Ловцы ветра. Резервация для чудаков - Владимир Клименко

– Еще бы, – Том тоже подошел к кровати и заглянул в лицо Гаррета. – Но я до конца не был уверен, что этот господин именно тот, кто нам нужен. До тех самых пор, пока он не подсыпал мне снотворного в вино. Хорошо, что я был внимателен, и сумел поменять бокалы.

– Отпустите меня, – взмолился Сеймур. Разум подсказывал, что сейчас нужно проявить максимум убедительности, чтобы не расстаться с тем, чем он особенно дорожил – с жизнью. – Я никому не делал зла. Я никого не мучил. А если и убивал, то только из необходимости.

– И нам убить вас придется из необходимости, – с некоторым сожалением признался Фридрих. Его рыжие тараканьи усы воинственно вздернулись. – Хотя признаюсь, поступить так мне приходится с грустью. Впервые я встречаю вампира, принадлежащего к особой породе, я бы сказал – рафинированной касте сомневающихся. Согласитесь, Гаррет, вы сожалели о том, что делали?

– Да, да! – охотно и услужливо подтвердил Сеймур. – Вы не представляете, как мне бывало тяжело поступать таким образом. Я раскаиваюсь!

– Знаете, Том, – задумчиво произнес Фридрих, – мне кажется, он не безнадежен. Вы не пробовали, – вновь обратился он к Сеймуру с рассудительностью врача, пытающегося испытать на пациенте очередное лекарство – заменить человеческую кровь кровью животных?

– Я думал об этом, – признался Сеймур, потихоньку напрягая мышцы и в очередной раз убеждаясь, что путы его крепки. – Я попробую! – крикнул он, уловив тень сомнения на крупном лице Фридриха.

– У нас нет времени для экспериментов.

Фридрих вновь отошел в тень, так что теперь Сеймуру была видна только его широкая спина, и склонился над своим саквояжем. Когда он повернулся к свету, то Гаррет увидел, что в руках он держит остро заточенный осиновый кол и довольно увесистый серебряный молоток.

– О-о! – застонал Сеймур, отворачиваясь к стене.

– Я не хочу причинять вам лишние страдания, – Фридрих потрогал острие кола и положил его на стол. – Но дело в том, что ваше правосудие вряд ли одобрит мои действия, даже если мне удастся доказать, что я поступаю единственно правильным образом. К тому же у меня есть все основания считать, что за мной следят. Поэтому выход из этой ситуации существует только один...

– Я небеден, – быстро сказал Сеймур.

– У вас наверняка долгов больше, чем стоит все ваше имущество. Но даже если бы вы могли мне заплатить, я бы не взял у вас ни пенса. Я предлагаю вам выпить сейчас снотворное, – при этих словах Гаррет заметил, как Том неодобрительно покачал головой. – Вы предпочитаете то, каким пользовались сами, или я могу вам предложить то, что есть у меня? Очень хорошее лекарство, вы быстро уснете. А уж тогда... – Фридрих многозначительно положил ладонь на осиновый кол.

– Умоляю! – Гаррет вновь попытался ослабить узлы.

– Придется без снотворного, – зловеще пробормотал Том.

– Хорошо, – Сеймур бессильно откинул голову на подушку. – Но тогда быстрее.

– Я только могу вас просить об этом, – учтиво поклонился Фридрих.

Том поднес к губам Сеймура чашку, от которой пахло болотной гнилью, валериановым корнем и еще чем-то острым и неприятным. Гаррет закрыл глаза и торопливо, давясь и захлебываясь, начал пить.

5. Шаки

Камни после захода солнца очень быстро остыли, и Шаки почувствовала, как тело начал бить озноб. Она знала, что это нагромождение валунов посреди вельда – ее последние убежище: вряд ли удастся прорваться через цепь охотников, замкнувших кольцо облавы, даже с рассветом. Но кое-какие шансы все же оставались.

Равнина вокруг была нездоровая, путников здесь часто настигала лихорадка, местные эту часть вельда избегали.

Шаки прислушалась. Далеко, у реки, на берег выбрались бегемоты и начали пастись. Характерный хруст, с которым бегемоты, как теркой, срезают нижней губой траву, казался очень отчетливым, но Шаки знала, что белые, загнавшие ее в эту ловушку, не слышат ничего. Слабые, нервные людишки. Но их много, и у них есть ружья, против которых бессильна магия.

Большие базальтовые глыбы, которые вода и ветер смогли лишь едва облизать, но не разрушить, напоминали затейливо построенную крепость. Здесь были свои скрытные ходы и коридоры, мостики и лесенки, и Шаки могла бы довольно долго дурачить своих преследователей, перебираясь из одного тайного убежища в другое. Но она хорошо понимала: если охотники всерьез возьмутся за дело (а они настроены очень серьезно), то спастись все равно не удастся. Рано или поздно ее обнаружат. Живой отсюда ей не уйти.

Еще днем она издали почувствовала приближение врагов и покинула деревню раньше, чем туда вошли отряд белых с ружьями и преданные им кафры-проводники из племени ама-тонча, привезенные в ее страну с юга. Ни один из ее соплеменников не решился бы участвовать в этой охоте. Они слишком хорошо знали, на что Шаки способна.

Из одежды на Шаки была лишь домотканая юбка, доходящая до колен. Она не успела взять ничего из вещей, времени не было. Деревня стояла посреди вельда, и хотя ее окружали деревья, укрыться по-настоящему можно было лишь в высокой сухой траве. Уловив запах белых, Шаки, не раздумывая, бросила жернов, которым размалывала зерна, и, забежав за хижину, ползком, как ящерица, скользнула в траву. Распугивая укрывшихся от жары мух, она на четвереньках отползла в вельд подальше и только потом, взобравшись на термитник, стала смотреть, как большой отряд, примерно из тридцати человек, вошел в деревню. Все восемь белых держали в руках длинноствольные ружья. У пяти кафров также были ружья, остальные несли ассегаи и щиты. Кроме того, у шести негров за спиной торчали луки. Немалое воинство, если учитывать, что охотиться они собрались не на львов и гиппопотамов, а всего лишь на женщину.

Шаки презрительно скривила губы.

Она села, подтянув колени к груди и обхватив плечи руками, но все равно не смогла согреться. Хорошо хоть пока не очень хочется пить. Камни стали мокрыми от росы, влага конденсировалась на поверхности, ее можно слизнуть языком. Но что делать, когда взойдет солнце?

И бабушка, и мать Шаки умели вызывать дождь. И Шаки тоже знала, как это делать. Но для этого нужны амулеты, а они остались в хижине. И еще для этого нужно время.

Запах дыма от костров, которые белые и кафры разложили вокруг нагромождения камней, казалось, лез изо всех щелей. Шаки приподнялась и еще раз огляделась. Нет, ночью сунуться в ее убежище охотники побоятся. Но скоро взойдет луна, станет светло, а с рассветом они обязательно попытаются достать ее отсюда.

Прислушавшись к ночи, Шаки различила обрывки разговора белых, кафры молчали. Плохо зная язык пришельцев, Шаки все же понимала, о чем они говорят, хотя и не дословно. Это умение понимать чужую речь также было унаследовано ею с рождения, и она никогда не задумывалась, почему умеет делать то, что другим недоступно.