Год короля Йавана - Кэтрин Куртц

— Ну что ж, начало положено, милорды, — заявил Джаван своим сановникам спустя где-то неделю после отъезда Манфреда, когда, наконец, подписал постановления и поставил на них большую государственную печать. — Лорд Удаут, эти послания мы должны отправить немедленно. Если все пойдет по нашему плану, то первые поступления будут уже к Рождеству.

Совет был удовлетворен проделанной работой, и Джаван решился задать сановникам следующий вопрос:

— Я хотел также внимательнее изучить кодификацию всех законов, подписанных после восстановления на престоле рода Халдейнов, — осторожно произнес он. — Лорд Джеровен уже начал собирать все указы, изданные во время правления моего отца, однако обнаружил, что записи во время правления моего покойного брата велись крайне скверно и нерегулярно, в особенности в годы регентства.

Ран что-то пробормотал себе под нос, так, что Джаван не расслышал, и сумрачно покосился на лорда Таммарона. Однако канцлер лишь откашлялся и принялся перебирать стопку документов, лежащих перед ним на столе.

— Сир, полагаю, моя служба в состоянии представить вам все необходимые сведения, — возвестил он самоуверенно. — Не знаю, кто пытался убедить вас в обратном, однако пока покойный король не достиг совершеннолетия, все записи велись с той же аккуратностью, что и в прочие времена.

— Ну что ж, значит, меня неверно информировали, — ответил на это Джаван. — И я очень рад, если это не так.

— Я уверен, что вы и сами вскоре убедитесь, что все в порядке, сир.

— Превосходно, — Джаван обезоруживающей улыбкой вознаградил советников. — Думаю, что это очень важно, чтобы все записи стали общедоступны, не так ли? Если мы сведем воедино все законы, то тем самым обеспечим их повсеместное исполнение… А ведь это составляет основу управления королевством. Надеюсь, все со мной согласятся в этом. Прошу вас, проследите, чтобы лорд Джеровен получил доступ к этим записям.

Требование звучало вполне разумно, однако следующий вопрос Джавана застал сановников врасплох и понравился им куда меньше, особенно клирикам, ибо он принялся задавать им вопросы о работе церковного собора в Рамосе, принявшего постановления, касавшиеся Дерини.

— Я прекрасно осознаю, что это весьма деликатный вопрос, господа. Однако я еще очень молод и многого не понимаю, поэтому надеюсь на вашу снисходительность и помощь. Так что же все-таки послужило причиной созыва этого собора, если не считать рвения отца Полина? Может ли кто-нибудь поведать мне? И каковы были теологические основания для определения того, что всем Дерини изначально свойственно зло? Вероятно, вы полагаете, что мне должно быть это известно после полученного в монастыре обучения, и все же, увы, мне недостает познаний в этом вопросе.

— Сир, — холодным тоном заметил Хьюберт. — Я нахожу, что вопрос этот сейчас не слишком уместен, ибо отец Полин еще не вернутся в Ремут и не может дать вам ответ.

— Да, мне и впрямь кажется, что у него было достаточно времени, чтобы предать земле покойного инквизитора и вернуться, — отозвался Джаван, не сказав, впрочем, вслух, что уже начал тревожиться по поводу столь продолжительного отсутствия Полина. На прошлой неделе как раз пришло время для ежемесячного возвращения отца Фаэлана в Arx Fidei. Джаван на несколько дней отложил отъезд священника, опасаясь за безопасность Фаэлана, однако все же был вынужден отпустить его, уповая лишь на то, что он и его помощники-Дерини сделали все от них зависящее, дабы защитить священника. И все-таки, даже учитывая задержку с отъездом, он должен был вернуться еще два дня назад, или, по крайней мере, накануне.

— Вы знаете, очень трудно сделать что бы то ни было, когда при дворе вечно отсутствуют те, кто должен отвечать на возникающие у меня вопросы, — раздраженно произнес наконец Джаван. — Если я хочу как следует представлять себе, в каком состоянии находятся дела в королевстве, то мне необходимо задавать вопросы, касающиеся правления предыдущих королей, в особенности когда они столь сильно повлияли на меня. Так почему до сих пор не вернулся отец Полин? Вам это известно? Кто-нибудь это знает?

Хьюберт заерзал в кресле.

— Сир, полагаю, его удерживают какие-то дела ордена, ибо предстоит решить много проблем, возникших после безвременной кончины брата Серафина.

Разумеется, отчасти это было правдой, но Джаван знал сие и без Хьюберта. Однако ему казалось подозрительным, что архиепископа так смутил его вопрос. Впрочем, кажется, он догадывался, почему.

— Ясно, — промолвил он. — И, полагаю, отсутствие лорда Альберта также объясняется делами ордена. Никто не может служить двум господам одновременно, милорд. И мне совсем не по душе, что мой гофмаршал не всегда может присутствовать на совете.

На самом деле это-то как раз его вполне устраивало, ибо менее всего в роли гофмаршала он хотел бы видеть Альберта. Однако он надеялся, что это заставит Хьюберта выложить, что ему известно. Однако вместо этого подал голос Ран:

— Ваше величество не должны забывать, что это положение необычное. Я уверен, что лорд Альберт и отец Полин вернутся при первой же возможности.

Это и без того мог бы сказать любой, а Джаван так ничего и не выяснил. Поэтому пока пришлось оставить этот вопрос, ибо продолжать его означало бы лишний раз рассердить Полина, когда тот вернется… вместе с отцом Фаэланом, как надеялся Джаван. Он мог лишь молиться, что ничего непоправимого не произошло, и отсрочка эта совершенно невинна: возможно, священник просто решил подождать — или его заставили — пока не соберутся все прочие Custodes, направлявшиеся ко двору, включая Полина и Альберта. Чтобы предложить совету другую тему для обсуждения, он дал слово лорду Джеровену, чтобы тот пересказал, что именно обнаружил тот в архивных записях…

Вечером Джаван пригласил Райса-Майкла поужинать с ним, ибо брат на совете высказал пару весьма неглупых предложений касательно различий в записях по регентству, а также насчет Рамосских Уложений. Джаван же в свою очередь надеялся выяснить, что думает брат насчет их последней встречи, теперь, когда Микаэлы уже неделю как не было в столице. Кроме того, он подумал, что пришло время в общих чертах пересказать брату историю Фаэлана, чтобы тот понял, хотя бы отчасти, причины растущей враждебности Джавана по отношению к Полину.

Ужин братьев состоял из жаркого, птицы под мясным соусом, а на десерт им подали сыр и фрукты. По ходу трапезы Джаван поведал Райсу-Майклу все, что знал о Фаэлане, — как ни в чем не повинный священник подвергся допросу и даже пыткам в Arx Fidei причем его мучители пытались лишь понять, на чем зиждется их дружба с королем, и почему Джаван именно этого священника пожелал видеть своим исповедникам. Райс-Майкл был потрясен, что монастырский устав возможно извратить таким образом, ради устрашения, и чтобы заставить Фаэлана предать не только дружбу, но и тайну исповеди.