Три пятерки - Виктор Викторов

советские туристы встречают каждую атаку своей команды дружным скандированным криком: «Мо-ло-дцы!»

Пора переходить в атаку, надо подбросить новую порцию горючего в этот все больше разгорающийся костер борьбы. Айкола еще не вступал в игру: пока все еще инициатива у американцев.

Теперь уже ясно: они хотят выиграть стремительными прорывами, рассчитывая, что наши нападающие не успеют включиться в оборону своих ворот. Но они еще не знают, на что способны наши защитники, они еще не знают, какой скоростью обладают нападающие.

План американцев ясен советской команде, и, освоившись с темпом, она постепенно берет инициативу в свои руки. Теперь пятерки, а не одиночные игроки, выбегают на поле, и Бобров чувствует близящийся перелом.

«Дайте поработать Айколе, а то замерзнет», — сказал он своим товарищам из второй пятерки, когда они одним рывком, сбросив одеяла на скамейку, перемахивали через борт. Вперед! Вот Трегубов метнул шайбу в среднюю зону Кузину.

И Кузин, смелый боец Кузин, подбадриваемый громким, ликующим криком: «Мо-лод-цы!», ринулся к воротам. Айкола приготовился к броску, но американские защитники тут же оттеснили Кузина к борту, навязав ему ближний бой, защитник Сэмпсон смело пошел на столкновение, и вот уже опасность миновала.

Атакует первая пятерка, и Айколе с каждой секундой становится труднее. Раз за разом отбивает он шайбу, но она тут же возвращается назад к его воротам. Играет третья пятерка. Хлыстов прорывается вперед и с угла поля посылает шайбу то Гурышеву, то Пантюхову, а те с лету бьют по воротам. И каждый раз черный кружок оказывается в руках у Айколы.

Бобров с товарищами снова на поле, они атакуют, но американцы бросаются им под коньки, вышибают клюшки из их рук. Столкновения все ожесточеннее, и вдруг судейский свисток. Один из защитников США допустил недозволенный прием — придется ему посидеть на штрафной скамье две минуты. Хорошая возможность открыть счет, но что это? Американцы и не думают уходить в оборону, по-прежнему они атакуют каждого нашего игрока и сами используют каждый удобный случай для броска по воротам.

Судейские хронометры отсчитывают секунду за секундой, а реализовать численный перевес никак не удается. Вот Аркадий Иванович Чернышев, используя оставшиеся полминуты до выхода на поле пятого игрока США, выпускает отдохнувшую третью тройку. Хлыстов — весь бесстрашный порыв — уводит в атаку товарищей, а «Мо-лод-цы!» — громогласный призыв туристов подхлестывает их. В штурм включаются и защитники. Уколов бьет по воротам. Айкола на посту. Хлыстов внезапным и точным броском швыряет шайбу. Айкола на посту. Гурышев по воздуху направляет шайбу в верхний угол. Айкола на посту. Его худощавое лицо невозмутимо, коротко остриженная под бобрик голова втянута в плечи. Айкола на посту, и поколебать его, кажется, невозможно. Но товарищи его явно поколеблены. Все чаще пропускают они советских хоккеистов в свою зону.

«Хотят измотать нас силовой борьбой», — подумал Бобров, и не успел он поделиться своей догадкой с Чернышевым, как тот уже дал команду силовой борьбы избегать, быстро перепасовывать шайбу. Все чаще посматривает тренер на часы. Первые двадцать минут на исходе. Вот и конец. Игроки выезжают со льда. Впереди десять минут отдыха. Отдыха? Нет, в таком матче не может быть пауз. Времени в обрез, чтобы все продумать, разложить по косточкам, наметить план действий на вторые двадцать минут.

И пока стадион грелся, совершая свой коллективный танец на месте, пока трубы герольдов извещали о появлении на трибуне почета новых олимпийских чемпионов, пока осмелевшая луна вовсю сияла над стадионом, трибуны которого освещало только негаснущее пламя олимпийского светильника, в раздевалках шел торопливый обмен мнениями. Опоров в комнате советской команды не было: все согласны с тем, что американцы стали жертвой своих же собственных намерений. Они хотели измотать своих соперников и измотались сами. Теперь уже полностью выявлены слабые стороны хоккеистов США. Они уступают в скорости и маневренности. У них один принцип — вперед, у советских игроков — расчет. Уже в первом периоде была полная возможность открыть счет, надо не упустить этого во вторые двадцать минут.

— Ну, с богом, ребята, — обнимая их на ходу, сказал Аркадий Иванович. — Избегать силовой борьбы, вести игру на максимальной скорости, не давать покоя Айколе.

И снова игра, снова пытаются американцы навязать нашим пятеркам ближний бой, рубку у бортов, снова стараются сбивать их на лед, ломать, крушить и использовать каждый момент для контратаки. Но то, что было возможно с тихоходной защитой канадцев, невозможно сейчас. Советские защитники превосходят в скорости американцев, и поэтому русские успевают прикрывать свои ворота, а отобрав шайбу, тут же посылают ее вперед — нападающим.

Все труднее приходится американскому вратарю, и особенно донимает его третья тройка.

Бобров только что покинул поле, он еще не отдышался, он еще живет головокружительным ритмом атаки и даже сейчас, сидя на скамье, не может успокоить дыхания. Он по-прежнему на поле, где атаку ведет Пантюхов. Прямо удивительна смелость и напористость этого невысокого, не очень сильного человека. Рядом с массивными американцами он кажется совсем щупленьким, но искры его энергии зажигаю! всех вокруг него, и Гурышев действует с ним совершенно синхронно. Вот Хлыстов прорвался к воротам. Пас Гурышеву. Бросок — и снова неудача. Через несколько секунд Айкола с трудом отбивает неотразимый бросок Трегубова. Снова бьет Гурышев, и Бобров с трудом удержался от желания взмахнуть клюшкой, подправить полет шайбы — Айкола неуязвим!

И тут же первая тройка по сигналу Чернышева сорвалась с места, перемахнула через борт, а третья тройка, изнемогающая, выложившая все, уселась на скамью. Защитники Трегубов и Уколов остались на поле. Они еще могли продолжать борьбу.

Свисток! Вперед! И Бобров молниеносно, маневрируя, избегая столкновений в круговороте перемещений, выискивая наиболее удобную позицию, плетя сеть атаки вместе с Бабичем, несущимся по другому, левому краю, упиваясь этим бодрящим русским словом «Молодцы!», которое с новой силой гремело над притихшим стадионом, устремился к зоне американцев.

«Надо забить, почему бы нам не забить этой первой шайбы? Кто-то должен же начать! Так пусть это будем мы, а там молодежь подхватит. Пусть это будем мы!» Шайба у Бабича. Обвел защитника… Сейчас будет пас, точная, едва уловимая на такой скорости передача. Бобров знает. Он уже чувствует тяжесть шайбы под крюком своей клюшки. Но что это? Бабич лежит на льду. Он сбит, грубо сбит американским защитником, и тут же свисток судьи, два его пальца, поднятые вверх, показали, что в следующие две минуты американцам придется играть вчетвером.

Вскоре после того как проштрафившийся американский хоккеист покинул поле, в игру вступила третья тройка. И снова из-за борта, прижавшись плечом