Сломленный принц - Эрин Уатт

Рид уничтожил меня. Он обманул меня. Заставил поверить, что в этом ужасном, рехнувшемся мире может существовать что-то хорошее, что может существовать кто-то, кто по-настоящему переживает обо мне.

Надо было быть умнее. Всю свою жизнь я провела в нищете, лихорадочно пытаясь выбраться из нее. Я любила свою мать, но мне всегда хотелось получить от жизни куда больше, чем она могла мне дать. Я не хотела, чтобы мое существование ограничилось сомнительного вида квартирками, заплесневелыми объедками и отчаянными попытками свести концы с концами.

Каллум Ройал дал мне то, чего не могла мама: деньги, образование, роскошный особняк, семью и…

«Иллюзию», – произносит язвительный голос в моей голове.

Пожалуй, так и есть. А самое печальное то, что Каллум даже не догадывается об этом. Он сам не понимает, что живет в доме, полном лжи.

А может, и понимает. Может, он прекрасно знал, что его сын спит с…

Нет. Не буду думать о том, что видела в комнате Рида в ту ночь, когда убежала из города.

Но картинки уже начинают появляться перед глазами.

Рид и Брук на его кровати.

Брук голая.

Брук ласкает его.

Я издаю сдавленный звук, как будто меня сейчас вырвет, и пожилая женщина, сидящая в противоположном ряду, с беспокойством смотрит на меня.

– Ты в порядке, милая? – спрашивает она.

Я сглатываю слюну, подавляя позыв к рвоте.

– Все нормально, – слабым голосом отвечаю я. – Немного побаливает живот.

– Потерпи немного, – говорит женщина с ободряющей улыбкой. – Сейчас уже откроют двери, и мы тут же сможем выйти.

Боже, нет. «Тут же» – это слишком быстро. Я вообще не хочу выходить из этого автобуса. Я не хочу денег, которые заставил меня взять Каллум в Нэшвилле. Не хочу возвращаться в особняк Ройалов и притворяться, что мое сердце не разбито на миллионы осколков. Не хочу видеть Рида или выслушивать его извинения, если он вообще собирается извиняться.

Когда я застала его с подружкой его же отца, он не сказал ни слова. Ни слова. Хотя, кто знает, может, я войду в дом и выяснится, что Рид снова стал таким же жестоким, как раньше. На самом деле, может, так даже лучше, тогда я смогу забыть, что когда-то любила его.

Я вылезаю из автобуса, крепко сжимая лямку рюкзака. Солнце уже село, но вокзал залит светом. Вокруг суетятся люди, а шофер достает багаж из отделения внизу автобуса. У меня с собой нет ничего, кроме рюкзака.

Я убежала, не взяв ничего из тех классных шмоток, что купила мне Брук, и теперь все они ждут меня в особняке. Как бы мне хотелось сжечь каждую тряпку! Я не хочу носить ту одежду, не хочу жить в том доме.

Почему Каллум не может оставить меня в покое? Я могла бы начать новую жизнь в Нэшвилле. Я даже могла бы быть счастливой. Когда-нибудь – точно.

Но вот я снова в когтях Ройалов, потому что Каллум использовал все мыслимые и немыслимые угрозы, чтобы вернуть меня. Поверить не могу, как далеко он зашел, чтобы найти меня. Как оказалось, у каждой банкноты из тех десяти тысяч, что он дал мне, есть свой серийный номер – ему пришлось лишь подождать, когда я воспользуюсь одной из них, чтобы определить мое местонахождение.

Не хочу даже знать, сколько законов нашей страны он нарушил, чтобы отследить серийный номер стодолларовой банкноты. Но, похоже, люди типа Каллума стоят выше закона.

Раздается гудок машины, и я застываю на месте, когда у обочины останавливается черный лимузин. Тот самый, что ехал за автобусом из Нэшвилла до самого Бейвью. Из машины выходит водитель – это Дюран, шофер и телохранитель Каллума. Здоровый, как гора, и внушающий вселенский ужас.

– Как доехала? – мрачным голосом спрашивает он. – Есть хочешь? Может, нам где-нибудь остановиться, чтобы ты поела?

Дюран никогда не говорил так много, и я думаю про себя, что, наверное, это Каллум приказал ему быть повежливее со мной. Я таких приказов не получала, поэтому совсем не вежливо отвечаю:

– Садись в машину и поехали.

Его ноздри раздуваются.

Мне ничуть не стыдно. Я ненавижу этих людей. С этого момента все они – мои враги. Они надзиратели в тюрьме, а я заключенная. Они мне не друзья, не семья. Для меня они пустое место.

Дюран останавливает машину на круглой подъездной дорожке. Такое ощущение, что в особняке включена каждая лампочка. А если учесть, что дом похож на вытянутый прямоугольник, состоящий из одних лишь окон, то яркий свет просто слепит глаза.

