями. Нет, для всех внешне Сулейман оставался Повелителем, а Ибрагим – преданным слугой. Так было и в действительности: Сулейман повелевал, Ибрагим, как и все остальные, подчинялся.

Но сам Сулейман был полностью подчинен Ибрагиму. Отдавал ли он себе в этом отчет? Едва ли, просто привык советоваться с другом-рабом, привык слушать его дельные суждения, во всем полагаться на его разум. Ибрагим умен, он никогда не диктовал, не настаивал, а предлагал так, что Сулейману казалось, будто до всего додумался сам, все сам решил, а от Ибрагима выслушал лишь подтверждение своим мыслям. Ибрагим стал путеводителем для мыслей и желаний Сулеймана. Это была настоящая власть!

Стремился ли к ней Ибрагим? Если и стремился, то бессознательно, просто по праву умного и сильного. И ничего плохого в этом ни для Сулеймана, ни для Османской империи не было. Умный руководил умным… что же в этом дурного?

Конечно, такая близость и зависимость не всем нравились, многие ненавидели Ибрагима и даже не скрывали этого. Раб, выскочка, презренный нечестивец… как только не обзывали Ибрагима. Он делал вид, что не замечает, но не таков был этот грек, он все запоминал, всех вносил в свой черный список. Ничего, придет и его время расправляться с недругами – каждый, произнесший дурное слово против Ибрагима, жестоко за это поплатится. Каждый, никого не минует кара сия.

Но была область, в которой Сулейман не подчинялся другу и никогда не только не спрашивал у друга совета, но и ничего не рассказывал. Это отношения с женщинами. Женщины Сулеймана были настолько личным, его полной собственностью, что разговоры не велись даже с Ибрагимом. Да и опыта у Сулеймана хватало собственного. Три жены, четверо сыновей – Ибрагиму впору самому поучиться.

Пока это положение устраивало и Ибрагима тоже, ему вовсе не хотелось восхищаться Гульфем или Махидевран, которых грек считал полными дурами, не способными ни на что, кроме ритмичного движения бедрами. Он мог бы предложить Сулейману кого-то из своих наложниц, которых обучил искусству любви сам. Не тому, чему учат старухи-надсмотрщицы, давно забывшие, как доставлять удовольствие мужчине, а тому, что он преподнес за время страстных объятий в ночи.

Правда, у всех этих красавиц тоже не хватало умения европейских женщин вести беседу не только о сладостях или тряпках. С женщинами, способными разговаривать почти на равных, его познакомил венецианский купец, знавший толк и в женской красоте, и в женском уме. До этого Ибрагим вообще сомневался, что у женщин есть ум.

Запала ему в душу мысль найти умную красавицу, чтобы вперемежку с объятиями стихи читать и самому их слушать, чтобы могла поговорить, чтобы была… нет, не ровней, конечно, но не просто телом с красивыми выпуклостями. Но пока не до того, Ибрагима занимала иная мысль.

Он желал вторгнуться и в недоступную ранее область у Сулеймана. У молодого султана уже были три жены и четверо сыновей, теперь он спокойно мог развлекаться с наложницами. И Ибрагиму пришла в голову мысль подарить Сулейману наложницу, способную завоевать его внимание и надолго стать любимой. И, конечно, эта наложница не должна забывать, кому обязана возвышением, и должна быть полностью подотчетной своему благодетелю.

Если султан сам не желает рассказывать о своих отношениях с женщинами, значит, это сделает женщина!

Мысль понравилась Ибрагиму настолько, что он даже сел на ложе. Верно, и станет таковой эта самая роксоланка. Она умна, достаточно хороша собой, остается только определить ее в гарем Сулеймана и найти способ обратить его внимание. Вовремя, потому что Махидевран частенько больна и к себе не подпускает. Да, девушка будет контрастом самоуверенной толстухе, приятным для Сулеймана контрастом.

О том, что сама Роксолана откажется быть осведомительницей, Ибрагим даже не думал. Куда она денется, иначе вместо гарема можно попасть вообще на помойку. Сейчас он порадовался, что не дал воли своим желаниям, не тронул девушку. Получилось нечаянно, просто Ибрагим надолго засиделся у Сулеймана. На вопрос, чем занимался целый день, ответил, что купил несколько красавиц для своего и султанского гарема. Сулейман расхохотался:

– Вы с валиде так и норовите мне еще сотню красавиц подсунуть. Хорошо, что Махидевран не слышит.

– Султан должен иметь большой гарем.

– А кому красивей купил, мне или себе?

– Вам, Повелитель, конечно.

– А почему же не себе? И как определял?

Спина Ибрагима вдруг покрылась холодным потом, он чуть не попался в ловушку! Сулейман никогда не примет девушек, чьи тела видел кто-то из мужчин, а тех, кто видел обнаженными женщин его гарема, ждет смерть. Вряд ли можно надеяться, что даже для Ибрагима будет сделано исключение, слишком ревнив молодой султан.

– Да я ваших и не видел, Повелитель. Женщина, что предлагала, сказала, что они красивей и необычней. Нет, лгу, глаза видел. Велите отрубить голову.

Сулейман несколько мгновений внимательно изучал лицо друга, потом усмехнулся:

– За глаза? За глаза прощу, а вот если остальное… ты меня знаешь.