Дубовые двери на украшенном колоннами крыльце открываются, и появляется Каллум. Его темные волосы идеально уложены, сшитый на заказ костюм подчеркивает широкоплечую фигуру.

Я выпрямляюсь, готовясь к очередному противостоянию с ним, но мой опекун грустно улыбается и произносит:

– С возвращением.

Однако в его приветствии я не вижу ничего доброжелательного. Этот человек выследил меня в Нэшвилле и угрожал мне. Его список ужасных последствий, если я откажусь вернуться, казался бесконечным.

Он может сделать так, чтобы меня арестовали как беглянку.

Он может донести на меня в полицию за то, что я пользуюсь мамиными документами.

Он может сказать, что я украла те десять штук баксов, которые он мне дал, и меня обвинят в воровстве.

Но я уступила не потому, что испугалась одной из этих угроз. Нет. Просто он объявил мне, что, куда бы я ни сбежала, ему всегда удастся найти меня. Куда бы я ни направилась, он окажется там. Будет разыскивать меня до конца моих дней, потому что, как он напомнил мне, таков его долг перед моим отцом.

Мой отец. Человек, которого я в глаза не видела. Человек, который, судя по всему, был разбалованным, эгоистичным ублюдком. Который женился на жадной до денег мегере, но не позаботился сказать ей – да вообще всем, если уж на то пошло, – что восемнадцать лет назад, во время увольнения на берег, сделал ребенка одной девушке.

Я лично ничего не должна Стиву О’Халлорану, как и Каллуму Ройалу. Но и всю оставшуюся жизнь оглядываться через плечо мне тоже не улыбается. Каллум никогда не блефует. Он действительно не перестанет искать меня, если я снова убегу.

Я вхожу вслед за ним в особняк, не переставая напоминать себе, что я сильная, несгибаемая, что могу выдержать еще два года жизни с Ройалами. Нужно лишь притворяться, что их не существует. У меня будет только одна цель – окончить школу и уехать учиться в колледж. Как только я получу высшее образование, ноги моей более не будет на пороге этого дома.

Мы поднимаемся на второй этаж, и Каллум показывает новую систему безопасности, которую он установил на дверь моей комнаты. Биометрическое сканирование руки – должно быть, такие же меры безопасности есть и в «Атлантик Авиэйшн». В комнату можно войти только по отпечатку ладони, а это значит, что Рид больше не зайдет ко мне поздно вечером. Я больше не буду смотреть кино с Истоном. Эта комната станет моей тюремной камерой, но именно этого я сама хотела.

– Элла.

Усталость звучит в голосе Каллума, который заходит за мной в комнату. Она осталась такой же розовой и девчачьей, как я ее помню. Каллум советовался с дизайнером интерьеров, но выбрал все сам, доказав, что абсолютно ничего не знает о девочках-подростках.

– Что? – спрашиваю я.

– Я знаю, почему ты убежала, и я хотел…

– Вы знаете? – осторожно перебиваю я.

Каллум кивает.

– Рид рассказал мне.

– Он рассказал вам?

Я не в силах сдержать удивление. Рид рассказал отцу о них с Брук? И Каллум не вышвырнул его из дома? Черт, Каллум даже не выглядит расстроенным! Что это за люди?

– Я понимаю, что тебе было крайне неловко самой прийти ко мне, – продолжает Каллум, – но я хочу, чтобы ты знала: ты можешь всегда поговорить со мной обо всем. И если честно, я считаю, что завтра утром мы первым делом должны подать заявление в полицию.

Я совсем ничего не понимаю.

– Заявление в полицию?

– Элла, тот мальчишка должен понести наказание за то, что сделал.

– Тот мальчишка?

Что, черт побери, происходит? Каллум хочет, чтобы его сына арестовали за… за что? За секс с несовершеннолетней? Но я по-прежнему девственница. Тогда меня могут обвинить в… господи. Я краснею, как свекла.

Следующие слова Каллума повергают меня в шок.

– Мне плевать, что его отец судья. Делакорту не сойдет с рук, что он накачал девочку наркотиками, а потом пытался изнасиловать ее.

Я всасываю воздух. Боже. Рид рассказал Каллуму о том, что хотел сделать со мной Дэниел? Почему? Или, вернее, почему сейчас, а не несколько недель тому назад, когда все произошло?

Но какие бы ни были у Рида причины, я возмущена тем, что он рассказал. Мне меньше всего хочется вмешивать сюда полицию и оказаться втянутой в длинное и грязное судебное разбирательство. Я даже могу представить, что именно произойдет в зале суда. Стриптизерша, которая учится в старшей школе, обвиняет богатого белого мальчишку в том, что он подсыпал ей наркотики, чтобы потом заняться с ней сексом. В это никто не поверит.